— Крутиков и Савицкий.

— Поздравляю, — повернулся ко мне Димка, — твоя сестра горец, раз она до сих пор жива.

— Прекратите меня пугать, — вмешалась я. — Давайте, лучше искать выход из ситуации.

— Я вижу только один, Жанна возвращается к мужу и кается, — категорично заявил Дима, а Жанна недовольно фыркнула. Он проигнорировал её ужимки и добавил: — Смущает меня только одно — неприкаянный труп. Он какой-то лишний в этой истории, если учитывать, что Жанна нам всё рассказала.

— К трупу я не имею никакого отношения!

Они ещё немного поспорили, а потом Димка напомнил — утро вечера мудренее и предложил расходиться спать. Он поднялся, шагнул к прихожей и кивнул мне, указывая на дверь:

— Жень, выйдем на минуточку.

Я поднялась, сходила в комнату за кофтой и вернулась. Он взял меня за руку, толкнул дверь и уже перешагнул порог, увлекая меня за собой, когда Жанна сказала:

— Можете не бегать по углам, на диване лягу.

— А это даже не обсуждается, — повернулся к ней Димка. — Этот дом арендую я, если ты забыла.

— Что за мещанские замашки? — спросила я, когда мы вышли.

— С твоей сестрицей только так, иначе она ножками не с подоконника болтать будет, а сама знаешь откуда.

Я считала Димка хочет поговорить, но права оказалась Жанна с её «беготней по углам». Стоило нам ступить во двор, как он прижал меня, прошептал «я соскучился» и полез целоваться. Мы льнули к друг другу, жадно впиваясь в губы, пока я не сообразила — если мы сейчас не умерим пыл, закончится всё тем, что мы опустимся прямо на дощатый дворовый пол, чего бы мне по понятным причинам не хотелось. Если нас тут застукает сестрица, я со стыда сгорю. Я мягко отстранилась, прижала ладонь к его губам, хватит, мол и улыбнулась. Хотя, сомневаюсь, что он разглядел в потемках эту улыбку. Димка некоторое время дурачился, пытаясь укусить мой палец, а потом перехватил всю ладонь и вновь повел меня. Признаться, ориентировался он в полумраке неплохо. Он толкнул дверь, ведущую в огород, и сел на верхнюю ступеньку, меня усадил впереди, спиной к себе, и ткнулся куда-то в шею.

— Посидим немного одни, хорошо? — шепнул он и, не дожидаясь ответа, тихо добавил: — Ты так обалденно пахнешь.

— Это Жанкин шампунь, — ответила я и подумала: зачем я ему это сказала? Тогда я, тоже шёпотом, произнесла: — Спасибо за маму. — Он только крепче обнял меня и сказал — смотри, звезды. Звезд и вправду уже проявилось достаточно, я немного сомневалась, уместно ли, но всё же произнесла: — Деньги я верну, у меня есть.

— Глупости. Не забывай, Людмила Васильевна мой сотрудник, это её премиальные.

— Ты всем своим сотрудникам платишь такие премии? — повернула я к нему лицо и приподняла одну бровь.

— Нет. Только самым старательным, — с серьезным видом заявил он.

— Хм… маму старательной не назовешь.

— Неправда. У меня все старательные.

— Угу, — отозвалась я. — Особенно Анатолий Степанович. Надеюсь, у него из-за этих передвижений проблем не возникнет.

— На саму ферму они не сунутся, значит он беспрепятственно покинет мою машину, выедет уже на своей. Он сотрудник, вполне мог задержаться на службе.

— Мне показалось, не очень-то он рад этим поручениям.

— Напротив, Анатолий Степанович с энтузиазмом взялся за дело. Я ему очень поверхностно описал ситуацию, тот махнул рукой, присовокупив что-то вроде «мне терять нечего» и с удовольствием подключился. Он одинокий человек, работу свою любит, но провинциальная жизнь слишком размерена, особенно для него, городского жителя по своей сути.

Когда люди бегут из провинции оно понятно, а вот мотивация людей, поступивших наоборот, гораздо интереснее. Димка уехал в село, сейчас, выяснилось и ветеринар, разумеется, мне это показалось любопытным, и я спросила:

— Почему он переехал сюда?

— Порой судьба выдает нам такой финт, огромной лапой выдирая нас из привычной жизни. Его очень сложная и неоднозначная. На прежней работе он персона нон-грата, хотя специалист толковый. Когда он откликнулся на объявление, сразу предупредил: я преступник, у меня статья. Тяжелая. И рассказал за что отсидел три года. Позже я выяснил, ему присудили четыре, но освободился раньше по амнистии. Он виноват в гибели своей семьи, жены и дочки. Авария. Толя так и называл себя — преступник, не пытался вызвать сострадание или жалость. Виноват и точка. Только в его глазах я видел весь пережитый им ужас. Я знал — этот человек никогда себя не простит и цепляется за жизнь из последних сил. И возможно уже завтра решит: ему больше незачем влачить свое существование, он слишком задержался в этом мире, в котором больше нет таких родных и таких любимых людей… У меня даже сомнений не возникло. Я помог ему с продажей квартиры и покупкой дома, и ещё не разу не пожалел, что нанял его.

Я поежилась в Димкиных объятьях, романтического настроения как небывало. Он обхватил меня сильнее и спросил:

— Замерзла?

— Нет, это не от холода.

— Я дурак. Нагнал тоски, испортил такую ночь.

— Всё нормально, — тихо шепнула я, украдкой утирая одинокую предательницу — слезинку.

— Давай считать звезды? — смеясь предложил он.

— Нет. Лучше давай поцелуи.

Жанна проснулась первой. Потянувшиеся кофейный, а за ним сигаретный запахи, подсказали об этом. Димка лежал рядом, размерено дыша, я перевернулась и снова провалилась в дрему, даже полюбопытствовать который час не нашлось никаких сил. Слишком беспокойную устроила я себе ночку. Когда я вновь открыла глаза, Димки уже рядом не было. Я потянулась рукой к телефону — четверть одиннадцатого. Пропущенных и сообщений нет. Я зашла на страницу Дюши в одну из сетей, проверить знак — пусто.

Ночью мне не спалось, вдруг осенившая идея навязчиво «клевала» мозг. Я выбралась из-под Димкиной руки, убедилась, что тот спит, подхватила телефон и скользнула в прихожую. В прихожей, на вешалке, для меня нашелся безразмерный плащ, я облачилась в него прямо поверх белья и улизнула в баню. Оттуда мне казалось звонить безопаснее. Заспанный Дюша долго не мог врубиться чего я от него хочу, а когда до него дошло простонал протяжно и пообещал быть через пятнадцать минут. Приперся через двадцать, преодолел забор и глухо выругался. Я ждала его в конце огорода, сиротливо жавшись к забору и вглядываясь в забрезживший вдалеке рассвет.

— У тебя должна быть мега уважительная причина, по которой ты дёрнула меня сюда, — сразу предупредил он.

— Конечно, уважительная, — подтвердила я, — человечество в опасности. А ты дрыхнешь.

— Я тебя придушу, если это твои шуточки, — проворчал он и вздохнул: — Имей ввиду, мне вставать рано, а ещё от Наташки влетит.

Объяснять, чего я от него хочу пришлось два раза. Дюша никак не мог взял в толк, что за диск, зачем мне с него копировать информацию и почему решать этот вопрос нужно непременно среди ночи. Странно, но больше его возмутило, что диск нужно вернуть нам место, то есть закопать.

— Считай, что это дельце по профилю, — хлопнула я его по плечу.

— Я выкапываю, а не закапываю, — воспротивился он.

— Лучше бы ты не того ни другого не делал, — заметила я и сразу спросила: — С участковым, кстати, разговаривал?

— Разговаривал. Менты копают среди окружения, этого… ну, покойника, только результатов нет. Там такие знакомства, что можно каждого подозревать, а это уже паранойей отдает, им мотивы нужны и эти… улики. На одного вроде вышли, тот покойнику денег большую сумму задолжал, но у него алиби. А участковый считает на ферме основательно порыть нужно. Зачем-то ведь он приезжал туда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Зачем, зачем? Я-то как раз знаю зачем, Жанну он искал и рассчитывал найти её у Димки. Только этот след тоже никуда не ведет, раз уж считается, что ни Жанна, ни Дима к убийству Сумарокова непричастны. Дима был в городе, полиция, наверняка, проверяла, а сестрица клянется — не она. Остается один вариант — Вовка. Из раздумий меня вывел Дюша.