Мысли все возвращаются и возвращаются к тому, что он говорил мне этой ночью — хочу уехать вместе с тобой, как можно быстрее. И при свете дня это не кажется мне какой-то поспешностью или фантасмагорией.

В Артуре я не сомневаюсь. Он человек привыкший к ответственности, даже к излишней ответственности — значит, все моменты с работой уладит постепенно, без спешки и горячности. Просто будет решать их уже после переезда ко мне, а не до. В конце концов, он владелец дела, не думаю, что он захочет его продавать, быстро сбывать с рук, полностью перечеркивая свою жизнь здесь. Ему просто нужен хороший управляющий, с которым можно будет работать удаленно и контролировать через него все главные результаты, а не сам процесс, лично и каждый день. Если Артур захочет, я с удовольствием ему помогу — достану у Насти номерок хорошего рекрутера, и тот найдёт ему любой персонал, который только нужен.

Лишь бы он поменьше запаривался.

По поводу быта и перевозки багажа — оглядываю кухню, вспоминаю разношёрстную обстановку его комнаты и, посмеиваясь, решаю, что в этой квартире у Артура не очень много по-настоящему любимых вещей. Нет, можно конечно забрать на память с собой кусочек кровати. А так — уверена, он оставит это все без особых колебаний. А рюкзак с ракетками и теннисной формой легко помещается в багажнике его машины, и в новой квартире легко найдёт себе достойное место.

Ну и, конечно, надеюсь, Артур не будет против жизни именно в моей квартире, пресловутая гордеевская честь не пострадает? Если начнёт слишком уж артачиться, спихну на него оплату коммуналки. Во времена отопительного сезона она у меня прямо таки чудовищная. И вообще — жильё можно поменять, расширить, вложиться в складчину — да неужели мы не решим эти вопросы? С удивлением понимаю, что все эти хлопоты меня абсолютно не пугают — кажется, это не такая уж и проблема для людей, умеющих открыто и честно говорить между собой.

Так, что ещё? Да никаких особых проблем на самом деле. Нам не нужно даже машину перегонять как-то по-особенному. Одежду, все, что он захочет забрать с собой можно сгрузить в багажник и на заднее сиденье. Артур сядет за руль, я рядом в салон — все, к переезду готовы. Не нужны ни билеты, ни бронь, ничего. А Вэла посадим назад, к вещам, тихо смеясь, думаю я. Вот и решится его проблема с перелетом — доедет с нами на машине. Да, уровень комфорта чуть ниже, чем в самолете — но в то же время никакой турбулентности, хрипящих моторов и необходимости ждать на пригородной станции с пересадкой, что было бы неизбежно, если бы он поехал поездом.

Так что, все вопросы решаются довольно легко. Тем более, что первое время Артуру придётся часто приезжать и возвращаться, чтобы уладить и решить что-то по мелочам, только и всего. Об одном мне не хочется думать — какие же в этот момент у него будут отношения с семьей.

Вот в чем проблема, а не в том, как перевезти багаж или подписать какую-то бумагу или оформить доверенность (хотя, с учётом работы местных служб, с которыми я столкнулась в самом начале, все может быть не так уж и легко) Но все равно, это не идёт ни в какое сравнение с тем, как отреагируют Никишины, что они будут делать, когда узнают всё. После того, что я поняла вчера, побывав в их доме, мне слабо верится, что они спокойно отпустят ситуацию и пожелают счастья брату и сыну, порадовавшись, что наконец-то он вырвался из города, который держал и не отпускал его последние десять лет.

Денис так сразу сказал, что семейство Артура меня проклянет, а от сына за такое предательство едва ли не откажется, и ему придётся общаться с нами тайно. Теперь эти слова совсем не кажутся мне шуткой. И уже я, следом за Дэном, узнавшим наш секрет, понимаю, что пока не знаю, как вести себя с Никишиными. Ведь мне придётся скрывать не только то, что я очень даже знакома с их золотым мальчиком. Придётся утаивать главное — что я забираю его у них.

Я не тешу себя надеждами, что они услышат меня в том, что я не ворую их семейное сокровище. Я бы настаивала на том, чтобы Артур уехал, даже если бы мы с ним не были вместе. Я и пришла к нему с главной целью сказать — уезжай! Без меня или со мной, решать тебе. Но уезжай скорее, не смотря ни на что, спасай себя. Иначе этот город сожрет тебя. Или превратит в Бориса Олеговича.

Помимо воли вздрагиваю — то ли от самой мысли, то ли от свистка чайника, который начинает кипеть, натужно грохоча крышкой. Слишком уж о сложных вопросах я задумалась, ещё даже не выпив чаю. Решаю отложить их до вечера — после обсуждения с Артуром они станут для меня более ясны и понятны. Вместе мы что-то придумаем.

Главное — вместе.

…Задумавшись о проблемах, долго дую на чай, ожидая, пока он остынет, потом делаю первый глоток и чувствую себя Вэлом — тут же фыркаю и плююсь мимо чашки. Слишком горячо. Как люди пьют только этот чай? Нет, это точно не мой напиток.

Вытаскиваю на средину кухни табуретку и начинаю поиск по шкафчикам. Кофе. У Артура просто просто должен быть кофе. Не могла же я влюбиться в человека, у которого на кухне один только чай.

В третьем шкафчике все-таки нахожу то, что ищу — тянусь к жестяной банке, которую не трогали очень давно — на это указывает тонкий слой пыли на ее крышке. Только бы не растворимый, только бы не растворимый, пожалуйста. У Артура, как всегда, нет времени, чтобы заморачиваться на тонкости — но с его любовью к качеству не могу представить, чтобы он заливал в себя растворимый кофе со вкусом горелых семечек. Скорее, он вообще не будет пить никакой, чем плохой напиток. Или заменит его этим самым чаем.

С каким-то суеверным чувством открываю баночку, загадывая примету — если в ней будет молотое зерно, значит, я не ошибаюсь в Артуре, в нашем с ним общем будущем, и все у нас будет классно. Если же нет… Да такого просто не может быть!

Считаю про себя до трёх — один, два, три, — резко срываю крышку и… внутри жестянки молотый кофе. Да, пусть не самый лучший сбор, принюхиваясь, думаю я — но это молотый кофе, который мне так нужен, и моя примета сработала на отлично!

Спрыгиваю с табуретки и принимаюсь варить кофе в кастрюльке, снова вспоминая студенческие времена. Только тогда мы, чтобы сэкономить, покупали на рынке контрабандные зелёные зерна, и жарили их сами, на большой чугунной сковороде. Кто знал, что через пятнадцать лет это станет модной фишкой, а мы были первыми кофе-роустерами, пока это ещё не стало мейнстримом.

Плотный терпковато-маслянистый аромат разносится по кухне, улучшая мое и без того прекрасное настроение. Нахожу у Артура целый контейнер разных специй и снова улыбаюсь про себя — я люблю пряную еду, а он, оказывается, любит острое. От всевозможных смесей перцев и пакетиков с надписью «Осторожно, супер-остро!» у меня рябит в глазах — наконец, среди этого буйства вижу гвоздику и бросаю ее в кофе. Немного думаю, и добавляю ещё шепотку перца. Хочу сегодня пить самый обжигающий кофе, прямо таки пекущий на губах.

Немного поколебавшись, бросаю немного сахара, на самом кончике ножа. Не знаю почему, но сегодня мне, не пьющей сладкий кофе никогда, хочется его подсластить. Чтобы он был острым, забивающим дыхание и сладко-горьким. Если уж я гадаю сегодня на кофе о нашем с Артуром будущем, то горечи хотелось бы поменьше, с улыбкой думаю я, и высыпаю в кофе ещё ложку сахара.

Для кофе, сваренного на водопроводной воде, без спецсредств, напиток у меня получается отличный. Выливаю его в чашку и, пока гуща оседает, бегу в коридор за сумкой, достаю оттуда макбук и тащу на стол. Да, мне нужны мои маленькие ритуалы. Когда я пью кофе утром, то всегда пролистываю мессенджеры и соцстранички друзей, обмениваюсь быстрыми сообщениями — и сейчас хочу того же, несмотря на то, что доступ к интернету здесь проблематичен. За все время пребывания в квартире Артура, я не заметила ничего, похожего на модем — может, потому, что не особо искала, а может, потому что его нет, и Артуру хватает мобильного интернета.

Тем не менее, открывая крышку макбука и глядя на индикатор сетей — я вижу несколько точек приёма, но вряд ли хоть одна из них принадлежит Артуру. Первая называется «Вася», вторая — номером одной из квартир, а третья… Не сдержавшись, громко смеюсь и делаю скрин экрана — третья называется «Хуй вам а не интернет»