— Артур, — говорю, — а все же? Я не потому, что настаиваю на чём-то. Просто… это действительно алкоголь, пусть немного, но… Этого хватит. Есть железное правило — глоток спиртного, за руль не садись.

— Я знаю… Знаю, — он снова говорит глухо, как будто злясь на себя. Я понимаю, что у него нет выхода, что ситуация сложная, и ради того, чтобы забрать свою семью, ему придётся идти в обход правил. — Так говорит каждый идиот, который накосячил, будучи пьяным… И хорошо, если никто, кроме него не пострадал, — он прерывается, выходя за фонарем и гасит его.

Вот и все. Вечеринка прошла, праздник закончен. Только у нас, но явно не в школе, где слишком буйные подростки точно перебрали с убеждённостью, что им море по колено и они могут делать, что хотят — а решать проблемы после этого приходится взрослым.

— Но я не могу остаться здесь. Просто не могу. Сейчас ночь, дороги пустые, все будет нормально. Я не оправдываю себя и не говорю, что это правильно, — добавляет он. — Это полная лажа. Но мне надо ехать… Я реально рассчитываю свои силы. Кроме того — я везу тебя. Двойная ответственность, — он успокаивающе проводит рукой по моей щеке. — Так что я в норме, не волнуйся

— Хорошо, — первым делом пристёгиваюсь и смотрю, как то же самое делает он. — Но я волнуюсь не за себя. Я знаю, до школы мы доедем, но там… — мне страшно в первый раз затрагиваться эту тему, но не молчать же вечно. — А там твои близкие, которые тебя иногда… подбешивают. Или я не права? А когда это накладывается пусть даже на небольшое опьянение… Поругаетесь ещё по дороге и… Черт, какие глупости я несу. Я на самом деле переживаю!

— Да нет, почему глупости, — мы сдаём задом, после чего резко трогаемся вперёд и выезжаем на небольшую тропинку, по которой и заехали сюда. Вокруг все ещё ночь, но уже не угольно-чёрная, а сереющая, как перед самым рассветом, и редкие кусты, растущие вдоль узкой дорожки, бьют ветками по стёклам будто живые сказочные чудовища.

Как же жаль отсюда уезжать, как жаль!

— Ты права, мои иногда проявляют… — Артур тщательно подбирает слова, — внимание… чуть больше, чем надо. Иногда я слишком резко реагирую. Обычные дела, — придерживаясь средней скорости, он выезжает на объездную дорогу. — Видишь, я не собираюсь гнать, хотя дело срочное и надо будет заехать в ещё одно место.

— Куда? — не понимаю я, достав зеркальце и критично оглядывая себя, чтобы понять, как выгляжу. Сейчас мне опять предстоит попасть в сосредоточие приличнейших граждан и их великовозрастных деточек, так что неплохо бы озаботиться впечатлением, которое могу произвести под утро. Видок, конечно, так себе — губы красные, как будто меня всё-таки покусали комары или пчёлы, на шее красуется багровый засос — отлично, просто отлично. Беру волосы со спины, разделяю их надвое и перекидываю наперёд, чтобы хоть немного прикрыться. Платье помятое — как будто его полоскали на максимальном отжиме, а потом забыли на несколько дней в стиралке, после чего так и надели.

Смотрю на Артура и вижу у него те же признаки хорошо проведённого времени — мятая футболка, припухшие губы, ещё и царапины на шее — честно, я не хотела так явно оставлять следы. Но я начинаю привыкать к тому, что вместе с ним — я не взрослый человек, а какой-то поехавший от гормональной бури подросток, которому плевать на последствия. Интересное, очень интересное ощущение. Но совсем забываться, конечно, не стоит.

— К тебе домой, — неожиданно заявляет Артур и я, опуская зеркало, даже рот раскрываю от удивления. — Полина, я не повезу тебя в школу. Это решено, — тоном, похожим на тот, которым говорил по телефону, отвечает он, и я едва не подпрыгиваю на сиденье от возмущения.

— А кто это у нас за двоих тут все решил? Что-то я не помню, чтобы мы совещались по этому поводу!

— Тут и совещаться не надо, — его взгляд по-прежнему сосредоточен на пустой дороге. — Ты не поедешь в школу. Там сейчас делать нечего.

— Да ты что, совсем офонарел? — я совершенно не замечаю, как перехожу на язвительный тон, и сама начинаю скандалить, в то время как он ведёт машину после нескольких порций коньяка. Делаю то, в чем подозревала его семью и чего сама опасалась.

— Послушай меня, — он не реагирует на мою злость, за что, при всем раздражении, я ему благодарна. — Я ещё не понял, что именно там случилось — но какие-то неприятности. Крупные. Там скорая, полиция — не просто так они приехали. Народ у нас не любит скандалы. Очень не любит. А за сегодня это уже второй. И первый был связан с тобой. Не надо тебе сразу, по свежим следам, появляться в местах, где и так все на нервах. Люди могут неадекватно отреагировать.

— Нет-нет, погоди… То есть ты намекаешь, что это я виновата, в том, что у них там какая-то хрень произошла? — все никак не могу понять я.

— Нет, не ты. Но ты здорово сегодня их подраконила. Поэтому — что бы там ни случилось, на тебе могут просто согнать злость. Ты им сейчас как красная тряпка для быка, понимаешь? За один выпускной сначала такой разгон на сцене, а потом полиция к утру… Не привыкли у нас к такому, Полин. Не надо так открыто подставляться.

— И что они мне сделают? — теперь я на самом деле теряюсь.

Артур говорит с такой убежденностью, как будто мне действительно могла грозить опасность, хотя я до последнего в это не верю. Ну не бросятся же на меня местные родительницы только за то, что я что-то не то сказала со сцены, а их чада, решив начать поиск своего пути с неумеренного перепоя, натворили какие-то глупости.

И, в то же время, я вспоминаю чувство бессилия и отчаяния от происходящей дикости, когда меня не захотели обслужить в магазине, или от порядков в жилищном управлении, шокировавших меня в первый же день здесь.

— Да ничего, — он ведёт одной рукой, а второй сжимает мое колено, как бы показывая, что пока он рядом, все будет в порядке. — Только я бы не дразнил их лишний раз. Не сегодня. Просто поверь мне — я здесь всю жизнь прожил, в отличие от тебя. Ну и кроме того… — он снова хочет разрядить атмосферу, поймав в зеркале мой огорошенный взгляд. — Если ты против — считай, это мое первое желание. Помнишь? Ты мне целых семь должна.

— Ладно… Уже шесть, — поразмыслив ещё немного, я накрываю его руку своей и киваю в знак согласия. Пусть это будет дело спора. Я не буду думать о его словах, которые показались мне ненормальными, неправдивыми, не соответствующими действительности — и, в то же время, странно зловещими.

Кроме того, я и вправду хочу домой. Если не оставаться с ним, мне нечего делать одной среди всей этой толпы — да, пусть там Наташка и Эмель, но не думаю, что подруга уже успела остыть, а оправдываться перед ней я, как и раньше, не намерена. Что касается Эмельки, лучше ей не видеть, как две взрослые женщины грызутся, будто психованные школьницы — авторитета это не добавит ни мне, ни ни Наташке.

Артур прав. Лучше домой.

Вот только неужели ему удобно тратить время на то, чтобы завезти меня, когда его ждут родные?

Я не имею понятия, в какой части города мы находимся, и пусть расстояния здесь небольшие, всё-таки, еще один крюк в дороге может добавить минут двадцать — а это много, когда дело касается срочного приезда. Поэтому я снова не могу сдержать удивления, когда спустя всего лишь пару минут мы выезжаем на знакомую развилку, от которой к моему дому рукой подать. Я точно это знаю, несколько раз я ездила здесь на такси.

— Сейчас налево или направо? — спрашивает Артур, мельком бросая взгляд на электронные часы в машине. Три пятнадцать. Кажется, он все рассчитал — и весь его путь, учитывая время, чтобы забросить меня, не превысит как раз тех двадцати минут, которые могло занять непредвиденное увеличение маршрута.

— Направо, — отвечаю я и тут же ловлю себя на мысли — а откуда он знает, где я живу? Нет, понятно, точного адреса я не называла, и, подтверждая мои размышления, он снова задаёт вопрос, куда ехать. Но само расположение района, главное направление? Это не жилой квартал, а те самые выселки, куда ненавидят ездить таксисты — и Артур сходу свернул именно туда.