Интересно, понимает ли Дамблдор такие моменты?

Если Темный Лорд открывал Комнату, значит, дело было в этом веке, и директор, по идее, все понял по надписи на стене. Но меры безопасности не усилены, значит, Дамблдор ждет следующего хода злодея, чтобы получить окончательное подтверждение? Или, в силу того, что Хогвартс ничего и никого не «увидел», директор счел случившееся дурной шуткой? Опять вопросы, куча вопросов и никаких зацепок для начала ответов.

Вот в прошлом году было легче, о да.

Ладно, вернемся к растениям и иже с ними.

Преступник четко обозначил свои намерения, уничтожив склад с «готовыми» мандрагорами. Стоп. Это я знаю, что его целью были мандрагоры. Допустим, преступник вынес весь склад, а там было всякого, на тысячи и тысячи галлеонов. Так-так. Однозначно указать на василиска пока что не получается. Да и не змеюка тут работала.

Дамблдор тем не менее поставил дополнительную защиту на парники.

По крайней мере, мадам Помфри твердо в этом уверена.

Уф, у меня прямо легче на душе становится. Даже если директор поставил просто сигналку, то аппарировать на место происшествия — дело секунды. Но! Преступник не дурак, второй раз нападать на теплицы и парники не будет. Василиск в фильме, помнится, бил в полную силу, но каждый раз что-то мешало. То зеркало, то лужа воды, то еще что-то. При этом нападений было штук пять или шесть, что дает право предположить время «перезарядки» взгляда — примерно месяц. Змеюка уже выпущена, а тот, кем овладел Волдеморда, в октябре проводил подготовительные работы.

Попутно еще и мне тренировки изгадил.

Ведь теперь мне никто не дает потренироваться с юными мандрагорами на предмет оптимизации Сферы.

Может, это все Добби организовал, по прямому приказу? Это объясняло бы отсутствие следов вокруг разгромленного парника, непонятный толчок в спину сегодня, незаметность злодея для Дамблдора. Аппарировать внутри Хогвартса домовики могут, магией владеют, да и не слишком сообразительны без приказа. Вполне подходит под происходящее. Нормальный злодей бы каждую ночь василиска выпускал, для пущего ужаса.

Или вообще вломился бы в одну из башен и устроил Варфоломеевскую ночь.

Мы еще долго беседуем с мадам Помфри, и меня потихоньку отпускает от мыслей о злодее. Бесплодные мысли, и вертеться могут до бесконечности. Фактов нет, и начинаются гадания — одно да потому, мозг вхолостую крутится. Лучше подумать о чем-нибудь приятном. Например, о том, что восстановление сил заняло как раз одну беседу с нашей целительницей, и гадай теперь: самостоятельно она все поведала или Дамблдор опосредованно подкинул инфы?

В любом случае, жив и здоров, даже руки не болят.

С традиционным пожеланием никогда не возвращаться мадам Помфри прощается.

Едва выйдя из медпункта, ощущаю чей-то взгляд. Не успеваю изготовиться к бою, как выскакивает этот… Криви и радостно машет какими-то фруктами. Передачку болящим в медпункт тащил, что ли? Очень интересно. Прячу палочку обратно и вежливо осведомляюсь у Колина, что тут происходит. Время, кстати, почти перед отбоем, и первокурснику точно следовало бы укладываться спать. Но так как наш юный фотограф не разбирается в оттенках вежливости моего голоса, то просто отвечает.

Однако от такого ответа даже мои не слишком длинные волосы ощущают желание встать дыбом.

— Но ведь ты — девушка Гарри! — серьезно так восклицает Колин. — Поэтому я нес тебе фрукты!

Внимательно смотрю на этого щуплого школьничка с мышиного цвета волосами. Нет, не издевается и вполне себе серьёзен. Остается только озадаченно почесать в затылке. Нет, я в курсе слухов, курсирующих по Хогвартсу. Но как-то в основном чокнутой Грейнджер приписывали толпу поклонников, а не Гарри Поттеру — толпу поклонниц.

Хотя да, падение с трибуны, видимо, подействовало на мозги.

Ха, чего захотел: логики и разума от фанатов! Боготворят Поттера, ага, и меня, как ближайшую к Гарри особь женского пола, записали ему в девушки. Фанатская логика, так и запишем в ответ. Как по мне, так все это попахивает чем-то нездоровым, но попробуй объясни фанатам, ага. Сизиф удавится от зависти к бесполезности таких объяснений. Придется провести среди товарища Криви разъяснительную работу.

— Так, Колин, оставь фрукты себе, и пойдем в башню факультета.

— Но я…

— Я здорова, не надо фруктов, — усиливаю нажим в голосе. — Скоро отбой, а ты не в спальне!

— Старший брат Рона, Персиваль, говорит точно так же, — с какой-то обидой отзывается Криви.

Идем в башню по пустым коридорам. Колин то ли медленно бежит, то ли быстро идет, какой-то подпрыгивающий шаг, совмещенный с размахиванием фруктами. Очередной сюр из жизни магов, жаль, что нет фотоаппарата. Стоп! Есть фотоаппарат, ага, и даже гифки умеет снимать.

— И правильно говорит. Техника безопасности написана кровью тех, кто ее нарушал.

— Это как? Что-то я не понял? — Колин останавливается и смешно морщит лоб.

— Потом растолкую. Фотоаппарат с тобой?

— Да! — и первокурсник из сумки, висящей на плече, достает камеру.

Потом Колин ходит-прыгает туда и сюда по коридору, пока делаю фотки. Занятие увлекательное, но не настолько, чтобы не услышать шипение и шелест. Йоптель!!! Звук приближается, и, похоже, скоро василиск вынырнет из-за угла. Адреналин немедленно ударяет во все части тела, и в дело вступают рефлексы. В сторону угла, из-за которого должна показаться змеюка, летит то, что в руках. Выхватить палочку, одновременно прокричать:

— Колин — на пол! Упал и вжался! Голову не поднимать, по сторонам не смотреть!

— А-а-а… э-э-э… — теряется первокурсник.

— Петрификус Тоталус!

Парализованный Колин падает на пол коридора. Пусть лучше так полежит, чем попадет под удар или будет мешаться под ногами в решающий момент. Шелест все ближе, и меня осеняет. Раз уж швырнул фотоаппарат, так может, удаленно сделать фотографию василиска? Будет доказательство, ага.

— Вингардиум Левиоса!

Фотоаппарат взлетает примерно на метр от пола, и кнопочка спуска плавно нажимается, повинуясь моей воле. Вспышка! Есть. Ой, нет. Ответная вспышка, и фотоаппарат падает на пол. Точнее говоря, стекает на пол кучкой вонючей пластмассы. Воняет знатно, и василиск убегает. Нежныя нынче змейссы пошли, не выносят резких запахов, хе-хе. В общем, перефразируя известный анекдот, и василиска не сфотографировал, и с Колином как-то неудобно получилось.

Прислушиваюсь. Шелест и шипение окончательно стихли.

— Энервейт! — расколдовываю Колина.

Вообще странно, а где Филч? Раньше бы уже двадцать раз прибежал, а тут тишина и спокойствие. Колдуй в коридоре сколько влезет, никто и слова не скажет. Вот что с людьми потеря домашних питомцев делает, эх. Был могучий завхоз, держал всех в ежовых рукавицах, а теперь, стало быть, страдает возле окаменевшей любимицы. Или пьет горькую в своей завхозной каптерке.

Ладно, Филч в своем праве, главное, что не бегает вокруг и не кричит о нарушениях.

— Извини, Колин, но ты остался без фотоаппарата.

— Что? Что ты с ним сделала?

Дрожащий такой голосок. Колин едва не плачет, пытаясь смять застывший кусок пластмассы и металла, бывший фотоаппаратом. Пальцы первокурсника дрожат и мнут останки техники, как будто пытаясь слепить обратно. Развожу руками и начинаю объяснения про опасность, грозившую нам обоим, и то, что мы легко отделались, но совершаю faux de pas[8]. Колин не в состоянии сейчас слушать разумные доводы. На меня обрушивается поток бессвязных восклицаний и вопросов.

— Ты!!! Я тебе фрукты нес! Зачем? Девушка Гарри не такая! Ведь фотографии!

— Колин, успокойся, вдох и выдох, дыши глубже, — пытаюсь успокоить пацана.

Размазывая слезы и сопли, Колин швыряет в меня фруктами и скрывается в коридорах Хогвартса.

Ничего, пусть бежит и обижается. Жив остался, и это главное, а с остальным разберемся.