— Странно, а вот они говорят другое, — пробормотал якобы себе под нос дознаватель, и тут же перевёл фокус внимания на другой вопрос, — скажи, что ты почувствовал, когда получил благословение Сухоруковой?

— Благословение? — искренне удивился я, — обычно она снимала усталость и восстанавливала мне силы, когда я падал в спортзале перед макиварой. Про благословения не знаю.

Дорогая перьевая ручка, которой инквизитор делал заметки в записной книжке, замерла на середине пометки. Инквизитор оторвал взгляд от записей и воткнул его в меня. Стало жутко неуютно под этим взглядом, рассматривающим меня словно какого-то мерзкого насекомого.

— Это был юмор? — ледяным тоном поинтересовался он у меня, — попытка пошутить над инквизитором?

Я замотал головой совершенно рефлекторно. Взгляд инквизитора пробирал до самых потрохов. Раскалённым шилом протыкал мозги, давя на сознание, вызывая непроизвольные спазмы мышц. Силён, мужик!

— Если я и получал на том берегу какое-то благословение от Сухоруковой, то не помню. Без сознания был, наверное, — придавленный взглядом, выдавил из себя я.

Рассказывать правду до самого конца я не собирался. Хватит и того, что уже рассказал. Ситуация мне не нравилась. На мои вопросы инквизитор отвечать отказался, заявив только, что все наши живы и здоровы. И добавив, что они уже всё-всё рассказали. Ну, раз рассказали, то какие ко мне вопросы? Я хотел сначала закончить тот наш разговор, прерванный на самом интересном месте дикими, а потом уже решать, что и как говорить вот таким вот дознавателям. Мне оставалось только надеяться, что Крыло и Игла решили точно так же и наши рассказы хоть немного совпадут. При этом мне было проще всех — я просто кивал на свою недавнюю амнезию и потерю сознания в последнем бою. Было? Было! Вон, только-только в себя пришёл. А что я там видел, слышал или ощущал, проверить невозможно. Галлюцинации — это мой личный кинотеатр и я был его единственным зрителем. Тем более, ситуация, вроде, не слишком криминальная. Дикие — не вип персоны, если мы там кого и покалечили — не страшно, Крыло говорил, что местные родовитые с ними в контрах и пытаются давить, как крыс. Да и факт нападения на нас, как и попытки убийства, неоспорим.

— Как удобно, — улыбнулся одними губами дознаватель, — чуть что, сразу в обморок. Как кисейная барышня! Кем планируешь идти служить после школы? Кому ты будешь нужен, вечно падающий в обмороки?

— Надеюсь восстановиться от травм, — я показал шрамы на лице и груди, — полноценным бойцом. Пока ещё не восстановился.

— Парень, ты не понимаешь? — понизил голос инквизитор, пристально рассматривая меня чуть сузившимися глазами, — если я напишу в отчёте, что ты склонен к обморокам, тебя больше чем разгребать завалы никто не возьмёт! Это самое дно, парень. Жалкое будущее. Тебя даже на завод руками работать не возьмут. Ты этого хочешь? А ведь мозги у тебя есть. Ты далеко не дурак, я читал твоё дело. В твоей ситуации — ты идёшь по верному пути. Инквизиции нужны такие, умные, ребята. Но ты должен доказать мне, что ты действительно умён.

От сказанного дознавателем у меня холодные мурашки пробежали по спине. Вот оно значит как. Кнут и пряник. Дно или тёплое место в инквизиции. Хочу ли я испортить себе будущее? Это ведь тоже способ «вжиться в мир». Не стоять на баррикадах, грудью встречая монстров вторжения, раз в год, но с огромным шансом сдохнуть. Чем не шанс?

Естественно, я не хочу портить себе будущее. Как, не сомневаюсь, не хотят его портить и остальные. Что перевесит в них? И как быть мне?

Шёпот на грани слышимости откликнулся на мою растерянность. Я кристально чётко ощутил вопросительные интонации своей магии, некоторую брезгливость, при взгляде на инквизитора. Совершенно естественная мысль: «Убить», мелькнула молнией и растворилась в сознании. «Убить. Бесполезен. Чужд». Магия брезговала сидящим напротив мужчиной, сверлящим меня острым взглядом, и ждущим моего ответа.

Стоило больших трудов удержать лицо и зажать магию в охапку. Настолько реальным было это «Убить». Даже не предложение. Факт. Инквизитор будет убит. Вот сейчас. Толку от него никакого. Бесполезен.

Отодвинув своевольную магию в сторону, я судорожно размышлял над другим.

Кнут или пряник? Что выбрать?

Насколько будет подозрителен учащийся мясной школы, продолжающий упорствовать после такой угрозы? Бывает ли так, что тут выбирают кнут?

Да наплевать! Пошёл он в пень! Какой я буду друг, если меня можно вот так просто заставить продать друзей!

— Я не хочу на дно, господин дознаватель, — я попытался изобразить на лице испуг, сейчас вознося хвалу всем богам, что шрам сделал моё лицо малоподвижным, — но мне больше нечего вам рассказывать. Я сказал всё, что помнил. Как дикие кинулись на нас, я просто потерял сознание.

— Что скажете, господин старший дознаватель? — поинтересовалась у хмурого инквизитора, рассматривающего в окно группу из пяти подростков, покидающую территорию госпиталя, молодая, ослепительно красивая блондинка, с лёгкой улыбкой поигрывающая боевым кинжалом.

— Что-то они скрывают, Ульяна Игоревна, но сделать я ничего не могу, — буркнул в ответ Парфёнов.

— А зачем что-то делать? — искренне удивилась девушка, — они что, преступники? Или вы нашли в них следы запретной магии? Они засылы Болота? Песков? Подземных-Пещер?

— Нет, Ульяна Игоревна! Со всем тщанием, следы запретных планов я в них не обнаружил. Но они что-то скрывают! На месте их боя с дикими осталась неопознанная магия. Исследователи даже смеют предполагать, что там могли быть Воплощённые создания! И на основании этих бредовых предположений требуют больше данных!

Услышав слова инквизитора, девушка искренне рассмеялась.

— Воплощённые создания? Вдали от мест Воплощения? Наши фанатики от науки готовы предполагать любой бред, лишь бы ещё что-то стребовать. Если им нужны данные, пусть они их и добывают. У них есть для этого всё, что нужно. Время, силы, инструменты и финансирование.

— Но эти, — инквизитор поморщился, вспоминая поведение этих детишек, их полную закрытость и нежелание идти на контакт, — малолетние психи могут быть опасны!

— Не смешите меня, господин старший дознаватель, — отмахнулась изящной ручкой девушка, в воздухе сверкнули блики от массивных колец-артефактов, надетых на тонкие пальчики, — мечта этих детей — придти служить к нам в Гвардию рода! Они выложатся на полную, чтобы попасть к нам. И если они отказались от вашей протекции, значит, они рассчитывают на что-то иное. Например, на силу, которая у них есть, на врождённые способности. Ведь они знают, что в Гвардию попадают только сильнейшие. А никак не по протекции. Свои же секреты они с радостью раскроют на новом месте службы и всю свою ярость направят на врагов рода. Не переживайте. Я уверена, что ничего опасного для Апраксиных в их секретах нет.

Инквизитор поморщился, но перечить высокородной не посмел. Ульяна Игоревна и сама была ненамного старше этих детей, но рассуждать в таком ключе имела полное право. Подготовка в роду, особенно детей старшей семьи, была на высоте, и девушка прекрасно знала, о чём говорила.

Действительно, самой сокровенной мечтой выпускника любой мясной школы империи было попасть в Гвардию рода. Того рода, при котором и работает школа. Местная школа поставляет кадры Апраксиным и иногда случаются чудеса, и редких выпускников забирает к себе Гвардия. Такие случаи известны. Но большинство мяса этого недостойно. Гвардия им не по силам. И для них предложение инквизитора должно было быть даром небес. За такое предложение адекватный ученик мясной школы должен не только продать своих друзей, он должен продать папу, маму, братьев и сестёр, и ещё что-то доплатить.

Но к удивлению инквизитора, на его предложение не согласился ни один!

Он рассчитывал на двоих. На мелкого заику, проглатывающего буквы, трясущегося как осенний лист и с ужасом ожидающего окончания лечения, и на девчонку, с какими-то внутренними страхами, психологически подавленную, часами просиживающую забившись в самый дальний угол своей палаты или рыдая в подушку.