«Ты просто бесишься, что парень легко сдался», — противно пискнул внутренний голос. А я испугалась. Вдруг правда?

А даже если и так, не стану я вести себя подобно сестре. Пусть слишком-то не воображает о своей персоне. Преследовала… Могла Жанна предлагать себя в качестве любовницы? Это при живом-то муже! Я немного подумала и пришла к выводу — могла. С неё станется. Я приказала себе не думать об этом вовсе, но не преуспела. Измученное беспокойством сознание, отказывалось подчиняться. Занимавшийся рассвет встретила с легкой злобой — подавно не уснуть. Я перекладывалась с боку на бок, натягивала с головой одеяло, в попытках не заводиться окончательно и постараться успокоиться. Получалось на троечку. В какой момент я и сама не поняла, а так обычно и бывает, наконец, заснула.

Зато, когда открыла глаза, с удивлением констатировала — утро. Девять сорок три, подсказывали часы телефона. Я встала, на цыпочках прошлась до трюмо, глянула в зеркало и скривилась: почти бессонная ночь во всей красе. Глаза припухшие, волосы взлохмачены и спутаны, что не удивительно — столько ерзать головой по подушке! Я попыталась их причесать, в итоге плюнула и собрала под резинку на макушке.

Майка и трусики, в коих я спала, не годились для встречи «доброго утра» в компании Помещика, поэтому в проём сунула только голову. Димки на диване не обнаружилось. Само «ложе» собрано, постельные принадлежности высятся аккуратной стопкой. Уже смелее сделала пару шагов и заглянула на кухню, зная, и там его нет. Потому как, тишина. Сомневаюсь, что Димке пришла охота сидеть там истуканом, не издавши звука. Слинял, выходит.

«Почему сразу слинял? — укорила себя за эту мысль. — У человека, между прочим, работа есть». Круглосуточного присмотра никто не обещал, они изволили только за ночь беспокоиться. Я пожала плечами, бухнула чайник на плиту и пошла умываться.

Через несколько минут бессонная ночь бесследно исчезла, благодаря холодной воде и легким массажным похлопываниям. Последним меня научила Леська, кстати. Я напялила джинсы и свежую футболку, вяло раздумывая: «а не смотаться ли в магазин?» Если я собираюсь и дальше держать осаду (или засаду) в доме, не худо обзавестись продуктами. Я отключила кипевший чайник, нахлобучила на нос солнечные очки и отважно шагнула через порог.

Скутер беспардонным образом угнан. Именно беспардонным. Кроме Помещика обвинить в угоне некого, а тот мог и разрешения спросить. Пешком идти не рискнула. Вернулась в кухню, заварила чай, уселась на стул, определив на второй ноги, и чуть не навернулась с обоих — так подскочила. Тот, что под ногами всё же упал, я его подняла и бросилась в чулан. Диск на своём законном месте. Этак никаких нервов не хватит! Нужно сегодня же подыскать для него подходящий тайник. Постановила, и услышала рёв скутера.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Встречала Помещика в сенях, предварительно бесшумно выскользнув из чулана и плотно прикрыв за собой дверь. Тот закатил во двор скутер и узрел меня:

— Проснулась уже?

— Начало одиннадцатого, — зачем-то оповестила я, словно это всё объясняло.

— Доброе ещё утро, — изрёк он и показал пакет: — Завтрак. У тебя в холодильнике голяк, я на ферму сгонял. Ничего, что воспользовался твоим транспортом?

— Ничего, — пробубнила я и ушла в дом.

Димка возник следом, насвистывая открыл холодильник и принялся складывать свертки. И это я только переночевать дозволила, хорош охранник! Я уселась на стул и отвернулась к окну, прикинувшись равнодушной к происходящему. На деле меня разбирало от его легкости, его безмятежности. Мне бы радоваться, а букой сижу. Спрашивается, чем не угодил? «Втрескалась», вспомнила я Дюшино сообщение и забеспокоилась. Быть этого не может! На черта мне бывший моей сестры. Нет уж, дудки!

— За тобой никто не увязался? — строго спросила я. Димка отмахнулся, мол, в ажуре всё, выглянул из-за дверцы и улыбнулся:

— Боялся не довезу. Сейчас я тебе такой омлет сварганю… закачаешься. Такого ты ещё не пробовала.

В его руках огромное яйцо. Страусовое, догадалась я.

— Разве их едят?

— А то, — подмигнул он. Определил яйцо на стол, велел мне следить, чтобы не скатилось, а сам бросился к плите.

Пока нагревалась сковорода, он взбивал яйцо в миске, подливал молока и снова взбивал. Колдовал, одним словом. Лишь иногда стопорился, уточнял у меня наличие отдельных предметов и вновь сновал от стола к плите, только что не пританцовывая. Судя по его выверенным движениям, подобный завтрак готовил не раз и не два — холостяк чувствовался за версту. Это порадовало. По кухне потянулся запах съестного, я ощутила укол совести и ввернула:

— А я чай заварила. Ты чай пьешь или предпочитаешь кофе?

— Чай с удовольствием.

— Это хорошо, потому как, кофе в доме не имеется.

Особого отличия от куриных яиц я не заметила. Только что, из одного страусового омлета получилась гора, а по вкусу очень даже схоже. Димка выглядел довольным и похоже гордился собой, мне, не иначе сдуру, захотелось его порадовать, я опустошила содержимое тарелки под ноль. А это ли не радость для повара?

— Вкусно? — спросил он.

— Угу, — отозвалась я, дожевала и добавила: — Спасибо.

— Творог, сыр, молоко, сметана в холодильнике. Всё натуральное, фермерское. Молоко лучше вскипятить. Вечером привезу мяса.

— Зачем мне мясо? — бросила я, хотя ключевым вопросом являлось «вечером привезу».

— На одной молочке долго не протянешь, а у тебя только гарниры. Да и тех выбор не богат.

— Не нужно ничего привозить, — воспротивилась я. — И приезжать сюда вовсе не нужно.

— Тогда едем ко мне, — безапелляционно предложил он, — выделю тебе комнату, поживешь пока у меня.

— Это с какой-такой радости мне ехать к тебе?

— А с такой что времена неспокойные. В вашем семействе, прошу заметить.

— То-то Вдовин обрадуется, застав меня в твоём доме, — заметила я не то, на что он рассчитывал.

— По-твоему, я должен бросить тебя тут одну?

— По-моему, ты должен честно признаться. Если тебе нужна моя сестрица и ты караулишь тут Жанну, использовать меня в тёмную немного бестактно!

Помещик оказался гораздо прозорливее, чем я думала. Он засмеялся, чуть запрокинув голову, а когда закончил хитро сощурился и сказанул:

— Чёрт возьми, да ты ревнуешь! Я угадал. Угадал. Можешь не закатывать свои глаза и не хмуриться, уже не поверю.

Признаться, он застукал меня врасплох — я даже сама себе в этом не признавалась, хотя в глубине души, возможно — возможно! — подозревала подобное. Демонстративно шумно вздохнув, понимая, ещё немного и зальюсь краской, я сделала только хуже. Встала, подбоченилась и огрызнулась:

— Ну, вот что, не выдавай желаемое за действительное. А ещё лучше, забирай своё фермерское добро и сваливай!

Димка ушел крайне раздосадованный. Не скажу, что он разозлился, во всяком случае, внешне никак не проявил свой гнев. Я растеряно хлопала глазами, но извиняться за свой выпад даже не собиралась — нечего меня подначивать. Он покачал головой, направился к выходу и уже у двери обронил:

— Имей в виду, сцены ревности и прочую подобную муру, я на дух не выношу.

— Фантазёр! — крикнула я вдогонку, "закапывая" себя глубже. — Ты мне вообще кто, чтобы тебя ревновать?

— Адьос, — козырнул он двумя пальцами и вышел.

Прощай? Не до свидания, именно «прощай», выходит? Я заполошно побегала по дому, дуясь на всю округу. Абсолютно на всё человечество, эгоистично исключив из этого списка свою персону. Подхватила телефон и набрала Леську, намереваясь отречься от Помещика и от Валерика заодно. И слава богам, что она не пожелала ответить сразу, а когда перезвонила через пару минут, я уже изрядно спустила пар. В том смысле, что отреклась лишь от Валерия Сергеевича.

Усталая завалилась на диван, наконец, признав: виновата сама. Кто меня за язык тянул? Из горки, сложенной Димкой, на меня повалилась подушка, я сначала откинула её, а потом уткнулась в самую середину, вдыхая оставленный им аромат одеколона. «Господи, что ж меня так разбирает?» — удивилась я. Раньше такого странного поведения я за собой не замечала. То бешусь, то радуюсь, то расплакаться вон готова. Дуркую, одним словом. Печально сознавать, но, похоже, да, отбегалась козочка, отстучала «копытцами» — влюбилась.