— Конечно же да! — слышу за спиной голос дизайнера, которому абсолютно пофигу на мои планы и решения. — Мне надо продегустировать эти каперсы, а как я их открою? Тут ни кольца нет, никакой вспомогательной ленты! Эй ты, Рестик! — кажется, к Серёжке приклеилась новая кличка. — Сможешь мне банку открыть? Есть у вас в забегаловке специальный ключ для открывания таких банок?

— Не в забегаловке, а в кафетерии, — не моргнув глазом, поправляет его Сережка. — Да, есть. Мы такие банки с каперсами и оливками для мини-пицц открываем. Мы идём, Денис. Да, вместе. Я и Полина Александровна с другом.

О, отлично. Ещё и с другом. Как раз лучший вариант, чтобы разбудить в Денисе ненужное любопытство и ревность, из-за того, что за одних моих «друзей» он переживает слишком уж сильно и стоит на страже их интересов.

— Только мы будем бухать! — бешено вращая глазами, объявляет Вэл, запихивая в свой рюкзак новую бутылку вина. — Эй, Рестик! У тебя бухать можно?

— Ну какое «бухать», Вэл, что ты как с катушек слетел. Это кофейня-бистро! Ты там был, мне кофе покупал. Там нельзя пить спиртное.

— Денис, они хотят бухать! — тут же докладывает начальнику Сережка, и спустя несколько секунд радостно докладывает: — Можно!

Я не верю свои глазам — он что, улыбается? Во-первых, это первый раз, когда он улыбается при мне, а во-вторых — с чего такая радость? Неужели, как и я, предчувствует, что вечер перестаёт быть томным и заходит в неконтролируемое русло?

— Денис сказал, что можно! Вы ж у нас, Полина Александровна, специальный гость, ревизор, вам — никаких отказов.

— О-о, — довольно тянет Вэл, снова устраивая странные игры с бровями на своём лице. — Даже так! Ну, мне нравится такой расклад. Веди нас, Рестик!

Мне, в отличие от Вэла, совершенно не нравится эта затея. В конце концов, он приехал спасать меня от проблем, а не создавать новые. А в том, что они могут возникнуть, если мой буйный друг не успокоится, я не сомневаюсь.

Эти мысли проносятся у меня в голове, пока в начинающих сгущаться сумерках мы возвращаемся через сквер и, вместо газона, на котором сидели мы с Вэлом, сворачиваем к местам слишком знакомым. Вот тот самый киоск с пончиками, у которого я встречалась с Артуром, чтобы пойти с ним на утренний кофе, вот лавочка, на которой два дня назад рыдала и орала на него по телефону, а вот и… делаю глубокий вдох, чтобы унять неожиданное волнение — а вот и двери кофейни, в которые последний раз я входила абсолютно счастливым человеком, а вылетала из них пулей, чувствуя себя непоправимо, убийственности несчастной.

И сам Денис встречает нас на пороге. Черт, а ведь я рада его видеть.

— Поли-ина, Полина Александровна, ну что ж ты как динамщица! — широко раскидывая руки, он обнимает меня за плечи, и я, к своему удивлению, искренне отвечаю ему дружескими объятиями. Хоть Дэн и был тем человеком, который слил мне семейные дела Артура, чувствую, что негатив от осознания этой новости не отразился на отношении к нему. Ну выболтал и выболтал. Если бы не он, так кто-то другой. И чем позже, тем больнее было бы.

— Привет, — говорю ему, смущённо улыбаясь. — Как твой бизнес?

Мне почему-то становился неловко за то, как я пропала — пусть всего лишь на пару суток, но уходить в подполье и реветь в подушку, пытаясь забыться даже на полдня — так себе вариант, недостойный уважаемого коуча.

— Да зашибись! Дело движется! Только я всем пообещал новый крутой напиток от нашего ревизора, а ревизор взял и под землю провалился! Ты чего это?! Сначала говоришь, что ещё на неделю остаёшься, а потом всё, бросаешь нас?

— Были причины, Денис. Потом объясню, когда на перекур пойдём, без лишних ушей чтобы. Ты только сильно не болтай при остальных.

Господи, кого я прошу… Конечно же он будет болтать! Но хоть озаботиться мерами безопасности я могу, для успокоения совести?

— О том, что знаешь обо мне, о чем мы с тобой разговаривали и особенно об Артуре. Пожалуйста, Дэн, — продолжаю я, воровато оглядываясь, чтобы убедиться, что тонкий Сережка или кто-либо из входящих-выходящих посетителей не прислушивается к нашему разговору.

Но нет — Сережка, найдя в лице дизайнера активного слушателя и спорщика по поводу приготовления средиземноморских блюд, увлечённо доказывает Вэлу, что оригинальная карбонара готовится не на сливках, а на свином сале, на что мой друг возмущённо шипит: «Что за варварство!» и надменно закидывает назад вздыбившиеся от такого моветона кудри.

— Понял. Не ссы, не сдам, — по-свойски кивает Дэн, на что я толкаю его в плечо, тем не менее, чувствуя, что не могу сердиться за такое панибратство.

— Что? — с показным возмущением кричит Денис, впечатленный моим чувствительным пинком. — Это китайский иероглиф такой, ни-сы называется! Символизирует, между прочим, выдержку и спокойствие настоящего самурая!

— Самураи в Японии были, ты, сочинитель небылиц, — тут же уличаю я его в слишком вольном обращении с историческими фактами, и мы вместе смеёмся, принимая то, что наше общение никогда не будет другим. Всё почти так, как раньше.

Всё — да не всё.

Стараясь подавить некстати возникшую меланхолию, наблюдаю за продолжением сюрреалистического сна — знакомством Дениса и Вэла. Честное слово, если бы я увидела подобное пару дней назад, сама бы поверила обвинениям дизайнера в том, что я нахожусь в наркотическом угаре.

— Вэл, — первым протягивает руку дизайнер, пользуясь своим старшинством и, как он думает, более высоким статусом. К новым людям он всегда заходит свысока, с позиции просветлённого эстета, терпящего эту жизнь и ее несовершенство только из-за хороших манер и не менее хорошего воспитания. Именно за это качество он и был послан мной куда подальше в день нашего знакомства. Но у Дениса, кажется, больше терпения чем у меня пять лет назад.

— Дэн, — подбоченившись и придав лицу не менее важное выражение, отвечает на рукопожатие он, и второй рукой делает приглашающий жест: — Прошу, проходите в мое заведение! Только пить будете из бумажных стаканов, я вам принесу — у меня там несовершеннолетних куча в зале, не надо, чтоб они видели. Полиция, все дела, сам понимаешь.

— Нет, ну как скажешь, твой ресторан — твои правила, — тоном, которому бы позавидовала вся аристократия старого света, отвечает дизайнер, и даже я не могу понять — с рестораном это такой тонкий стеб, или же действительно согласие с предложенными условиями?

— Давайте, давайте, нечего на пороге торчать, — торопит нас Дэн, глядя в окно на растущую у стойки очередь. — Серый, давай, гони быстрее на кухню, найди стаканы и принимай заказы, пока я всех посажу. Полинка, а для тебя ещё сюрприз будет. Вот зря ты на меня кричала, сейчас сама убедишься.

И, прежде чем я успеваю подумать что-либо в ответ на его слова, чувствую, как сердце вываливается из положенного ему места и падает куда-то вниз, повисая на невидимых ниточках. Но… нет, это не то, чего я испугалась и, в то же время, тайно и глупо понадеялась. Сюрприз — это не Артур в кофейне Дениса. Но эффект, произведённый на меня тем, кого я вижу, превышает все мыслимое и немыслимое удивление.

В уютном уголке заполненного под завязку зала, за тем же столиком, где два дня назад сидели мы с Эмель, сидит… Наташка? Одна? Наташка, одна в кофейне? Наташка, которая вообще не любит ходить по кафе и ресторанам, а уж тем более одна, считая это неприличным, и выходит только с мужем, на худой конец — с сёстрами или с матерью? Это… это как?

Вижу, как в ту же секунду ее брови ползут вверх, и соломинка выпадает из ярко накрашенных, сочно-алых губ — и автоматически отмечаю, как идёт этот цвет ее контрастной, яркой внешности, только подчеркивая синеву глаз, о которой уже не могу думать без ненужных ассоциаций. Тихо ругаюсь про себя, слыша как этому вторят громкие возгласы подруги, вскакивающей со своего места и подлетающей к нам со словами:

— Вот же срака ты, Полька! Я-то думала, ты со своим там все миришься, ни звонить, ни беспокоить не хотела — примирение, оно ж такое дело, отвлекать нельзя! — она игриво щиплет меня за бок, и я не выдерживаю и хихикаю от щекотки. — А ты тут по городу шляешься, по кафетериям, значит, ходишь, а старой подруге позвонить взападло, да?