— Не обращай внимания, — видя, что мне не по себе от такого внимания, шепнул Стержень, — завидуют!

Те, кто помладше — завидовали. Первый курс — смотрели на нас с сочувствием. Причина сочувствия нарисовалась тут же.

Царёв. Барственною походкой вырулил из бокового коридора, всё также в окружении холуев и прихлебателей, пристроился параллельным курсом к нашей процессии. Задумчиво осмотрел нас всех и с кривой ухмылкой заявил:

— Вот уважаю, когда не прячутся за рейтингами, а ищут способы ускорить прямую встречу на ринге! И поздравляю! Ещё совсем немного, и, Крюкорукова, я смогу прирезать твоего резкого, как понос, ухажёра, собственными руками! Скоро увидимся, неудачники!

И, как появился, так и свалил в один из следующих боковых коридоров. В шлейфе смешно семенящих и пытающихся не оттоптать друг другу ноги холуев.

— Завидует, — буркнул Крыло и мечтательно улыбнулся, — видимо, нам очень много рейтинга отсыпали.

В приёмной директора нас продержали всего минут десять. На удобных стульях, в уголке большого помещения. Но, пообщаться не вышло, туда-сюда сновали люди, на нас сурово и неодобрительно косилась секретарь директора. Сидели расслабившись. Готовились. Кто о чём думал, я не знал, но мои мысли, раз за разом с нездоровым упорством возвращались к произошедшему на поляне.

Назойливые видения не отпускали, и я совершенно не мог понять, что именно видел. Не мог отделить реально произошедшие события от выдумок больного разума. При этом, сидя на удобном стуле в приёмной директора, я старался не фиксироваться на шёпоте, зовущем меня в долину костей и не проваливаться сознанием в монохромную дымку. Склеп со скелетами манил меня к себе, нашёптывая всякую чушь, сила, текущая в этих непонятных созданиях фантомными ощущениями покалывала в кончиках пальцев.

Крыло сказал, что мы проморгали группу с огнестрелом. Помню, был разговор о пятёрке, которая отделилась от основной группы и ушла в обход. Это были они? В грохоте слитного залпа было совершенно непонятно, сколько стволов вели по нам огонь. Тем более, я не имел ни малейшего представления, что это был за огнестрел. Судя по заштопанной дыре в курте — пушки какого-то дикого калибра. Там дыра — три пальца просунуть можно. И, вроде, пушки не автоматические. Залп я слышал только один и ранения у всех нас были одиночные. Этот залп и ставил точку на всех моих более-менее осознанных воспоминаниях, хотя и о них я могу это сказать с большой натяжкой. Слово-силие Сухоруковой — та ещё дрянь, срывающая крышу.

Но вот дальнейшее, то, что последовало за залпом, то, что откликнулось из глубин моей магии — было вообще бредом.

В том коротком промежутке времени, пока ещё тьма не поглотила моё сознание и я смотрел на мир как будто сквозь зелёное стекло, я успел увидеть очень и очень многое.

Я видел пять фигур в кустах, метрах в сорока от нас, обведённых, как контуром, тонкой багровой дымкой. Фигуры замерли, стоя на одном колене и держали в руках громоздкие конструкции с длинными толстыми стволами.

Мои руки в этот момент, совершенно мне не повинуясь, жили своей жизнью. В одной был зажат огромный костяной лук, я видел позже его в руках скелета-лучника в склепе, в долине костей, другая стремительным движением выхватывала стрелу из колчана, накладывала на тетиву. Я одним мощным слитным движением натягивал этот чудовищный лук и отпускал стрелу в полёт, точно зная, куда она вонзится. И зная, что пока первая стрела долетит до цели, в полёт отправятся ещё три её копии. И только пятый стрелок, возможно, успеет среагировать и нужно учесть эту возможность при последнем выстреле. Мысли тогда текли плавно, руки двигались стремительно. Тело послушно совершало невозможное.

Тьма подкралась, когда в полёт отправилась третья стрела. Картинка перед глазами тогда дёрнулась, густые кусты сменились небом, которое и поглотила тьма.

Допустим, всё, что я видел — не было бредом. Допустим. Допустим, моя магия создала лук, стрелы и управляла телом, стреляя из этого лука. Но, когда я отключился. Кто добил двух последних стрелков?

— Молодые люди, магические практики в административных помещениях запрещены, — вмешалась в мои размышления секретарь директора, — для этого есть учебные классы!

И тут же меня по ноге пнул Крыло.

— Извините, мы не специально, больше не повторится, — извинился он с тяжёлым вздохом, стараясь на меня даже не смотреть.

Я тоже тяжело вздохнул. Походу, придётся отложить на потом все попытки разобраться в произошедшем. Одно могу сказать точно. Магия — она тут странная.

В кабинете директора нас промурыжили почти полчаса. Экспрессивная речь директора оставила двойственное впечатление. Хвалебная обёртка, в которую завёрнуты одни претензии. Суть претензий директора я не уловил. Он, вроде бы нас хвалил, говорил что-то о гордости школы, о чести, о силе и о том, что он счастлив, что в его школе учатся такие одарённые ребята, но интонации, акценты, жесты и прочие малозначительные факторы оставили стойкое ощущение, что директора мы серьёзно так разозлили. И это всё выйдет нам боком. И нам придётся сильно постараться, чтобы загладить свою вину. По окончании своей поздравительно-обличительной речи он освободил нас до конца дня от занятий и отправил готовиться к началу учебного процесса, мол, мы итак отстали, выпав на трое суток. И прозвучало это так, как будто мы там, в центральной больнице, по своей воле позагорали всё это время.

Посверлив нас хмурым взглядом из-под густых бровей, раздражённо сжимая толстые губы, директор, отправил нас отдыхать, бросив напоследок:

— Новый статус вашего отряда я утвердил. Вознаграждение за банду диких будет лежать на счету школы до вашего выпуска. Но вы уже сейчас можете им пользоваться неограниченно. Все направления у секретаря. Да, и не забудьте оплатить штраф за не сданные вовремя жилые помещения.

И выходя из кабинета директора последним, медленно закрывая дверь, я услышал жизнерадостный смех директора, словно ножом отрезанный захлопнувшейся дверью. А ещё тихий шёпот Сухоруковой, злобный и ядовитый:

— Чтоб ты лопнул, жадный гоблин!

Новые «апартаменты» оказались очень даже ничего. Жилой блок располагался на втором этаже отдельного корпуса общежития, в котором проживали только смешанные группы. Крыло выбил четырёхкомнатный блок с двумя спальнями — одной мужской и одной женской, одной гостиной и небольшой комнатой для отработки магии. Свои вещи мы перетаскали быстро, раскидали по местам и почти сразу засели в гостиной. Длинный угловой диван, видавший лучшие времена, накрытый почти новым синим пледом, с охотой принял наши задницы, как и два продавленных кресла.

— И как вам? — махнул рукой на это «великолепие» Крыло, когда все подтянулись и расселись.

Стержень с Нудным пробурчали что-то одобрительное.

— Сколько с нас слупили за это убожество? — поинтересовалась Сухорукова.

— Двадцать рублей в месяц, — оскалился в улыбке Крыло.

— Директор в своём репертуаре, — скривилась девушка, — уверена, теперь мы половину услуг школы будем оплачивать из своего кармана.

— Как хорошо, что ты у нас такая умная, — засмеялся Крыло, — мы можем оплачивать вообще все услуги. Если пожелаем. А можем продолжать учиться бесплатно. Директор добр и щедр с нами.

— Жадный гоблин!

— Не стоит его ругать, — улыбнулся Крыло и повернулся к нам, мало что понимающим из этого разговора, — Статус нашей банды изменился, парни! Мы теперь вольный отряд, заключивший со школой договор на дообучение. Законами империи такой вариант предусмотрен.

— Это бред, а не договор! — перебила его девушка, — директор просто захапает себе все деньги, а мы останемся ни с чем!

— Хорошо, что ты предлагаешь? — нахмурился Крыло и махнул рукой в сторону двери, — давай мы сейчас пойдём к директору и скажем, что разрываем договор. Что дальше?

Игла недовольно засопела, зыркнув исподлобья на лидера отряда. И промолчала. Крыло выждал ещё минуту, давая Игле возможность ответить на вопрос, и, не дождавшись, продолжил говорить сам: