Но выходить возле дома я тоже не собираюсь — кто знает, какими эпитетами наградит меня Борис Олегович, ожидавший у порога, и теперь яростно размахивающий руками, глядя на отъезжающее такси. Раз даже вечно смирный отец Артура пришёл ко мне под дверь и теперь бежит за нами, что-то выкрикивая, представляю, в каком состоянии находится Наташка — кто её знает, может, она тоже ждёт меня где-то у чёрного входа позади котельной.

— Сейчас разберёмся! Вы, главное, назад на трассу выезжайте! — и, набирая последний из пропущенных вызовов в телефоне, облегченно выдыхаю, когда, наконец, слышу голос на том конце. — Алло, Дэн! Да наконец-то! Так, тихо-тихо. Тихо, говорю! Все обсудим, как увидимся! Ты где сейчас? Где сейчас, я спрашиваю?

А-а, черт, у меня же здесь тоже плохой сигнал! Но, чем дальше мы отъезжаем к направлению города, оставляя на дороге Бориса Олеговича, раздосадовано топающего ногой, тем лучше мне слышно Дениса.

— Ты что, ещё в кофейне? Так поздно? Прямо сейчас там? Все, оставайся на месте, жди меня, пожалуйста! Я скоро буду! Надо у тебя отсидеться, тут меня уже ищут. Все остальное — при встрече, батарея почти разряжена!

И, сбросив звонок, даже не пытаясь вникнуть в то, что пытался сказать мне Денис, говорю водителю:

— Давайте-ка обратно, в центр! И по двойному тарифу за неудобство.

…Какое-то время я молча смотрю на проплывающие мимо огни фонарей, пытаясь представить причину, способную заставить Бориса Олеговича покинуть своё тёплое креслице — и не могу. Нет, понятно, что это всё скандал, волнения, позор на их семью. Но почему-то мне казалось, что кто-кто, а отец Артура останется самым безучастным в этой кутерьме. И вот — такая неожиданная встреча.

Из состояния заторможенности меня выводит звонок телефона, и взглянув на экран, я едва не подпрыгиваю на месте. Артур! Он, наконец, в зоне приёма!

Его слышно плохо, очень плохо. Голос все время обрывается — видимо, он звонит на самом минимуме сигнала, только-только выехав из оффлайна.

— …где? Ты уже в го… де… у се. бя… как до… лись?

— Нет! — кричу я, только сейчас сообразив, что надо срочно сообщить ему об изменении планов. — Не дома! Не едь ко мне, не надо! Там твой отец! Борис Олегович, слышишь?

— Не по… что ты… ришь… оче… пло… слы…

— Не едь ко мне! — выкрикиваю в трубку так, что таксист, сидящий впереди меня, поджимает плечи. — К Дэну! Только к Дэну! К Де-ни-су! В центр!

— Дэ…ну?

— Да! В кофейню! Слышишь меня? Потом объясню, езжай в кофейню, пожалуйста!

— Хо… шо… у те… все нор… но?

— Все хорошо, — теперь я наоборот, говорю очень тихо, поддавшись какой-то неуместной сентиментальности. Он хочет узнать, все ли у меня хорошо. Конечно, хорошо, что со мной может случиться. А будет ещё лучше, когда он приедет.

Именно это я пишу ему в сообщении после того, как нас разъединяет — если я правильно представляю, на каком он участке пути, то минут через тридцать-сорок мы сможем поговорить без помех и проблем. Скоро я буду в кофейне у Дениса — и он мне расскажет, что здесь творилось. И, когда Артур приедет, я буду лучше знать, что нам делать.

— Так, красавица, приехали, — прерывает мои мысли великодушный водитель, ни разу не пикнувший на меня за шум и «неподобающее» поведение в машине. Даже удивительно, как показательно он не соблюдает местные традиции.

— А почему так рано? Почему не через парк? — глядя на один из поворотов к центральному скверу, где он предлагает мне выйти, удивляюсь я.

— Так по парку ж нельзя таксовать!

И снова какие-то странности. Когда это наши таксисты так щепетильно относились к зонам проезда?

— Вы что, не местный? — спрашиваю, оглядываясь и оценивая обстановку. В принципе, немного пройти мне не составит труда, аллеи и подход к парку хорошо освещены, вот только народ все ещё гуляет, несмотря на будний день. Очевидный минус недавних праздников.

— А что, видно? — смеётся водитель, называя мне сумму за проезд. — Недавно с женой переехали, к теще. Привыкаю пока — но все маршруты знаю на зубок, ты не думай!

— Да нет, я не поэтому, — я все ещё прикидываю, стоит или нет выходить сейчас. Было бы лучше подъехать прямо к кофейне, мало ли сколько разъярённых матерей может встретиться мне среди гуляющих. — Слушайте, а прямо к кафе никак? У нас тут, если что, свои правила, многие по парку свободно ездят.

— Да я б не против, девица-красавица, — с искренним сожалением таксист берет у меня деньги. — Я уже понял, что у вас тут свои порядки. Только сейчас там сцену демонтируют после вчерашнего концерта, мне диспетчер бросила разнарядку — не суйся. Сегодня никак нельзя, там рабочие, зеваки, еще и менты приглядывают. Мне лишних проблем не надо.

— А, поняла вас. Хорошо, спасибо. Тут действительно недалеко, — упоминание о полиции, которая может патрулировать парк, немного успокаивает меня, в то же время, вызывая саркастичный смешок. Как это я ухитрилась дойти до жизни такой — вместо того, чтобы бегать и ругаться с полицией, как это бывало на некоторых моих не самых легальных проектах, я ищу у неё защиты.

Ну да ладно. Вот такое оно, разнообразие жизни. Сначала я задираю нос, а теперь вот — очень даже ценю близость стражей закона. Как там писала Кристина в своей статье — никогда не говори «никогда»? В очередной раз за последние несколько дней понимаю, как правдиво это утверждение.

Выбираюсь из такси, придерживая камеру, которая так и висит у меня на плече после того, как я достала ее в автобусе, и надеваю рюкзак обеими лямками на спину, чтоб сидел прочнее.

Все будет хорошо. Вот и Дэн снова звонит мне — но я сбрасываю его звонок. Слишком неудобно отвечать сейчас, минут через пять мы и так увидимся, он все лично мне расскажет.

Быстро, не оглядываясь, перехожу небольшую дорожку и захожу в парк с боковой, едва освещённой аллеи. Главное — не дёргаться, не привлекать к себе внимание нервными движениями. Это не первая рискованная ситуация в моей жизни, и я давно успела выучить правило — чем спокойнее и уверенне себя ведёшь, тем в большей безопасности находишься. Конечно, это не страхует наверняка, но с людьми, как и с животными, снижает вероятность нападения — язык тела, который считывается подсознательно, никто не отменял. Тем более — в самом деле, не в лес с же с дикими зверями я зашла.

Это обычный парк, даже не слишком заполненный. Завтра рабочий день, народ больше не гуляет толпами как в последний вечер, когда я еле нашла уединенное место, чтобы увидеться с Артуром. Да и то, как оказалось, нас и там ухитрились поймать. Кто бы знал… Да, кто бы знал.

Пригибая голову, снова скрываю нервный смешок, старясь не встречаться взглядами и не всматриваться в лица прохожих. Я не накручиваю себя, не представляю в каждом встречном маньячного врага, который слал мне смс-ки с угрозами. Это просто небольшое, абстрактное море людей, омывающее меня. Мы еле соприкасаемся, нам нет дела друг до друга, и уж тем более — мы не собираемся друг на друга нападать.

Осталось совсем немного, я прошла большую часть пути и, выходя на централью, хорошо освещенную аллею, вижу кофейню Дениса. Если по мне и скользят какие-то взгляды — я не вижу в них агрессии, мало кто ожидает, что заезжая выскочка-фотограф, которую пообещало прибить пол-города, явится в центр. Скорее, если бы кому-то вздумалось меня искать, народ побежал бы сразу на окраину, например, к моему дому, как Борис Олегович. Тут я снова понимаю, какой хорошей идеей было поменять планы и явиться сюда. Если подумать, нигде человек не может чувствовать себя в большей ложной безопасности, чем в стенах своего дома. Потому что он один. А здесь я среди людей, а значит, все будет нормально.

Издалека замечаю на дверях кофейни какую-то табличку — кажется, ту самую, которую Дэн обычно вешает на крючок после закрытия. Вывеска, новый дизайн которой пообещал сотворить ему Вэл, горит в половину мощности — вполне привычная картинка для заведения, закончившего работу после насыщенных выходных.