— Со мной будешь жить, — хмурясь, успокаивает его Артур, и я понимаю, что он не слишком рад такому соседству, как и Вэл, еще во время нашей первой совместной ночевки обозвавший его «чужим мужиком, которого он не ждал и не звал». Черт, как интересно все получается, как нас сходу перетасовали здесь как карты — совсем не в той комбинации, в которой хотели мы.

— А ты шо, не у себе будешь? — явно не понимая странной привязанности внука теперь уже к чудаковатому пижону из города, переспрашивает Гордей Архипович. — Ты хоть Василя у свою комнату не возьмёшь? Там же одно лижко, де ж вы поместитесь?

— В гостевой с ним будем, — бросает Артур, не скрывая раздражения. — А в моей Полину поселим. Это самая тихая комната, пусть отдохнёт нормально.

— Гм, — задумчиво потирая подбородок, глава рода ненадолго задумывается, пока мое волнение не достигает пика — не стоило Артуру так открыто проявлять заботу. По легенде, которую мы представляем, мы, вообще, едва знакомы. Такое даже на хорошее воспитание сложно списать.

Наконец, глава рода выносит вердикт:

— Ну добре. Тоди так и разделимся. Раз не довиряешь моим людям гостей твоих расселить, устраивай сам, як хочешь. Чи покусаем мы их, чи шо, — недовольно бурчит Гордей Архипович, и я, чтобы сгладить неловкость, снова отвлекаю внимание на себя.

— Гордей Архипович? Так что — разрешите тут поснимать у вас? Такое хозяйство огромное, прямо маленький посёлок внутри посёлка… то есть, хутора! — вовремя вспоминаю я наставления Артура. — Мне бы очень хотелось все-все посмотреть, везде заглянуть. Я же целую выставку готовлю, посвящённую вашим местам — тут такая красотища у вас! Как хотите, а этот край должен стать знаменитым!

— Та снимай на здоровье, шо ж я, монстр якийсь, — все еще обиженный неожиданным недоверием внука, нехотя отвечает дед Артура, а потом, будто лучше расслышав, оживляется. — А шо за выставка? В городе у вас?

— Ну да. В самом большом, в столице.

— Та ты шо! А не брешешь, не?

— Конечно, нет. В этом мой прямой интерес, за этим и приехала.

— Так ты оце як фотокоры раньше? С газеты чи журнала, так?

— Именно так, Гордей Архипович. Только я не газету или журнал работаю, а на себя. А потом уже кто хочет, тот мои снимки и покупает.

— Ты дывы, якая важная, — по-доброму поддевает меня глава рода, и я вижу, как взгляд его постепенно смягчается. — И шо, багато охочих? Купить твои фотографии?

— Ну… Хватает. Так что сделаем тут у вас крутую съемку и такую рекламу, что у вас от гостей отбоя не будет.

— От это добре, Поля. Як есть говорю. Чтоб не треба нам було со всякими нечистыми на руку якшаться. Оно ж як бувае… Чем больше гадства внутри у человека, тем больше у него грошей. И своей земли ему мало, и своих конюшен. Так и хоче отхапать-откусить знатный шмат чужого. Мы такого с роду не позволяли и не позволим. А от если б ще й позажиточней стали — тогда б ни одна муха до нас носа не подточила. Понимаешь, про шо я?

— Ага, — киваю, останавливаясь на пороге большого дома, из которого через стекла веранды на нас таращатся две маленькие девчушки и одна молодая девушка. — Конечно понимаю. Вот и попробуем помочь вам. Чтобы по справедливости было все. Чтобы люди вас знали и чаще ездили.

Двери в дом со своей стороны нам открывает старшая девушка и, выпуская младших на улицу, приветливо кивает:

— Ой, какие люди к нам приехали! — ее звонкий голос звучит радостно, улыбка — широкая и искренняя. Правда, предназначена она не мне, а Артуру, но я не буду обращать на это внимание. Совсем не буду. Конечно же, он хозяйский внук, к нему тут все особенно и с любовью относятся.

— И с гостями! — продолжает щебетать девушка. — А вы к нам надолго, не? Сейчас поселим вас, все быстренько сделаем! От сюда, у нас правда, гостевые комнаты заняты, но мы вас в запасную, вы ж не возражаете?

Она пятится к концу коридора, игриво оглядываясь и перебрасывая волосы, стянутые в хвост, с плеча на плечо, и я любуюсь игрой солнца сквозь многорамочные окна на ее смоляных прядях. Красивая девушка. Такая яркая и естественная — и то, как она быстро разбирается с ключами, как проворно ныряет из поворота в поворота, лишний раз напоминает мне слова Артура: «Народ здесь простой, работящий. Только нянчиться ни с кем не будут». Кажется, мы с Вэлом с нашими городскими привычками и суток бы здесь не продержались.

— Катя, не туда! Полина у меня остановится, поселим сначала ее, — прерывает он щебетание девушки, которая быстро-быстро переговаривается с Гордеем Архиповичем о каких-то бытовых вещах — белье в комнатах чистое, полдник для гостей скоро сготовят, вентиляторы на ночь можно принести… И тут она умолкает в непонимании.

— Это как так? А ты где тогда, Артур?

— В запасной, с Вэлом, — спокойно отвечает он, делая вид, что не замечает, какими удивленными взглядами обмериваются между собой Катерина и хозяин поместья.

— Я приехала вам рекламу делать, Артур, видимо, переживает, что если запасная комната окажется мне мала, то и сниму плохо, — стараюсь смягчить их недоумение показной шуткой я, только ее никто не понимает. Катерина продолжает смотреть на хозяина с удивлением, Гордей Архипович многозначительно хмыкает, зато Вэл начинает картинно хохотать, после чего резко прерывается в полной тишине.

— Хорошо, — соглашается Катерина, по-прежнему ничегошеньки не понимая. — Тогда сейчас налево, — она проводит нас через большую кухню, уставленную мешками, тарелками, мисками с очищенными яблоками и огромными тюками то ли с сахаром, то ли с мукой.

— Так, Катю, давай краще разделимся. Шоб мы наших гостей по подсобкам гоняли, им с дороги отдохнуть треба. Давай, йди краще до Артура, посели Полю, покажешь там заодно, шо к чему. А мы с хлопцами й сами справимся.

В ту же секунду слышу, как Вэл мученически икает от напряжения, и знаком показываю ему — держись, мне самой страшно. Но где наша не пропадала, выкрутимся.

Послушно кивнув, иду вслед за юркой Катериной, быстро оглядываясь в сторону отдаляющейся от нас компании — и встречаюсь взглядом с Артуром. «Все в порядке, не волнуйся!» — как будто бы говорит он. Но в том, что он правильно оценивает ситуацию, я уже не уверена.

— Сюда, сюда… Полина… Вас же Полина зовут, да? — проводя меня через темный коридор, видимо, соединяющий две части дома, продолжает болтать Катерина. — А по отчеству как?

— Алек…сандровна! — чуть не споткнувшись о груду металлической посуды, притаившейся в углу, раздраженно отвечаю я. — А зачем тебе?

— Ну, как же… Осторожно, тут порожек! От так, переступайте. У нас ко всем, кто старше, по имени-отчеству обращаются, что ж мы, невоспитанные?

Вот так, приехали. Эта вечная субординация, которая присутствовала здесь годами, сейчас вызывает во мне скрытую досаду. И хотя по имени-отчеству меня называли и Дэн, и Кристина — первый с доброй иронией, вторая, чтобы поддеть посильнее — чувствую, что тут это накладывает на меня негласные обязательства. Как будто просто Полина могла покурить где-нибудь за сарайчиком, а вот степенная Полина Александровна уже не может.

— Вот и пришли. Сюда, сюда! — Катерина подаёт мне руку и следом за ней я прохожу через еще один коридорчик, на этот раз светлый, в который поникает яркое солнце из небольшого окошка, и упираюсь в деревянную, выкрашенную светло-голубой краской дверь. Справа от нас стоит тумбочка, заваленная газетами и обрывками журналов — среди них девушка быстрым движением выуживает ключик и открывает двери.

— О как! — многозначительно подмигивает мне она. — Настоящее царство! Самая лучшая комната у вас, Полина Александровна, может, только у хозяина лучше. Хотя… нет, она меньше. А эта — самая тихая, самая холодная и самая дальняя. Даже телек есть, раньше показывал… Може, и сейчас показывает, не знаю, мы антенну не настраивали, это на крышу лезть надо. Повезло вам. Как царица тут будете жить. А надолго к нам? — уточняет она, пока я осматриваюсь в новом жилище.

Комната мне досталась действительно просторная, даже большая. На стене напротив входа — три окна в ряд, затенённые листьями винограда, посредине — большой разложенный диван, очень современный для этого дома (я почему-то ожидала увидеть старую кровать с панцирной сеткой) Видимо, как и все относительно новые вещи, он покупался для внука — и стол, с навесными полочками, на которых громоздятся какие-то журналы, и тумбочка под телевизор, и сам телевизор, не включённый в сеть, и два кресла вместе с журнальным столиком, на котором стоит небольшой музыкальный центр. Все очень добротное и относительно новое, девяти-десятилетней давности. Прохожусь по комнате, сняв обувь у порога, чувствуя ступнями приятную прохладу деревянного пола, параллельно замечая, надписи «Наш спорт» и «Чемпион» на обложках журналов, и еле сдерживаю улыбку. Нет, ну в самом деле, что я ожидала здесь найти — «Плейбой»? Хотя, может, он где-то и спрятался здесь, в секретном ящичке — ведь когда-то здесь жил подросток.