Сессионный сон? Нет. Лучше погружение в искусственную кому.

Легкие у меня не повреждены, поэтому примесей в кислород тоже не нужно.

Нутритивная поддержка? Я задумался, но все же выбрал Да. Пускай срок небольшой, но негоже оставлять организм без питательных веществ.

Тип поддержки? Внутривенная. Тут без вариантов. Сам себе я трубку в горло не засуну, да и пробуждение после такого будет малоприятным.

Необходимость репаративной терапии? Да.

Укажите зоны репарации… Мне требовалось восстановление на всю катушку: нервные волокна, мышечная ткань, кожа, костная ткань. Но моя заботливая напарница избавила меня от долгой процедуры размещения маркеров. На интерфейсе появилось изображения меня любимого с указанием всех мест и типов необходимого восстановления, которые требовались. Оставалось только отправить данные в медблок капсулы.

Последней опцией я выбрал отложенный старт погружения в сон. У нас с ИскИном оставался незавершенный разговор.

Брас сидел, привалившись спиной к стене, и дрожащими руками пытался загонять патроны в магазин. Автомат с перегретым, возможно, даже загубленным стволом, лежал рядом. Очень хотелось курить. И солдату было наплевать, что он бросил эту вредную привычку десять лет назад. Курить хотелось так, что сводило скулы. И если бы не сажа на лице, горы трупов вокруг и запах паленой плоти в воздухе, наверное, он бы пошел да своровал сигарету из ящика своего сослуживца, у которого всегда было курево. Или не пошел бы. Ведь труп товарища, порванного еще первой волной, лежал где–то совсем недалеко.

С уверенностью можно сказать, что войсковую часть Заповедного спасло наличие собственной электростанции в сочетании со стандартной системой безопасности, реагирующей на маркер биоблока. Когда первые измененные ломанулись вниз на все еще приходящих в себя людей, именно защитный механизм активировал дуговые разрядники, остановив одиночных тварей, а затем основательно прореживая их восходящий поток. Кто–то глупо таращился, как система безопасности убивает их товарищей. Пускай каких–то буйных и перекошенных, но ведь товарищей? Другие бойцы поняли все сразу. Раздались первые выстрелы. Твари, наконец, смогли прорваться и начать жрать обороняющихся.

К счастью, эта волна стихла так же быстро, как и началась. Выла серена, офицеры пытались навести хоть какой–то порядок среди боевого состава. Спешно занимались позиции, заранее приготовленные для обороны базы от вторженцев. Всем было хреново. Но дело солдата — выполнять приказы независимо от состояния. Штурмовики паковались в немногочисленные находящиеся в подземке боевые костюмы. Солдаты пытались растащить тела забившие выходы, чтобы закрыть бронестворки. Увы, получилось это сделать только с одними из трех ворот.

Попытки связаться хоть с кем–то наверху были тщетны. Стало понятно, что высшего руководства больше нет. К тому же, многие из них легко угадывались среди тел убитых измененных. Боевой дух просел ниже плинтуса. Далеко не все бойцы могли осознать, насколько большой песец накрыл весь мир своей тушкой. Были и такие, кто сидел, уставившись в одну точку, и глупо хихикал.

Вот только расслабляться и рефлексировать никому не дали. Вторая волна тварей, пришедшая из города на звуки выстрелов, нахлынула на войсковую часть бескрайним морем.

Никогда в своей жизни Брас не видел ничего подобного. И надеялся больше не увидеть. Существа, не успевшие потерять людской облик, но полностью лишившиеся своей человечности, словно селевой поток врывались в ворота и затапливали обороняющихся. Сконцентрированный обстрел из десятков стволов едва ли мог их остановить. Измененные не знали страха, не имели чувства самосохранения. Они кидались под пули, ведомые лишь голодом и жаждой крови. Пытались все разом протиснуться сквозь не самые широкие створки ворот, ломая и раздавливая тех, кто лез по краям. Плотный перекрестный огонь перемалывал выродков целыми пачками, но место погибших тут же занимали новые, оттесняя солдат все дальше.

Рев и клокотание уродов, звуки пальбы, взрывы гранат — все это оглушало и дезориентировало людей. Брас вместе с командиром и Карпом, при поддержке еще нескольких бойцов, пытались удержать один из северных коридоров, когда на их глазах измененные накрыли своими телами центральную огневую точку, порвав всех обороняющихся в клочья. Брас понял, что их отряд следующий на очереди, и уже начал мысленно прощаться с жизнью, когда подоспели штурмовики.

С этими ребятами шутки были плохи. Реакционный имплант позволял им не только управлять силовыми костюмами, как собственным телом, но и повышал боевую отдачу. Там, где простой солдат только осознавал, что в него стреляют, штурмовик уже стрелял в ответ. В основном Брас видел легкий боевой доспех «Вьюга». Ну, как легкий: полностью закрытая броня, усиленная экзоскелетом, широкий многослойный наплечник на левой руке и характерные ускорители, предназначенные для коротких рывков по прямой. И много, очень много оружия.

За мгновение оценив ситуацию, штурмовики дружно открыли огонь из плазмеров. Их не особо пугало, что подземные уровни войсковой части стремительно превращались в геенну огненную, а задымление распространялось далеко от линии столкновения. Лиц штурмовиков за закрытыми шлемами видно не было, но, без сомнений, ребята следили за всеми участками поля боя, благодаря куче витавших в воздухе миниатюрных дронов. Тех тварей, что все же сумели прорваться сквозь плотный огонь, кромсали узкие энергоклинки.

Среди немногочисленных «Вьюг» выступил пузатый «Бутуз». Гораздо менее подвижный, но на полметра выше остальных, более бронированный, и по огневой мощи в разы превосходящий своих младших собратьев. С его появлением, казалось, весы качнулись в сторону обороняющихся. Тем удивительнее было наблюдать, как через несколько минут этого стального монстра повалила и погребла под собой куча вопящих тварей. Измененные, словно мерзкая огромная опухоль поглощали окружающее пространство метр за метром. Они разрывали и пожирали любого замешкавшегося солдата, устилая своими и чужими трупами коридоры.

— Всем назад! — закричал кто–то из штурмовиков в громкоговоритель. — РПО!

Те из солдат, кто это услышал, сорвались с мест, понимая, что сейчас произойдет. Реактивный пехотный огнемет — отличная вещь, хорошо подходящая для разрушения укрепленных позиций и скоплений противника. Но использовать его в условиях подземного боя? На пуск даже одного снаряда решился бы далеко не каждый. А «Вьюги» шарахнули сразу тремя.

Позади орущей наступающей массы одна за другой расцвели три сферы высокотемпературной смерти. Они выжгли все живое, оплавили камень пола и стен. Ворота основательно покорежило, сплавившая случайные их части между собой. Это стало переломным моментом. Потребовалось еще около часа, чтобы подавить очаг у вторых ворот и полностью очистить базу от прорвавшихся измененных. Выживших переполняло чувство радости, смешанное с привкусом отчаяния.

— Как думаешь, какие шансы, что твари вернутся? — спросил Карп осипшим голосом, и тяжело закашлялся.

— А какие были шансы, что они перестанут лезть? — раздраженно ответил Брас, покосившись на технаря. И только тогда заметил, что у парня поседели виски. Дальше солдат говорил уже более сдержанно. — Сам же видел трансляцию с внешних камер, когда сигнал восстановился. Измененных было столько, что… Мля, да я слов не подберу насколько их было дохрена! Все еще не верится, что они просто взяли и отправились обратно в город.

— Что бы не заставило их уйти, я этому несказанно рад! — заявил Хоттабыч.

Офицер как раз пытался разобраться ситуацией по всей базе. Угроза вроде бы как миновала, но что творится на разных участках подземных уровней никто толком сказать не мог.

Брас потер шрам, размазав сажу по щеке. Руки продолжали предательски дрожать, с этим солдат не мог ничего поделать. Хотя, сейчас было не стыдно. Вон, к примеру, штурмовик выбрался из своей «Вьюги», и уже минут десять стоит на месте слегка покачиваясь, смотря на мерзкую гору порубленных и сожженных измененных, будто завороженный.