— Мимо! — выкрикнул он, широко улыбаясь. — Почему бы тебе не сдаться и не сэкономить мне время? Твои игрушки против меня бесполезны.

Раздалась странная ритмичная музыка, похожая на нечто китайское, этническое, но в электронной обработке. А может, японское. Я в этом не разбирался, а Виллафрид молчал, как рыба. Наверное, его музыкальные пристрастия ограничивались немецкой классикой. Интересно, откуда эта мелодия вообще взялась. Может, некоторые мобы обладали способностью врубать музыкальное сопровождение во время битвы? Или это имелось в настройках у каждого? Я ведь никогда не проверял.

Но размышлять об этом было некогда.

Кохэку пригнулся к воде, словно собираясь снова прыгнуть на меня. Это мог быть и обманный маневр. Я использовал заклинание Жар-птицы. Огонь сорвался с моей руки и охватил вампира. Тоннель осветился алыми всполохами, тухлая вода превратилась в дрожащее золото. Я рассчитывал, что феникс поймает Кохэку в ловушку своих крыльев, но Револьвер просочился между языками огня сотней брызг, которые попали на стены и поползли в мою сторону. Похоже, носферату намеревался взять меня в тиски. Я отступил, одновременно направив Жар-птицу на левую часть Кохэку. Пламя лизнуло «жидкость», но она быстро раздалась в стороны. В отличие от неё, феникс разделиться не мог, и его атака потеряла смысл. Я увидел, что вампир стекает в воду, и отозвал заклинание, чтобы не тратить очки здоровья понапрасну.

Жизнь: 708

Значит, Жар-птица действовала всего минуту.

Кохэку исчез из виду, слившись с водой. Он мог появиться в любом месте, так что я всё время озирался, чтобы не дать ему застать меня врасплох. Время от времени я бил мечом наугад, но оружие не задевало вампира. Я уж было решил, что Револьвер сбежал, когда почувствовал, как меня схватили за ноги и приподняли. Потеряв равновесие, я упал назад и погрузился в сточную воду. Омерзительно! Но гораздо хуже было, что меня оплели тонкие, но удивительно прочные жгуты — очевидно, Кохэку выпустил их из собственного тела. Я понял, что вампир не такой уж и жидкий. Судя по всему, его организм имел способность мгновенно перестраивать клеточную структуру и образовывать нужные ткани. Например, путы, обездвижившие меня, больше всего походили на сухожилия. Мои руки были прижаты к торсу, ноги стянуты. Я знал, что, если не выберусь на поверхность, скоро начну терять очки здоровья, и приказал Ехидне атаковать.

Видимость была отвратительная, но я всё же мог наблюдать борьбу размытых силуэтов. Кажется, в конце концов, Револьверу удалось спеленать моего мутанта. Я уже не представлял, как победить эту юркую тварь. Потрепыхался, пытаясь освободиться, но это оказалось бесполезно. На меня навалилась тяжесть, и перед глазами возникло торжествующее лицо Кохэку. Музыка набирала обороты, предвещая кульминацию, которой должна была стать моя смерть. Вампир обнажил клыки, изо рта у него вырвалось несколько пузырьков воздуха. Между зубами метался толстый красный язык, похожий на жирного червя.

Жизнь: 707… 706… 705…

Хоть я и начал «задыхаться», гибель от асфиксии мне явно не грозила, ибо Кохэку собирался продегустировать мою кровь прямо сейчас.

Вдруг носферату застыл. На его лице появилось удивлённое выражение. Револьвер пару раз моргнул, нахмурился, а затем вдруг поднял меня из воды — не ослабляя хватки тонких щупалец.

— Эй, да я тебя узнал! — провозгласил он. — Тебя ищут нибелунги! Я видел запись того, как ты разделался с Кримхильдой! Напомни, сколько за тебя готовы выложить?

Похоже, Кохэку решил пожертвовать гастрономическими радостями и собирался заработать, продав меня клану Нибелунг.

Я вызвал Жар-птицу. Она обернулась вокруг стоявшего передо мной вампира мгновенно, не дав ему времени что-либо предпринять. Щупальца сразу упали и втянулись в живот Кохэку. Я был свободен!

Носферату размахивал руками, стараясь избавиться от пламени, но оно охватило его полностью, превратив в живой факел. Моих птичек нельзя было просто скинуть с себя, как перхоть. У Кохэку горели даже ноги, хотя они и находились в воде, — так что от её поверхности с шипением поднимался пар.

Взмахнув мечом, я рубанул прямо по фениксу. Лезвие прошло сквозь огонь и погрузилось в Кохэку. Раздался крик, и мои ноздри вдохнули вонь горелой плоти. Вампир с воплем окунулся в воду. Пламя сразу стало меньше, но не исчезло, так что носферату теперь походил на огромную светящуюся рыбину. Я замахнулся, чтобы ударить снова, но тут Жар-птица вынырнула из воды и поднялась к потолку, где и зависла, ожидая, пока вампир появится. Значит, у неё существовало ограничение по времени на действие в воде. Жаль.

Я приказал Ехидне атаковать — благо, она теперь тоже была свободна. Мутант погрузился в воду. Было видно, как он рыскал вокруг меня. Револьвер будто пропал. Меня такой расклад не устраивал, и я имел основания подозревать, что нанявших меня — тоже.

Мы с эриниями встретились взглядами. Чёртовы мутанты молчали, как рыбы. Да и внешне смахивали на них, если честно. На уродливых таких, глубоководных. Мне стало интересно, останутся ли они безучастны и позволят себя замочить, если Кохэку набросится на них. Едва ли. Хотелось бы поглядеть, как они сражаются. Зрелище, наверное, впечатляющее — как-никак, лучшие бойцы Хасимы. Ну, если верить Фантасу, конечно.

— Ты должен убить его, — словно прочитав мои мысли, сказала Тисифона. — Если хочешь выбраться отсюда.

Ого! Прозвучало как угроза. Будь я повпечатлительней, мог бы подумать, что меня собираются прикончить, если я не справлюсь с Кохэку. Но с чего бы мне было предполагать в мутантах подобное вероломство? С другой стороны, что я знал о них? Только то, что эти существа изо всех сил пытались выжить в грязных подземельях, наверняка считая врагами весь окружающий мир. Не слишком обнадеживающие сведения имелись у меня о новых друзьях, если честно.

Вампир появился метрах в десяти дальше по тоннелю, за спинами эриний. Значит, как и я, не мог долго обходиться без воздуха. Но что мне это давало? Практически ничего.

Ехидна вынырнула из воды, мотая львиной башкой. Я мысленно велел ей убраться в сторону.

Кохэку достал два огромных револьвера.

— У нас что, намечается дуэль? — крикнул я. — Как на Диком Западе?

— Именно! — отозвался носферату. — Попляшем, ковбой?

— Ты не на то ранчо забрёл, приятель.

Вампир открыл пальбу в лучших традициях вестернов: грохот, вспышки, пули защёлкали по стенам и своду тоннеля. Некоторые попали в эринний, опрокинув их в воду. Мутанты поднялись и вскинули своё странное оружие. Я даже не мог предположить, чем оно стреляет. Впрочем, девчонки не торопились им воспользоваться. Интересно, они-то как видели в темноте? Хотя, живя в подземелье, наверное, научились.

Во всяком случае, я оказался прав: безропотно умирать эринии не собирались. Что ж, их можно было понять. Пусть в дерьме и моче, тухлятине и так далее, но лучше всё-таки жить, чем быть трупом. Это я скажу кому угодно, где угодно и в любое время.

Я выстрелил в Кохэку из автомата, но вампир разбрызгался по стенам (не иначе, как на создание его образа разработчика вдохновило зрелище лопнувшего под напором воды презерватива), и боеприпас опять растратился напрасно. Это было ожидаемо, но что ещё я должен был делать? Интересно, куда носферату девал револьверы, когда становился жидким. Ну, то есть, они-то были, вроде как, металлическими. Я решил, что это недоработка создателей игры. Либо они каждый раз автоматически убирались в Инвентарь.

Вдруг мне пришла в голову идея! Сорвавшись с места, я зашлёпал по воде.

— Эй, ты куда?! — крикнула Алекто. — Сбежать решил?!

— За мной! — бросил я на ходу. — Быстрее, сучки!

Эринии были ранены, но живы. Все три. Я слышал, как они побежали следом, когда пронёсся мимо размазанного по тоннелю Кохэку. Это, должно быть, поставило его в тупик. Я надеялся, что вампир решит, будто мы испугались, и подчинится инстинктам хищника — ломанётся за улепётывающей добычей.