— Это не то, что ты подумал, — шепнула ему я. — Хотя нет, то, но у нас ничего не было.

— Прекрати оправдываться, — спокойно ответил он и, перекрикивая народ, вставил: — Людмила Васильевна, побалуйте нас ещё, сыграйте.

Второй раз Людмилу Васильевну просить не пришлось, в этом состоянии мамуля готова музицировать до посинения, благодарные слушатели имеются. На этот раз зазвучало «О боже, какой мужчина». Нет, они издеваются! Димка-то понятно, лепет мой не желает слушать, а мамуля-то куда?

— Дима, я хочу, чтобы ты правильно истолковал ситуацию, — вновь попробовала я. Он раскачивал головой в такт маминого бренчания и, казалось, не слушает меня совсем. Я придвинулась ближе к его уху и повторила фразу, тогда он отмахнулся:

— Да, понял я, понял. Чтобы заполучить тебя, нужно непременно предложение делать, так? Иначе этот гусь тебя из-под носа уведет.

Он смеется что ли? Прозвучало так…саркастически, словно, он заподозрил меня в коварстве. Решил, я его специально сюда подослала? Тут уже взыграла моя девичья гордость. Думай, как хочешь, махнула я рукой, разумеется, мысленно и бросила это неблагодарное дело, оправдываться.

Ситуация выходила из-под контроля и мне это не нравилось, раздражало даже. Счастье на лицах родственников больше не умиляло. Я подспудно ожидала, вот-вот Димка поднимется и свалит в закат и что мне тогда делать, бежать за ним? Между тем, мама закончила играть, все захлопали, а Димка поднялся. У меня поджилки застыли — никуда я не побегу, уж я-то себя знаю. Я раскраснелась, в голове звенит, Валерик от моих проклятий не ровен час икать начнет…

— Народ, — привлек Щуров внимание и ещё раз повторил: — Эй, народ. В общем, я долго думал, целых двадцать минут. Основательно взвесил своё решение, бросив на одну чашу весов жалкие крохи своей свободы, остатками которых я, между прочим, дорожу…

Господи, он минералки, что ли перепил? С коньком я его не видела. Собрался идти, так иди, обязательно кривляться нужно.

— … а на другую заботливо усадил нашу Евгению Александровну. И что вы думаете, показали эти весы? — обвел он всех взглядом, а потом повернулся ко мне: — Женька, выходи за меня. Можешь считать меня самым неподготовленным женихом в мире, вот, но это пока…

Он протянул ко мне руку. Между указательным и большим пальцем зажато металлическое колечко от бутылки с минералкой. Серебристое, не золотое. Я обалдело уставилась, думая, как он умудрился снять его с горлышка, не повредив, там же резьба? А потом засмеялась. Димка перегнулся через стол к Валерику — вы позволите? — и, не дожидаясь разрешения, подхватил букет, который тот по растерянности так никому и не вручил. Букет перекочевал в мои руки.

Родственники хлопали и улюлюкали, я стояла почти во главе стола с дурацким колечком на пальце и прикрывала лицо букетом — упаси господь, заметят, как я радуюсь. Когда я наконец от него отлепилась, Валерика след простыл, исчезновение мага, просто. Ничего, Леська с ним разберется. Димка схватил меня за руку, перекинул букет маме и сообщил всем, что у нас важное, незаконченное дело. Мы с ним выбежали на улицу. Шел он быстро, нетерпеливо, я едва поспевала.

— Если ты решил, что мне не терпится замуж, то ты глубоко ошибаешься, — заверила я и посчитала нужным добавить: — И потом, мы ещё недостаточно знаем друг друга…

Он резко остановился, посмотрел мне в глаза и серьезно спросил:

— Я не понял, так ты приняла мое предложение?

Я чересчур поспешно закивала, следом подумав — воистину убогая. Нет бы, поломаться немного, цену набить.

— Тогда идем.

— А куда мы идем, кстати, — запоздало поинтересовалась я. — Какое у нас ещё «важное дело»?

— Ну, здрасьте, какое дело! Важнее некуда, — хмыкнул он и снова зашагал, на ходу втолковывая: — Ты же мой дом не полностью осмотрела, для начала покажу тебе спальню, затем остальные помещения. Мельницу, кстати, тоже никто не отменял, но туда мы всегда успеем.

— Фу, блин, меня сейчас стошнит, — скривилась Жанка. — Кому пришло в голову поставить сюда эти чертовы лилии?

Я поискала глазами Верочку, подозвала её и попросила убрать все лилии из зала.

— Хочешь, я провожу тебя в Димкин кабинет, там диван есть, а к началу схожу за тобой? — предложила ей.

— Не хочу.

— А чего хочешь, может водички?

— Курить хочу, — буркнула Жанна.

— А это, пожалуйста, хоти дальше, — отрезала я. — Нельзя и точка.

— Да знаю я, знаю.

— Торт задерживают, — пожаловалась я и предупредила: — Я на кухню отлучусь, гляну, может привезли, обещали вот-вот быть. Не скучай.

— Где уж мне скучать, прибежит сейчас, — проворчала она, имея ввиду Игоря, вышедшего в холл разговаривать по телефону.

Кухня в ресторане мужа нравилась мне особо. Оборудованная, натертая до блеска, не пугающаяся любого «Ревизорро». Аромат стоял — слюнки бегут. Хорошо, что я не взяла Жанку с собой, у той наверняка бы не слюни побежали. Торт привезли. Волнение пошло на спад — всё хорошо, все под контролем — я вернулась в зал и услышала «приехали».

— Господа, готовность номер один, все по местам! — гаркнул ведущий.

Игорь подал Жанне руку, они пересели на кресла, расставленные для церемонии, Димка, встречающий гостей на улице, спешил ко мне. Выездной регистратор заняла свое место за тумбой, заиграла музыка.

— А мама ещё очень даже ничего, — шепнула мне Жанка.

— Конечно, ничего, видишь какого парня отхватила.

Жанна закатила глаза, Мишаню она все-таки недолюбливала. Ничего-ничего, свыкнется. Он, между прочим, в костюме смотрелся очень брутальным. Лысинка поблескивает, не хуже, чем у популярной телезвезды. Предложение мама ему сделала сама, тот бы отродясь не догадался, вскоре после нашей с Димкой свадьбы.

— «В гости-то все ездят, а женится никто не хочет», — сначала процитировала она по обыкновению, а потом сказала напрямую — с ним вуалировать бесполезно.

Димка маму поддержал, заявив, что идея эта замечательная и праздновать станем в нашем ресторане. «Обкатаем, так сказать», — подмигнул он. Мама никакой церемонии не хотела, скромную роспись в будний день, но в итоге сдалась.

— Нас в загсе за десять минут расписали, — зашипела Жанна, мне в ухо. Указала на регистратора одними глазами и спросила: — Не слишком ли она усердствует за свои бабки?

— А ты не слишком ли капризничаешь, для своих двенадцати недель?

— Можно подумать, я до этого паинька была.

— И то верно, — согласилась я. — И всё равно не усердствуй, мужа побереги.

— А чего его беречь? — удивилась она.

— Я тут с политическим блогером одним связалась… — туманно начала я, — стресс его не шуточный ожидает.

— Вот, ты, жучка! — ахнула она и оживилась: — И сколько налика обещают?

— За кого ты меня принимаешь?! — теперь пришла моя очередь закатывать глаза.

Конец