Последнее он воскликнул с предупредительной интонацией, предлагая, видимо, не увлекаться с фантазиями. Мол, допускаю, но это не точно.

— У тебя есть подозреваемые?

— С подозреваемыми хуже, Жень. Именно поэтому я и не уверен, просто не исключаю эту мысль. Не разорви я всех отношений с Вдовиным, мог бы определить его в подозреваемые, а так выходить, что его и подозревать ни к чему.

— Подожди, убиенный Сумароков его человек, стал бы он убивать своих людей, — возразила я. На что Помещик мне ухмыльнулся и протянул:

— О-о… ты не знаешь Вдовина. Дядя великий путаник.

— Ты хочешь сказать, Жанкин муж способен убить человека, просто для того, чтобы подставить другого?

— Если усмотрит в этом большую выгоду, да, — не сомневаясь заявил Щуров. — И не удивлюсь, если это какая-то многоходовочка. Одного неугодного устранил, второго подставил. Только эта версия трещит по швам: подставлять ему в Посёлке, кроме меня некого, а меня, вроде как, ни к чему. У нас давно нет ничего общего.

— А что было?

— Бизнес. У него и моего отца был общий бизнес. Во времена правления отца, Вдовин всегда исполнял вторую партию, основные решения принимал отец. Во-первых, отец основатель, во-вторых, глупых и опрометчивых решений никогда не принимал. Когда он погиб, Вдовин стал набирать силу, выкупил дополнительный процент акций и принялся внедрять свои мутные схемы. В итоге я продал ему свою долю. И продал дешевле реальной стоимости.

— Струсил?

— Нет. Не захотел. Не до того мне было, у меня оба родителя разом погибли. Все эти коррупционные схемы, хождения по головам, это не про меня. Наверное, я не прав, не оправдал надежд отца и напрасно сдался, но ничуть не жалею. Меня моя жизнь устраивает.

Мы ненадолго замолчали, поглядывая друг на друга. Мне хотелось выразить соболезнования, но я постеснялась, показалось глупо и не к месту. «Такие дела, друг мой, Женька», — подвел он и заметил, что мы забыли про вино. Мы выпили ещё, он захрустел яблоком, а я поймала себя на мысли, что верю ему. Нет оснований не верить.

— А Жанна, расскажи мне про сестру?

— Вот о ком я меньше всего хотел бы говорить, так это о Жанне, — скривился он. Дожевал дольку, вновь откинулся, заложил руки и уставился в потолок. Я пришла к выводу, так ему удобнее, в глаза смотреть не нужно. А мне хотелось, что-нибудь в них прочитать, пришлось ловить интонации. Он вздохнул и начал: — Я тезисно, вкратце. Да и рассказывать особо нечего. С Жанной мы встречались месяца четыре. Друзья, вечеринки, выпивка. То, что мы разные стало очевидно сразу, как мне наскучил тусовочный марафон. Мы стали чаще ссориться, кто-кто, а Жанна скандалы уважала, в одной из таких ссор выяснилось — Жанна планировала замуж. Планы наши не совпадали, и я ей прямо об этом сказал. Она разозлилась, хлопнула дверью, а через неделю вернулась. Мы помирились, стали вновь встречаться. Не прошло и месяца, как она пришла на одну из тусовок вися у Вдовина на руке. Я её в тот день потерял, сначала не хотел идти вовсе, но в последний момент передумал.

— Не поняла? Сестрица, зная, что ты в списке приглашенных, запросто заявилась с другим, предварительно забыв расстаться с тобой? — перебила я. Он утвердительно кивнул, а я возмутилась: — Вот свинья! А ты что же?

— Ничего. Познакомился с ней второй раз, Вдовин мне сам её представил. Дальше ты знаешь, Жанна вышла замуж за Игоря.

— Это всё разве? — не поверила я. — Ты недоговариваешь, я чувствую. Про какие преследования тогда ты болтал, если она попросту сбежала от тебя, променяв на кошелёк и перспективы?

— По-моему, я достаточно ответил на твой вопрос.

Он поднялся с дивана, подхватил бокал и прошелся с ним по комнате. Может и ноги затекли, а может увиливает от ответа. Я подошла к нему, встала напротив, помешав хождению и задрала голову:

— Нет, так не пойдет. Рассказывай до конца, не забывай она моя сестра, а мне нужно разобраться.

— Именно потому что она твоя сестра, я и не хочу рассказывать.

— Боюсь меня уже ничем не удивишь. Можешь не переживать, моя психика выдержит.

— После свадьбы, Жанка прибегала ко мне много раз, предлагая стать её любовником. Только тсс… — прижал он к губам палец, — пусть это будет наш маленький секрет.

— Господи! — ахнула я. — И сколько вы снова встречались?

— Нисколько, ты за кого меня принимаешь?! — развел он руки, возмущаясь вполне искренне. Потом сложил их мне на плечи и заглядывая в глаза спросил: — Можно я останусь у тебя ночевать?

«Можно», — на автомате ляпнула я, а вслух спросила:

— Вот прям совсем-совсем ни разу? — И тут до меня дошло, какого хрена только что произошло. Я округлила глаза и завопила: — В смысле, ночевать?!

— В прямом, вот тут на диване. Мне так спокойнее, да и время за полночь.

На уговоры ушло не более десяти минут, я взвесила приведенные Димкой аргументы, свои ощущения и капитулировала. Диван мы разложили вместе, постельное застелила ему сама, пока он умывался. Умылась сама и прошмыгнула в спальню.

Межкомнатных дверей не предполагалось. Как и в большинстве деревенских домов, бабкин в этом плане не стал исключением. Я лежала за стеной и прислушивалась. Возня, доносившаяся через проем, подсказывала — Помещику на диване явно неудобно. К ортопедическим матрасам видно тело приучено. Он долго приноравливался, ища себе положение, наконец, угомонился и затих. Вскоре его дыхание стало ровным, я побоялась — уснул. Мне непременно хотелось пасть в объятия сна первой, пока не активировались страхи. Информации к размышлению получено предостаточно, а как с ней уснешь? Если мысли так и роятся в голове, мешая отключиться.

— Дим, — тихо шепнула я. — Ты спишь?

— Нет, — отозвался он, тоже шепотом.

— Как думаешь, Жанка могла отправиться к тебе за помощью?

— Сомневаюсь. По словам Вдовина, она стащила у него нечто ценное, а я такие вещи не приемлю. Следовательно, и рассчитывать на мою помощь было бы глупо.

— Она знала, что ты обосновался здесь, в поселке?

— Нет. Я не афишировал данный факт, но ничего ей не мешало узнать. Вдовин же узнал.

— Ну, у Вдовина и возможностей больше, — протянула я.

— А для Жанны это родное село, — аргументировал Димка, озвучив тем и мою последующую мысль. Интересно, его мысли потекли в том же ключе, что и мои? Гадать Димка не стал, соскочил с дивана и встал в проёме: — Уж не считаешь ли ты, что Жанна причастна к гибели Сумарокова?

— Ещё шаг и я закричу, — предупредила я. Не скажу, что я его отчетливо видела, но контур тела вполне угадывался, вдобавок на бедрах белела резинка боксеров. От неё словно свечение исходило. Я торопливо отвернулась и выставила за спину руку, тыча в проём указательным пальцем: — Вернись на отведённое тебе место.

— Прогоняешь как пса, чесслово, — буркнул он. Скрипнул диван, докладывая, Помещик вернулся, а он высказался: — Я вовсе не претендовал на твою девичью честь, а говорить через стену неудобно.

— Тогда помолчим. Спокойной ночи.

— И тебе приятных.

Я честно пыталась уснуть. Считала звезды, овец и представляла бескрайние просторы океана. Но на горизонте маячил недовольный лик сестрицы, среди овец затесался пастух, подозрительно напоминающий Помещика, а с темного неба гневался Вдовин. Потому как, основной ход мыслей протекал вокруг этой троицы. Знай я Сумарокова в лицо, уверена и он затесался бы на общих планах, в образе серого волка, например.

Вскоре я окончательно уверилась — Помещик спит, что само по себе обижало. Вызвался стеречь и, надо же, дрыхнет. Как можно беспечно спать, когда у тебя за стеной вверенная тебе ценность? К ценности в данном случае я причислила себя, хотя не исключаю, немного нескромно. В конце концов, сам вызвался охранять. Тогда не мешало бы убедиться, что я погрузилась в сон, а посему не могу проверить, как он исполняет обязанности, которые сам на себя и взвалил.