В небольшом, уютном, шикарно обставленном кабинете, в креслах друг напротив друга сидели двое. Крепкий старик, даже сидя в кресле, возвышался над своим собеседником на пол головы, доминировал в ширине плеч. Мощные кисти рук до скрипа дерева сжимавшие массивные подлокотники, выдавая недюжинную силу. Орлиный взгляд тёмных глаз из-под кустистых белых бровей, выдающийся нос и длинные, совершенно седые, аккуратно зачёсанные назад волосы, добавляли облику старика хищных птичьих черт, делая владельца похожим на орла. Взбешённого и смертельно опасного орла.

Сидящий напротив старика был много моложе, но седина в его густой шевелюре уже была отчётливо видна. Густые брови, хищный взгляд и характерный нос однозначно выдавали в беседующих близких родственников.

— Ты обрекаешь его на смерть, — стараясь держать голос ровным и спокойным, произнёс старик, — ты это понимаешь?

— Да, отец! — утвердительно склонил голову похожий на старика мужчина, — таков порядок! И не нам его менять! Если мой сын отвергает родовой дар, ему не место на родовой земле!

— Можно же просто изгнать, — немного устало, словно не первый раз, пробормотал старик.

— Никогда! Не бывать тому! Род Апраксиных не падёт до изгнанника! — взъярился мужчина.

— И ради этого ты готов убить собственного первенца? Моего внука? Наследника рода?

— Он не наследник! — голос мужчины поднялся до крика, — никогда отвергающий родовой дар не будет наследовать род! Никогда!

— Ты слишком бескомпромиссен. Порядок освещает твой путь, но и слепит тебя! — в сердцах буркнул старик.

— Не тебе возводить на меня хулу! Ты сам отринул служение и отдал титул Патриарха Порядка мне! И род только усилился под моей рукой!

— Остынь, Игнат! Орать будешь на младших членов рода! — в голосе старика лязгнула сталь, названный Игнатом её отчётливо услышал и осекся, — я не могу позволить тебе беспрепятственно убивать родичей!

На пару минут в небольшом кабинете, освещаемом светом магических светильников, воцарилась тишина. Крепкий старик, раздражённо поджав губы, невидящим взором тёмных глаз смотрел на Патриарха рода, собственного сына, приговорившего своего первенца к смерти в ритуале принятия даров рода. В ритуале, который многократно усиливает связь родового дара с планом, связанным с родом. Для рода Апраксиных — это был план Порядка. Но, в случае отсутствия какой-либо магической связи — просто убьёт проходящего этот ритуал. Воплощённые создания, призываемые для ритуала, не потерпят присутствия чужого на стыке реальностей.

И Сашка Апраксин умрёт.

Заплатит жизнью за пребывание своего убийцы в этом мире. Накормит зверя, укрепит связь рода Апраксиных с Порядком. Даже не имея дара, послужит роду.

Потому что нет в нём предрасположенности к плану Порядка. Нет в нём отклика маны, изливаемой его воплощениями. Нет в нём талантов Апраксиных, вот уже сто лет пестуемых в роду. Сашка бездарен. Но от этого старик не мог меньше любить своего внука. И желать защитить его от смерти.

— Ты прав. Патриарх рода — ты. Тебе принимать решение, тебе нести за него ответственность! Но я, как старейшина, предупреждаю! Если ты решишься на ритуал, я не буду покорно смотреть, как ты убиваешь моего внука!

Совсем недавно, но как бы это странно не звучало, в прошлой жизни, я, Александр Игнатович Апраксин, или для друзей просто Алекс, не сильно любил книги про попаданцев. Совсем не мечтал неожиданно «попасть». Да и ожиданно тоже не мечтал. У меня всё было нормально! Шестнадцать лет, жизнь складывалась хорошо. Обеспеченная семья, любящие родители, вредный, но любимый младший брат. Десятый класс школы, отличные оценки, всё хорошо с друзьями и подругами. Жизнь — красота! Зачем мне ещё какие-то другие миры? Что я там не видел? Магию? Ну, магию я бы посмотрел, но, желательно, без всяких там обязательных для «попадания» кошмаров, типа смерти под колёсами машины или ещё какой дичи.

Но, как оказалось, дичь происходит, не спросив нашего желания.

В один очень нехороший день, сорвавшийся с нарезки одиннадцатиклассник, вооружённый обрезом и ножом ворвался в школу во время перемены. Выстрелы, крики, паника. Я даже понять ничего не успел, как из-за угла показался этот хмырь и выстрелил сначала в моего друга Лёху, с которым мы шли в раздевалку, а потом сразу в меня.

Яркая вспышка и тьма.

И если бы на этом всё и закончилось, или там, меня ждали рай или ад, я бы это ещё понял. Как ни крути, а вся эта религиозная катавасия, хочешь ты или не хочешь, но, на слуху держится, в голову забирается и в самый последний момент вспоминается. Но нет. Ни ада, ни рая. Вообще, ерунда началась какая-то.

Яркая вспышка и тьма. Потом рывок и вот вокруг меня клубится монохромная дымка, изредка высвечивая какие-то гротескные картинки, долетают отрывистые звуки. Вот седой старик с огромным носом-клювом что-то кричит, вытянув руку, потом резко, с хрустом, сжимает пальцы вытянутой руки в кулак и со вспышкой света на руке оказывается надета мощная латная перчатка. Вот он в ярости бьёт этой перчаткой по каменному монолиту, на котором лежит чьё-то тело. Вот я слышу громкий клёкот, вижу огромного грифона, мощной львиной лапой припечатывающего тщедушную фигурку к обломкам, вижу как когти, размером с руку взрослого мужчины, вспарывают грудь уже мёртвого парня, вижу, как грифон сжимает когти, сминая и цепляя тело, и резким рывком взмывает ввысь, разбивая волной света потолок огромного помещения. Снова рывок и вот уже я безвольно свисаю в когтях грифона. Ощущения от смерти — непередаваемые! Крылья бы этому грифону вырвать!

Ощущаю полёт, чувствую удары мощных крыльев, несущих грифона с сумасшедшей скоростью, ощущаю зарождающийся протест, понимая, что не этой твари решать мою судьбу. Потом дымка сгущается, гротескные чёрно-белые картинки пропадают. Я лишь чувствую приятное тепло, неразборчивые слова, складывающиеся в убаюкивающий шёпот, и тут же слышу яростный клёкот грифона.

Затем, свободное падение. Удар. И снова тьма.

Чёрт его знает, сколько я провалялся без сознания, но в себя пришёл странно бодрым. Ничего не болело. Никакого дискомфорта. Первой мыслью было то, что весь этот эпический бред мне привиделся. И старшеклассник с обрезом, и грифон, размером с дом, и носатый седой старик.

Огляделся по сторонам. Обычная медицинская палата. Белые простыни, кровать, датчики на пальцах, бинты, в которые я упакован, кажется, по самую макушку. Странный обзор, как будто смотрю только одним глазом. Сложное устройство у кровати, тихонько попискивающее и вырисовывающие какие-то графики. Дневной свет, проникающий через широкие и светлые окна.

Белобрысый пацан, на вид лет четырнадцати, сидел рядом с моей кроватью на стуле и, высунув язык от усердия, затачивал об обломок шлифовального круга лезвие немаленького такого ножа. Вроде обычный пацан, одетый в тёплую клетчатую рубашку и синие, потрёпанные джинсы.

Я моргнул от удивления. Пацан никуда не исчез, как и нож из его рук.

Шурх — шурх — шурх…

Ровные ритмичные движения выдавали солидный опыт такой работы, а ещё две единицы холодного оружия, лежащие на полу рядом со стулом, на котором он сидел, говорили о том, что работа точно неслучайна.

— Кхм… — пересохшее горло с трудом выдало что-то сиплое, но требуемого я добился, внимание к себе привлёк.

Парнишка резко повернул голову, одновременно ловким движением пальцев разворачивая затачиваемый нож и пряча его лезвие за предплечьем. Взгляд парня был острым, колючим. Синие глаза на смуглом, покрытым ссадинами и синяками лице, с прищуром прошлись по моей, укрытой по самую грудь одеялом фигуре, на секунду задержались на лице и упёрлись в мой единственный видящий глаз.

— Очнулся, значит, — звонкий голос выражал определённое удовлетворение, — слушай внимательно и не перебивай, а то сейчас придут врачи. Я Стержень из банды Крыла, мы тебя спасли и дотащили до школы, без нас ты бы точно сдох! Слово! Потому на тебе долг! В уплату части долга Крыло просит, чтобы ты ничего не говорил врачам! Прикинься беспамятным, после вторжения это норма. А уже после порешаете с Крылом, как и чем ты будешь отдавать долг. Идёт?