«Пауки!»

Первый распахнул глаза, ища мерзких чудовищ, но увидел только тьму. Проморгавшись, заметил впереди светлое пятно. Затем пятно исказилось, превратившись в человеческий силуэт.

«Умник!» — обрадовался юнец. Онемевшие уста отказались повиноваться, и он не смог произнести вслух имя воскресшего друга.

Никаких сомнений, это Умник. Первый улыбнулся. Нет, не Умник — Герой. Как он смог одолеть сразу двух чудовищ? Юноша огляделся, но так и не нашёл паучьих трупов. Вокруг лишь горы и закат.

«Что?»

Какие ещё горы?!

Первый с непониманием посмотрел на Умника и в ужасе раскрыл рот. Окровавленный мужчина рухнул на землю. Маска Киллера с безумной улыбкой уставилась на юношу тёмными провалами глаз.

Сзади раздался оглушительный гортанный гул. Тело сцепило чем-то холодным и вязким. Опустив затравленный взгляд, он замечает, как его обволакивает чёрная жижа.

«Нет. Нет. Нет!»

Отчаянно уставившись вперёд, Первый видит Киллера и… больше никого. Где труп Умника? В растерянности и панике юноша зачем-то цепляется за мысль об исчезновении тела друга.

Через секунду в глаза, уши и ноздри заползает холодная удушающая слизь. Не в силах сопротивляться, он задыхается, бьётся в конвульсиях, яростно желая лишь одного — умереть без боли.

— Эй! — непонятно откуда доносится оклик чьего-то чужого голоса.

— Эй! Держись! — призвал сильный мужской голос.

Короткая боль обожгла правую щёку, затем левую. Повинуясь резким ощущениям и зову неизвестного, Первый с трудом разлепляет веки.

Перед взором выступило мужское лицо: тёмные волосы, серые глаза, небритый широкий подбородок, хмурый беспокойный взгляд, длинный шрам пересекает лоб и левую бровь, спускаясь до края скулы. Он влепил Первому ещё одну пощёчину.

— Давай, очнись уже! — потребовал незнакомец.

«Не Умник», — тяжело дыша, констатировал юноша.

С трудом двигая глазами, он поглядел по сторонам. Вокруг всё тот же туман, тьма и полуразрушенные дома.

«Значит, приснилось. Снова».

В памяти почему-то отпечатался момент из сна, когда перед появлением чёрного чудовища труп Умника исчез. Неужели так было и в первый раз? А как теперь вспомнишь? И почему он уделяет этому столько внимания?

Борясь с головокружением, Первый вяло осмотрел незнакомца: чёрные штаны, того же цвета китель, бронежилет, беспалые перчатки и ботинки с мощной рифлёной подошвой. Также юноша заприметил налокотники, наколенники и лежащий рядом автомат.

— Вот так. Сейчас, — произнёс незнакомец, придерживая Первого сбоку.

Он приподнял юнца и осторожно усадил на скамью. Откинувшись на спинку, Первый закашлялся и сплюнул что-то горькое. Плечо и ногу дёрнуло острой болью. Он скривился и повёл рукой, едва не завалившись набок.

— Что случилось? — промямлил Первый.

Он слишком измотан, чтобы ужасаться воспоминаниям о том, как его чуть не разодрали надвое.

— Эти существа… Я думал, с тобой всё. Ты бился в припадках, был весь в мыле, — сухо отчитался оперативник.

— А что с пауками?

Спецназовец кивком указал за своё левое плечо. Перед крыльцом дома развалилась здоровая паучья туша. Ободранный кусок уродливой морды валяется чуть правее, брюхо испещрено ранами от пуль.

«Силён», — вяло подумал Первый. На восхищение сил тоже не осталось.

Он оглядел себя. Сквозь дыры в штанине и футболке видна белая ткань бинтов.

— Спасибо, — улыбнулся юноша.

Незнакомец кивнул, сохранив непроницаемую хмурую мину. Немного придя в себя, Первый посмотрел на него с живым интересом. Этот человек держится уверенно, у него есть снаряжение, и он знает, как с ним обращаться.

Вспыхнул слабый огонёк надежды.

— А как ваше имя?

Не успел боец ответить, как Первый подался вперёд и энергично спросил:

— А как вы здесь оказались?

Несколько секунд незнакомец помолчал. Затем отрицательно мотнул головой и коротко бросил.

— Не могу сказать. Не знаю.

— То есть… не помните?

— Так точно.

— Совсем ничего не помните?

— Только как шёл по этой дороге. Ещё помню, как перебинтовывать раны и спускать курок.

— Да, я заметил…

Трепетно выстроенная пирамидка вопросов осыпалась быстрее карточного домика. Первый поник. Скорее всего, с оружием и бинтами спецназовец смог сладить только потому, что вынудила ситуация. Никаких других воспоминаний эта шоковая терапия не пробудила.

И только сейчас юнец приметил, что сразу же идентифицировал нового знакомого как спецназовца, и даже имеет отдалённое представление о том, что такое этот спецназ. Жаль, что пользы от этих сведений немного. Но всё равно приятно.

На душе полегчало. Он не один, рядом хороший и надёжный человек. Рановато, конечно, такое утверждать, но незнакомец спас его. От этих мыслей боль в ранах ослабла, и даже прояснилось в голове.

— А что насчёт тебя? — спросил боец.

— Меня?.. А, понимаю.

Первый поведал спецназовцу о больнице, Умнике, подземных толчках и Киллере. Попытки рассказать о философских спорах с погибшим спутником незнакомец пресёк.

— Кое-что из случившегося я, кстати, видел во сне. Там было…

— Не стоит, — прервал оперативник.

— Но это может быть важно!

— Согласен. Но не сейчас.

— И что будем делать? — уныло поинтересовался Первый.

Спецназовец поднял автомат и указал стволом на фонарь.

— Раз электричество есть, значит и метро может работать. Стоит поискать ближайшую станцию.

— Но ведь землетрясение…

— Если вход не завалило, то безопаснее укрытия не найти. А если поезда ходят, то постараемся убраться отсюда и найти безопасное место. — боец критически осмотрел Первого. — Но пока ты в таком состоянии, идти мы не можем.

— Почему? Я могу, — юноша осторожно привстал со скамейки.

— Не надо. Раны откроются.

Оперативник хотел было придержать Первого за плечо, но тот неожиданно резво вскочил на одну ногу, затем плавно опустил вторую, потоптался, немного покривился от лёгкой боли и в итоге выпрямился. Он сделал несколько уверенных шагов, едва не упав после того, как очередной раз наступил пяткой на штанину.

Не считая этого недоразумения, всё прошло гладко, поэтому юноша хмыкнул и победно взглянул на собеседника. Тот удивился, хоть и крайне сдержанно.

— Тогда выдвигаемся.

— Воин, — негромко произнёс Первый.

Незнакомец взглянул с непониманием.

— Что?

— Прозвище, пока не вспомните имя. Если вы не против, — юнец с неловкостью пожал плечами.

— Я не против, — сразу же ответил Воин. — Пойдём.

Спецназовец шагнул вперёд, взяв автомат наизготовку.

— А я Первый, — радостно произнёс юноша, догоняя нового знакомого.

— Ты говорил.

— Разве?

Они пошли по центру дороги, стараясь держаться открытых пространств. Воин объяснил, что так шире обзор и меньше шансов, что сверху спрыгнет какая-нибудь ползающая по стенам дрянь.

Через несколько минут они наткнулись на салон сотовой связи. Увы, включить или зарядить ничего не смогли. Коммуникатор Воина показал лишь чёрный экран.

— А когда у вас оторвалась нашивка? — спросил Первый, на ходу рассматривая плечо бойца.

— Не помню, — Воин бросил короткий взгляд на рукав кителя.

— Перед боем с пауками она была?

— Нет, вроде.

— Нитки торчат. Значит, оторвалась недавно, — Первый поднял взгляд к невозмутимому лицу оперативника. — А в каких войсках вы служите?

— Можешь говорить потише? — Воин строго зыркнул на него. — А лучше помолчи. Это сейчас неважно.

— Но ведь… — юноша осёкся и продолжил на пониженном тоне, — Но ведь так вы можете что-то вспомнить. Неужели вам всё равно?

Боец вздохнул, чуть ускорив шаг.

— Меня больше интересует то, что мы не знаем, где находимся. Связи нет, вокруг туман, а где-то рядом могут шастать огромные насекомые или маньяк в маске.

— Но ведь он погиб.

— А откуда ты знаешь, что он был один?

— Я…

Первый замолк и опустил взгляд. Обидно. Не из-за собеседника, он верно говорит. Из-за своей беспомощности. Воин спас его — беспомощного тюфяка — и до сих пор спасает. А сам Первый лишь тащится следом и пристаёт с вопросами.