‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я сильнее всех вас, тупые мрази, привыкшие к улыбочкам, теплу и обнимашкам.

Потому что скоро вы все сдохнете. А я останусь.

Тогда и посмотрим, кто победил».

Я одновременно понимаю и не понимаю смысл слов Кристины.

Понимаю, что сегодняшнюю акцию она воспринимает как вызов, и вызов этот она принимает. А, значит, есть большая вероятность, что мы встретимся. Но почему она все время говорит о себе, только о себе? Ведь ее нешуточно оскорбляет наша с Вэлом «пляска» на костях Виолы, чьё тело еще не остыло в земле — я читала ее предыдущие записи, я не могу в этом ошибаться.

Почему тогда такие мстительные нотки в отношении всего мира — и опять обида за себя? Что он снова сделал ей? Кто опять перешёл ей дорогу?

Все эти вопросы я составляю на потом, едва мы сворачиваем в центр и подъезжаем к пятачку, где расположены увеселительные заведения нашего города. От удивления тут же забываю обо всем, влипая в боковое стекло — это что, пробка? Забитые дороги и невозможность припарковаться — у нас? Да никогда такого не было, это невозможно.

И, тем не менее, это так.

— К кафе я вас не довезу, тут это… только на вертолете, — резонно предупреждает водитель, и я понимаю, что не смогла бы с ним поспорить, даже если бы очень захотела.

Весь пятачок, разделяющий парк и кофейню Дениса, битком набит народом и машинами. Люди ухитрились расположиться не только перед входом, где предприимчивый Дэн устроил что-то вроде летней площадки, но и на газонах, на лавочках примыкающего парка, а некоторые особо находчивые залезли на деревья, чтобы видеть сразу всех.

Ещё спустя пару секунд понимаю, почему Дэн так воевал за этот проектор с поклонниками религиозных собраний — слева от входа, напротив импровизированной летней площадки, где продаются напитки дяди Коли, натянут большой белый экран, и по нему уже гуляет луч будущей трансляции.

Прижимая к себе чехол с камерой и сумку, медленно протискиваюсь к кофейне. К счастью, никто из присутствующих не узнаёт во мне специального гостя мероприятия — со все еще влажными после душа волосами и в любимых чёрных очках в пол-лица, скрывающих следы недоспанных ночей, я похожа на одну из них — на ту, которая просто пришла поглазеть на широко разрекламированную тусовку.

И это здорово. Мне нравится быть незаметной. Правда, в моем анонимном положении есть и сложности — я совсем не знаю, как попасть внутрь. Не без труда протискиваясь ближе, я вижу тонкого Сережку, настраивающего изображение через проектор. Расположившись у одного из столиков «летней террасы», которая охраняется недвусмысленного вида молодчиками (вероятно, помощниками грозного алко-спонсора) он не сразу слышит меня. А когда всё-таки удаётся докричаться, резво вскакивает и проводит меня сквозь ограждение, параллельно объясняя молодчикам, что без меня звёздный Вэлиал Донцов не начнёт своё выступление, и его стрим никто не увидит — ни купившие билеты, ни присутствующие на улице.

— Так ты напрямую к Вэлу хочешь подключиться? Качество же плохое для эфира будет, вай-фай у вас так себе, — чтобы настроиться на работу, отвлекаю я Сережку техническими расспросами.

— Да ну, Полина Александровна, — в голосе всегда непоколебимого Сережки слышится едва ли не обида. — Во-первых, Вэл сразу предупредил — трансляция только через его аккаунт, он что — мальчик за бесплатно работать? Нет, он нам это… шоу, а мы ему технические возможности. Вашу часть уже просто так передавать будем, как обычный видос, вы ж не против?

— Я? Конечно, не против, зачем мне реклама? Я же не Вэл Донцов, — отвечаю я, посмеиваясь от такого ранжирования. Но в потоке входящих и выходящих людей, на запястьях которых виднеется по склеенному бумажному браслету, Сережка не обращает на это внимание

— Так что мы наставили усилителей, Полина Александровна, не бойтесь, сигнал нормальный будет. Вэл нас поубивает всех, если его лицо будет на экране с перекосами.

— Да что вы так переживаете насчёт вашего Вэла? — уже открыто раздражаюсь я. — А вдруг это не он, а я вам какую-нибудь истерику устрою?

— Вы? — тонкий Серёжка недоверчиво останавливается, после чего улыбается, что происходит с ним довольно редко. — Да вы что, Полина Александровна. Вы ж своя. Ну, чего вам тут орать? Это Вэл — приглашённая звезда. А они все нервные, их надо беречь… ну… сами знаете, как оно бывает.

Что такого особенного в приглашённых звёздах я так и не успеваю уточнить — в переполненной кофейне я замечаю Наташку. Она стоит посреди группы пышно одетых женщин, и первое желание, которое охватывает меня — это сделать шаг назад, спрятаться за спину тонкого Сережки — и тут же одергиваю себя.

Это что еще за психи? Это же не Эмелька, встреча с которой действительно может выйти неудобной, и я стараюсь об этом не думать все утро. А Наташка — подруга, которую я знаю тысячу лет, и она — что немаловажно, — ничего не знает обо мне. Неужели на меня так повлияли слова Артура, что именно Наталья — самый последний человек, которому надо знать правду о нас?

Ни на один из этих вопросов я не успеваю ответить — потому что Наташка, встретившись со мной взглядом, тут же радостно вскидывается, после чего оставляет свою компанию и бежит ко мне.

— Эй, Полик! Поль, да ты чего? — слышу я ее голос, и только сейчас понимаю, что пячусь от неё назад, а тонкий Сережка успел куда-то слинять. — Ты куда, говорю, стой! Совсем чумная стала! Не спишь, что ли, совсем? Ты смотри, какой женишок у тебя резвый, уже не соображаешь ничего, как сомнамбула ходишь! — она громко и раскатисто смеётся, шутливо толкая меня в плечо.

— А где он, кстати? — говорю первое, что приходит мне в голову, даже не оспаривая, что похожа на сомнамбулу.

— Кто, Валька твой? Да прибежал как угорелый час назад, спрятался в подсобке у Дениски, никто его не видел. Вы что вчера, опять отмечали? От него перегарищем несёт за весту, Дениска с Эмелечкой его лечили… Хоть бы у них все получилось! Тут у нас народ, сама видишь, какой собрался. Очень серьёзный народ. Если Валька все завалит, опозорится по самое не могу, не простят твоего женишка за такое у нас, ох, не простят.

— Эмелька? — хватаюсь я за это имя, как за повод немного разведать обстановку. — Как она, Наташ? Все нормально?

— Да нормально, а что ей сделается? Заторможенная какая-то, а так все хорошо, как всегда.

— Заторможенная? — понимаю, что мне не очень нравится это настроение Эмель.

— Да конечно, всю ж ночь не спала, как и ты, видать! А чуть свет-заря, так бегом из дому, суп своему ненаглядному понесла. Он тоже, гулена такой, где-то таскался. Но Эмелечке целую ночь звонил, отчитывался, держал, значит, в курсе, как порядочный парень. Я сама чуть не оглохла от этого его трезвона, — с видимым удовольствием рассказывает Наташка, и я снова вижу в ней гордость за то, какая у неё выросла дочь и в каких хороших отношениях с хорошим парнем она состоит.

Интересно, смогла бы она так же искренне порадоваться за брата?

Тут же останавливаю себя, стараясь не пускать мысли в этом направлении, и снова прислушиваюсь к ней:

— … пойдем, познакомлю тебя! Пусть видят, что знаменитость наша к людям по-свойски, по-хорошему, значит, относится. И старой дружбой не брезгует. Только ты это… Поль, хоть за щеки себя пощипай, что-ж ты как кащей сегодня… И выглядишь, честно говоря, не очень. Хоть бы в порядок себя привела, с серьёзными ж людьми знакомимоя!

Не имея сил и желания возражать, иду за ней к большой группе достопочтенных дам, решив, что до обнаружения Вэла, все равно не смогу отбиться от настойчивого Наташкиного желания показать меня как визитную карточку всем своим знакомым, репутацией в глазах которых она дорожит.

— Ну, Галку ты знаешь, — подхватив меня под руку, торопливо шепчет подруга, и чем-то эта ситуация напоминает выпускной вечер, с которого началась и завертелась вся наша история. — А вот это, рядом с ней — родная сестра нашего мэра, представляешь! Вот какие люди сошлись! Умеете вы с Валькой устроить бучу, не поспоришь. Так… Вон жена депутата нашего — хотя, он уже не депутат, но аж пять созывов в совете области был, так и осталось за ним прозвище, сечёшь, да? — комментирует Наташка, продолжая вводить меня в курс дела. — А вот это — любовница хозяина рынка, самого большого у нас, он знаешь какой огромный теперь стал?! Так она с ним уже лет восемь! Прям как жена вторая, деток от него завела, дома меньшенькие её. А старший — здесь, пришёл к тебе посниматься на этом вашем флешмобе. Слушай, Полька, а что он хоть значит — флешмоб это ваш? Это вы за Виолочку, что ли, вступиться решили? За то, что ее вот так прополоскали в интернете?