Задумчивая Игла отрицательно помотала головой, не спеша избавляться от пледа и моих неловких объятий.

— Тайны Рода имеют абсолютный приоритет! — многозначительно поднял указательный палец вверх Крыло.

А я, замерев, пытался осознать всё, что сейчас на меня вывалил Крыло.

Охренеть! Какой интересный ход! И, главное, какой приятный!

Немую сцену прервал Вермайер, стремительно распахнувший дверь и буквально ворвавшийся в собственное жилище.

— Фух, еле успел! Чуть ваш друг, Царёв, в хаос не отправился. По грани прошёл, но теперь, жить будет! И пока нас снова не прервали, давайте…

И только после этого заметил что-то неладное.

Я же, собравшись с духом, всё тщательно взвесив и оценив, поднял Иглу на руки, прямо завёрнутую в плед, смяв всё лишнее, висящее и мешающее двигаться

— Август Пантелеевич, — обратился я к замершему на середине фразы доктору, — отдайте мне вашу племянницу? Подрастём, женюсь на ней! Нравится она мне! Жить без неё не могу!

И почувствовал, как девушка в моих руках сжалась, прижимаясь ко мне покрепче, одновременно закапываясь в плед, чтобы никто не видел выражения её лица.

Вермайер же открыл рот. Подумал. Закрыл. Снова подумал и нахмурился:

— Вот вы, значит, как всё решили! Старыми законами хотите прикрыться?

Василий Сухарев, император Российской Империи и патриарх Воплощённой Башни-из-Слоновой-Кости последнее время плохо спал. Снилась всякая ерунда, тяжёлые мысли не отпускали, предостережения Арканного-мага жгли его разум.

Метущееся сознание подкидывало картинки ужасающих жертвоприношений, массовых убийств и надругательств над его подданными. Стоило закрыть глаза и немного задремать, как из глубин подсознания лезли Костяные-Лучники и пускали во все стороны свои проклятые артефактные стрелы, которые разрывали пространство и из этих разрывов лезли другие Костяные-Лучники. Всё это раздражало, сбивало, нервировало и мешало думать.

А подумать было над чем. После подсказки Арканного-мага, Исследователи, разве что на язык не попробовавшие костяные стрелы, единственное, что смогли установить точно — их иноплановое происхождение. Рунные вязи, еле видимой нитью змеящиеся по граням наконечника, отголоски зачарований, находящие лёгкий отклик в анализирующих артефактах, вложенные в стрелу заклинания, упрямо игнорирующие заклятия познания сути исследователей — всё это осталось неопознанным. Учёные мужи, имеющие десятилетия опыта, самые квалифицированные в мире, и это без каких-либо экивоков, расписались в своём полном бессилии. Не хватает базы! Основа, база, на которой построены эти рунные цепочки, зачарования и заклинания — иная, нежели всё то, что известно ныне.

И это разжигало в императоре тревогу, так как, кроме угрозы вторжения нового, совершенно незнакомого плана, ещё и являлось угрозой одному из столпов власти его рода. Артефакты и магия. Сила и возможность даровать эту силу своим вассалам. Именно они вот уже многие десятилетия помогали удерживаться роду Сухаревых на вершине. Широчайшие знания в области артефакторики. Совершенно недосягаемые для других. И тут, даже не вызов, нет, плевок! Дешёвая стрела! Расходный материал, одновременно являющийся артефактом, опознать который они не в состоянии! Ни сам артефакт, ни его действие, ни принципы зачарования.

И это только стрела!

Поэтому к предостережению император отнёсся предельно серьёзно.

Расследование, запущенное по совету Арканного-мага, пока никаких результатов не принесло. Отчёты дознавателей инквизиции, работавших на месте боя, где были применены эти стрелы, были изучены под увеличительным стеклом группой лучших специалистов. Вердикт — тупик. Свидетелей нужно вызывать в Москву и допрашивать по третьему кругу. Нужно выезжать на место боя и рыть носом землю. Некоторые детали оказались упущены. На первый взгляд, не самые важные. Но в разрезе новой информации — всё нужно делать заново. Вот только время упущено, и если были какие-то следы магии, то они уже рассеялись.

Специалисты всё равно настаивали на вызове всей группы в Москву и повторном допросе. И император не видел повода им отказывать. Вопрос был слишком серьёзным, угроза — слишком сильной. Совсем скоро, когда остальные детали будут проработаны, можно будет запускать механизм аккуратного перемещения свидетелей.

Тяжёлые мысли императора были прерваны мягкой трелью звонка. Вызов? Среди ночи? На том конце провода личный секретарь доложил, что в приёмной императора ожидают канцлер, собственной персоной, и глава службы информационной разведки.

Доклад настолько заинтересовал императора, что уже через десять минут он стремительной походкой, совсем не вяжущейся с его уже более чем вековым возрастом, влетел в свой рабочий кабинет.

— Запускай сразу двоих, Захар, — бросил император в говорильню секретарю, как только оказался в зоне действия связного артефакта, — и сделай нам минуточек через пять кофе. Чёрный, без сахара!

Оба посетителя вошли чинно, стараясь не выдавать терзающих их чувств. Но Василий Сухарев не зря правил уже более шестидесяти лет. Видел людей насквозь. Тем более своих, верных до гробовой доски, людей. Оба были сильно взволнованы, а глава службы информационной разведки ещё и немного напуган.

— Витольд Генрихович, давайте начнём с вашего дела, — кивнул он канцлеру, — если вы не против озвучить его в присутствии Степана Афанасьевича.

Канцлер отрицательно мотнул головой и извлёк из папки одинокий лист с парой пометок.

— Ваше Императорское…

— Оставьте эти титулы, Витольд Генрихович! Сейчас ночь, мы тут не на думском судилище, давайте покороче! — одёрнул канцлера император.

— Как изволите, Василий Петрович! — разве что не прищёлкнул каблуками высокий, крепко сбитый мужчина, выглядящий далеко за тридцать, с простым лицом, соломенными волосами и ясным бесхитростным взглядом синих глаз. Этакий рубаха-парень, ярмарочный зазывала, простой и недалёкий работяга. Внешний вид канцлера Империи вводил в ступор многих, и очень часто люди, общаясь с ним, забывались и позволяли его внешности ввести себя в заблуждение, недооценивая цепкий ум, бульдожью хватку и собачью же преданность Империи и императору. Что стоило многим врагам Империи жизни, — Час назад с нами на связь вышел Вермайер Август Пантелеевич, глава-регент рода Морозовых.

Услышав это, император на мгновение потерял контроль над мимикой и лёгкая гримаса брезгливости отчётливо промелькнула на его лице. Но длилось это, буквально мгновение и вот уже холодная вежливая улыбка заняла своё место на лице правителя сильнейшего государства планеты.

— Как у него здоровье? Как племянница? — дежурно поинтересовался император.

— Рад бы ответить, что у них всё хорошо, но это не совсем так, Василий Петрович! — склонил голову канцлер, — они находятся в сложном положении. На грани жизни и смерти!

— Вот как, — задумчиво протянул император, разворачиваясь к карте мира, занимающей целую стену его кабинета, — куда они переехали доживать? Напомните мне, пожалуйста, Витольд Генрихович. Что-то я запамятовал. Старый совсем стал.

— Они осели в Екатеринбурге, Василий Петрович! Под защитой Апраксиных!

На названии города странно дёрнулся глава службы информационной разведки, но этого никто не заметил. Император смотрел на карту, канцлер пожирал глазами императора.

— Екатеринбург… совсем недалеко уехали. Надо же… — задумчиво пробормотал император, — так что у них там стряслось? Что вы меня посреди ночи подняли? Не Вторжение же, в конце концов!

— Оно самое! — отчеканил канцлер.

Император судорожно закашлялся, и в этот момент секретарь неслышно просочился в кабинет с подносом, уставленным заказанным заранее кофе и вазочками с печеньем и конфетами.

— Одиночное или зацепило и другие города? — Император резко повернулся ко второму посетителю, — и какой План?

— Одиночное, Ваше Императорское Величество! План — огненный, дикий, — отчеканил глава службы информационной разведки, — аномальная активность зафиксирована только в названном городе! Остальная территория Империи отслеживается в полном объёме и никаких нештатных ситуаций не наблюдается!