Расплатившись с водителем своей частью суммы, хватаю вещи и, пошатываясь, выбираюсь из салона, с трудом подавляя в себе желание материться как Вэл. Внезапно эта идея с гостями прекращает мне нравиться — но уже поздно. Крис, подёргивая плечом, и поправляя свою холщовую сумку-мешок, идёт впереди меня в направлении дверей, на ходу продолжая говорить:

— Это я, Полина Александровна, к тому, что я слово свое держу. Всегда. До мелочей. Подумайте об этом, когда я еще раз вам скажу, чтоб мы разошлись и не срали друг у друга на дороге. Вы не рыпаетесь — и я ничего не делаю против вас.

Как она надоела со своими пустыми угрозами — только эта мысль остаётся у меня в голове, пока, тихо ругаясь, я пытаюсь отлепить от джинсов прилипший репейник. Побыстрее бы закончить с этим. Мне до смерти надоело все сегодняшнее, хоть я и довольна результатами съёмки. Но сейчас я хочу только в душ, дождаться Артура и, может, еще плеснуть себе виски в чай, чтобы расслабиться к его приходу. А то Крис удивительным образом пробуждает во мне склонность к серьезности и старушечьему брюзжанию.

— Ничосе двери у вас. Прям бронированные. Что, какие-то особенные ценности скрываете? — замечает Крис, глядя, как я пытаюсь разобраться с ключами, путаясь в связке. Черт его знает зачем я навесила сюда еще и ключи от запасного входа, надо как-нибудь снять, чтоб не мешали.

Хотя… Не так уж это и важно сейчас. Завтра мы уезжаем из города, а по возвращении — сразу же и отсюда. Надо просто потерпеть. Переждать, как эти полчаса-час с Кристиной наедине.

И зачем я только повелась на ее уговоры…

— Тебя это не касается. Проходи давай и воздержись от лишних комментариев.

Но Кристине плевать на мои приказы и пожелания — она начинает демонстрировать это с порога, аккуратно ставя сумку возле входной тумбочки, сваренной из железных балок.

— Ого, Полина Александровна! Круто у вас! Прямо настоящий лофт-индастриал! А чего же сюда нас не позвали? Тут у вас вон какие локации, — сняв обувь, она проходит вдоль стены с окнами, продолжая оглядываться. — И фотозона есть, — показывает Крис на угол, в котором стоит световая лампа и расчехленный штатив. — А вы вот так, на улице, у стеночки нас снимали. Жлобитесь, да? Все мы вам нужны и небезразличны, но только где-то там, не в вашем удобном мирке, да?

Не желая больше выслушивать ее острословие, пытаюсь вернуть разговор в более предметное русло:

— Приходить в гости к тому, у кого есть на тебя компромат и задираться к нему с порога — это не очень умно, Кристина. Еще немного и я решу, что переоценила тебя в плане ума и интеллекта.

Крис бросает в меня быстрый взгляд, саркастично поджимая губы.

— Хороший ход, Полина Александровна. Поняли мое больное место и знаете, куда бить. Но я бы не торопилась так сильно в выводах насчёт компромата. Это вопрос открытый.

Ясно. Все еще не верит, что того, что у меня есть, достаточно для крупных проблем и неприятностей. Ну, ничего. Будущее покажет, кто из нас более самонадеян.

— Ладно, все, — если мы начнём с ней собачиться, эта встреча никогда не закончится. А променять вечер с Артуром на время, проведённое с Кристиной — это верх безумия, до такого я не дойду даже по воздействием всего шампанского и виски на свете. От одной этой мысли начинаю нетрезво хихикать, что тут же замечает Крис.

— Мне нравится ваше настроение, Полина Александровна. Хорошо, что вы такая весёлая. Я, знаете, тоже, хорошо себя чувствую. Прямо впервые с того дня, как Ви не стало. И все благодаря вам. Видите, вы прямо вдыхаете в меня новую жизнь. Запишите себе еще пару очков в статус благодетельницы.

— Ой, да прекрати ты, — открывая кран и намыливая руки, говорю ей я, чувствуя, что ко всем ее подколкам у меня начинает возникать иммунитет. — Давай, мой руки, с меня чай. Кофе, как видишь, здесь нет, я предпочитаю пить его у Дэна. У тебя есть полчаса — и как только это время истекает, милости прошу! — с подчеркнутой въедливостью указываю на входную дверь, над которой висят часы, отсчитывающие время нашего разговора.

— Хорошо, Полина Александровна, — Крис, демонстрируя удивительную сговорчивость, послушно становится на мое место и моет руки, пока я щелкаю кнопкой электрочайника. — Как скажете. Мне этого вполне хватит.

Я только рассеянно киваю головой и достаю, ставя на стол, чашки, остатки печенья, купленного Вэлом, сливки и бутылку виски — чувствую, без него я не протяну даже эти тридцать минут.

— Садись, — приглашающим жестом указываю на стул напротив, но Кристина не спешит воспользоваться моим предложением. Вместо этого, вытирая руки бумажным полотенцем, она проходит к бескаркасному дивану, на котором спит Вэл, напротив которого возвышается главный шедевр этого интерьера — концептуальная инсталляция с козлом Антошкой, ночами все еще наводящая ужас на своего творца

— Прикольная картина, — говорит она, кивая в сторону стены. — А сфоткать можно? Я тоже рисую, хочу взять как реф. Может, когда-нибудь придумаю что-то такое же гениальное как ваш Донцов. Он же себя гением считает, да, Полина Александровна? Почему вы его не чморите за самовлюблённость? Почему другим можно то, что мне нельзя? Почему им все прощается, а мне — нет?

Со вздохом наливаю себе виски на самое дно стакана и опустошаю его одним махом. Господи, как же с ней тяжело. Как будто тащишь на плечах тяжеленный кусок скалы.

— Не знаю Кристина, — честно признаюсь я. — Считай это своим талантом. Еще одним.

Я могла бы пуститься в долгие объяснения, почему она ухитряется даже самыми незначительными оплошностями вызывать в людях только раздражение и неприязнь, но прекрасно понимаю, что ей это неинтересно. И все ее вопросы звучат как обвинение, а не желание узнать правду.

Тем не менее, в следующую секунду она задаёт мне реальный вопрос, без желания встать в позу.

— Так сфоткать это дело можно? Вы не против?

— Да фотографируй, если хочешь. Вэлу только приятно будет, даже если сделаешь полную копию. Он все равно считает, что его фирменный стиль никто не в состоянии подделать. И многие с ним согласны.

— Ну да, ну да. Стиль, — повторяет за мной Кристина, быстро щёлкая на камеру смартфона Антошку, как настоящую звезду. — А прикольно смотрится — черепа, банки-жестянки. Можно подумать, что это сатанинский алтарь какой-то, — добавляет она, прекращая фотографировать, но не спеша прятать смартфон обратно в карман. — Серьезно, Полина Александровна. Вы что, сатанистка?

Вот те на. Вот и вывод прогрессивной и развитой молодой блогерши — один в один она повторяет слова Наташки, чьи взгляды, уверена, она считает давно устаревшими.

Не могу сдержаться и громко смеюсь над таким предположением.

— Конечно же, Кристина, так и есть! Вот ты меня и рассекретила! Только этим и занимаюсь — заговорами, наговорами и проклятиями. А еще — пью кровь невинных младенцев и бегаю голой под Луной на промзоне. Иначе, как бы мне удалось быстро освоиться тут, еще и привлечь так много людей на сегодняшнюю акцию? Только колдовство и князь тьмы! Он, кстати, будет мне благодарен за сегодняшнее. Я привела ему целую толпу новых адептов.

Продолжая посмеиваться, снова доливаю себе виски в стакан. Ох, быстрее бы мы с ней закончили. Мое полутрезвое терпение себя практически исчерпало.

— Ясно. Все с вами понятно, Полина Александровна, — Крис с довольной улыбкой садится на предложенное ей место и, убрав, телефон, добавляет что-то совершенно несусветное. — Что ж, вы сами признались, никто вас за язык не тянул.

— Только не говори, что ты как и все в этом городе, веришь в проклятия и заговоры, — чувствуя приятное тепло, разливающееся внутри от нескольких глотков виски, снимаю закипевший чайник с подставки и заливаю горячей водой два пакетика в чашках.

— Не важно, во что верю я. Важно, во что верят люди.

— Угу, да. Конечно, люди. На мнение которых тебе абсолютно плевать. Что они могут понимать, ограниченные людишки. Ты же у нас самая умная, только твоё мнение имеет значение.