— Великий человек Альбус Дамблдор, — вздыхает егерь.

Мгновенной вспышкой приходит понимание. Пятьдесят лет назад Хагрида обвинили в смерти девочки и открытии Тайной Комнаты. Дамблдор отстоял юного Рубеуса и оставил в Хогвартсе. Теперь комиссия с министром подъехала в гости, и угадайте, кто главный подозреваемый? Ага, товарищ Хагрид, и, по идее, он уже должен был ехать в Азкабан. Но вместо этого сидит на пороге своей хижины и вздыхает.

Следовательно, директор выторговал неприкосновенность Хагрида в обмен на беспроблемный отход в сторону с поста. Хе-хе, можно не сомневаться, что потом дедушка Альбус триумфально вернется, и никто не сможет его обвинить в том, что он не держит слова. Ведь ушел в сторону? Ушел. Дамблдор же не обещал, что не будет возвращаться?

— Так что случилось? — нетерпеливо переспрашивает Рон.

В окно хижины протискивается феникс директора и недовольно кричит. Однако.

— Вот, Фоукса оставил и ушел. Говорит: ты, Хагрид, невиновен, и я докажу! Министр того, хотел под стражу взять, но Дамблдор не дал. Ух, как они тут ругались! Хижина тряслась.

Ага, значит, эти два амбала все-таки силовики и должны были прихлопнуть Хагрида, если тот чудить начнет. Министр, получается, повернул все так, что привез защиту в школу. Интересно, сам извернулся или с подачи Дамблдора? Интриги, понимаешь, мадридского двора. Устроили игрища вокруг пострадавших школьников. Элита, блядь.

— Тебя хотели арестовать, Хагрид? — с какой-то болью в голосе спрашивает Гарри.

— Дык, того-этого, говорят, ты же Тайную Комнату открывал! Выждал, говорят, пятьдесят лет, и снова за старое! Я им, того-этого, говорю, мол, ошибочка вышла, и давайте, понимаешь, к Арагогу в гости пойдем, а они…

— Кто они?

— Да министр и этот, Люциус Малфой, — машет рукой егерь. — Стоял тут такой расфуфыренный, попечитель, понимаешь. Заботимся о школе, говорят, надо, говорят, меня изолировать. А Дамблдор им не дал, да. Великий человек Альбус Дамблдор.

Даже немного жаль, что не слышал тот разговор. Словесные кружева тут, наверное, плели такие, что акромантулы Хагрида во главе с Арагогом удавились бы на собственной паутине от зависти.

— Так ты не знаешь, где директор Дамблдор? — настойчиво спрашивает Рон.

— Говорю ж, того-этого, ушел. Феникса вот оставил.

Подтверждая его слова, огненный птиц снова недовольно кричит. Хм-м-м, с такими голосовыми данными и вправду можно василисков влет глушить. Ничего, мы и сами можем не хуже, а-ля баньши.

— Жаль, мы думали, что Дамблдор у тебя, — скисает Уизли. — Чтобы если что, так р-р-раз, и всё!

— Как мы теперь без Дамблдора, — егерь закрывает лицо руками.

Плечи его начинают трястись. Тихо тяну парней за мантии и также тихо, но настойчиво говорю:

— Идем отсюда.

— Но мы же… — начинает Рон и осекается.

— Идем. Каждый имеет право на минуту слабости.

За следующую неделю атмосфера немного разряжается. Патрули патрулируют, маги бдят, школьники бегают кучками и под присмотром учителей — в общем, видимые и понятные всем меры безопасности снимают напряжение. Не до конца, но все же школа перестает напоминать дурдом в момент переезда. Свою роль еще играет и то, что Дамблдор предусмотрительно оставил заместителем именно Минерву МакГонагалл. Строга, но справедлива, и, добавлю от себя, учеников строит в две шеренги одним взглядом.

Интересно, что было бы, оставь дедушка Альбус заместителем Снейпа?

Локхарт, в свою очередь, как и предполагалось, решил примазаться к возродившемуся Дуэльному Клубу. На следующее занятие, 2 мая, пришел. Нет, не так. Важно прошествовал, всем своим видом показывая, какое счастье привалило нам, сирым и убогим, что сам Гилдерой, в бирюзовой мантии и с белоснежной улыбкой, соизволил прийти! Дабы сразу не побили, с собой преподаватель ЗОТИ приводит магов Министерства.

Вот с кем было бы интересно устроить спарринг, но увы.

На мой вопрос один из них смотрит сверху вниз и буркает что-то вроде: «Иди, девочка, в куклы играй». Содержательно поговорили, ага. Тем временем, Гилдерой важно проходится по Клубу, щупает мишени, дергает зачем-то манекены и все-таки решает сделать объявление.

— Дорогие ученики! — Гилдерой делает жест, как будто показывая, насколько мы дороги ему. — В эти трудные и опасные дни, когда вся школа следует правилам, мудро установленным самим министром магии…

— Эти правила установил Дамблдор! — раздается крик с мест.

— А министр их мудро переутвердил, — незамедлительно парирует Локхарт. — Итак, в эти дни ваш Клуб представляет собой островок опасности и тревоги для преподавателей! Выбиваясь из сил, мы патрулируем коридоры, дабы вы могли здесь собираться! Это совершенно непростительно и нарушает правила, мудро установленные министром магии!

Странно, не замечал ранее за Гилдероем такого откровенного подхалимажа. Здесь же подлизывает министру прямо самозабвенно, как будто… ах да, маги-боевики же все слышат. Очень интересно. Ученики еще не сообразили, что последует, и даже внимательно слушают Локхарта.

— Поэтому, дабы не прерывать занятий, но в то же время и не подвергать излишней опасности учеников и преподавателей, я — как признанный эксперт в области защиты от Темных Искусств…

Кто-то не выдерживает и громко смеется, но Локхарт даже глазом не ведет.

— Решил, что занятия Клуба будут проходить в Большом зале! По воскресеньям, после завтрака и до обеда, так что для вас, дорогие мои ученики, ничего не изменится. Даже наоборот, не надо будет подниматься на пятый этаж и потом снова спускаться. К тому же в Большом зале больше места, и под моим чутким присмотром вы сможете осваивать магию еще быстрее, лучше и качественнее!

Собственно, вот оно, ради чего все затевалось. Теперь Локхарт будет контролировать Клуб, то есть тех новеньких, кто примчался за защитой. «Ежиков», понятное дело, отодвинут в сторону. Конечно, можем заниматься и сами, благо уже тепло, но все равно Локхарт — самовлюбленный козел. Помещение Клуба, как недвусмысленно намекает Гилдерой, будет закрыто и изъято из обращения. Чтобы не подвергать учеников опасности, а как же; главное — красиво что-нибудь спиздануть про слезинку ребенка, и все, можно не заморачиваться здравым смыслом.

Эх, а я уж думал, что Локхарт перевоспитался за этот год в Хогвартсе!

Посовещавшись, решаем, что придем на первую тренировку в Большом зале. Убедимся, что за полгода все осталось по-прежнему и Локхарт будет заниматься показухой, и уйдем. Кстати, интересно, а как теперь Гарри будет разбираться с василиском, раз все изменилось? Феникс, допустим, остался на месте, но живет в хижине Хагрида. Значит, не сможет вовремя подтащить Шляпу, дабы достать из нее меч Гриффиндора.

Кстати. Меч-то, он ведь того, металлический.

То есть все-таки есть магопроводящие металлы? Не только дерево? Ожерелье на груди — это, конечно, козырь, но если сделать шарики из металла, способного проводить силу… М-м-м, какая конфетка получится. Перспективы боевой магии сразу отскакивают за горизонт и выше стратосферы. Да и на себя артефакты лучше из металла делать, всяко полезнее и долговечнее дерева будет.

Добби и василиск не появляются. Атмосфера страха и ужаса стабилизируется на каком-то значении: выше среднего, но все же не дотягивая до предельной планки. После шести никто никуда не ходит, и в гостиной Гриффиндора шумно, душно и бестолково. Приходится оставить занятия в лаборатории, ибо никакого желания скакать по Хогвартсу под мантией-невидимкой не испытываю. В случае экстренной необходимости — можно, а вот так каждый вечер… да ну его.

Тем более что изучение теории никто не отменял.

Уроки и домашние задания не упоминаю, так как в эти дни уроки идут через пень-колоду, а домашку почти не задают. То ли преподаватели чересчур выматываются в патрулях, то ли здраво понимают, что с такими мерами безопасности никто все равно учиться не будет. Да и в библиотеке особо не посидишь. Кстати, мадам Пинс, к моему удивлению, даже не думает менять режим. Сидит по-прежнему в библиотеке день-деньской да посапывает мирно.