– Он единственный, кто так видит будущее, – крайне неохотно сказал Бенька. – Это очень опасная магия. Не магия – колдовство. Понимаешь, это очень крайняя мера…

Алёха сделал вид, что понимает. Не приставать же сейчас к Беньке было с расспросами.

– Провидеть могут только Сестры, – кажется, до Беньки дошло, что скорбный Алёха лишь сделал вид, и он внезапно взялся объяснять. – Но только на несколько дней вперёд. И Сестры не могут сказать, что будет, если кто-то вмешается… И что делать, чтобы этого не было. – Бенька поднялся. – Всё равно мне надо где-то спрятаться, – вздохнул он и добавил с досадой: – Почему из всех мне попался именно ты?

Казалось, Бенька не то упрекал Алёху, не то был этим обстоятельством недоволен.

– Что значит – именно я? – обиделся Алёха. – Я, между прочим…

– Я знаю, – отмахнулся Бенька. – Но ты вообще ничего не знаешь. Куда нам идти?

– Туда, – решительно сказал Алёха. – Да, да, туда, куда хотел барон Ставиш.

– Откуда ты знаешь, что этого хотел сам барон? – Бенька насторожился, глаза его потемнели. Прежде, чем его опять понесло, Алёха попытался исправиться:

– Так ты же сам мне говорил! Ну, что он хотел тебя везти куда-то.

Бенька постоял чуть-чуть, буквально пылая праведным гневом – воистину царский вид, вот что за ребёнок? Это капиталы на него так влияют или что-то ещё? – потом будто выпустил пар, даже поник немного.

– Все равно мы не знаем, где его отыскать.

И ушёл в дом.

Это действительно было проблемой. Колдун, а Алёха помнил, как Бенька сказал впервые о колдунах, это очень серьёзно. Тогда же Бенька добавил, что «все колдуны тихо сидят, потому что чуть что, и сам знаешь». Допустим, Алёха не знал, но это ровным счётом ничего не меняло. Нужно было как-то найти этого Онариша. Как? А лыр его знает!

Алёха, постанывая – все-таки тело до сих пор болело, а сейчас опять надо будет садиться на лошадь! Лошадь? Он этого не переживёт! – направился в комнату наверху. Из кухни доносились голоса Янгары и детей – наверное, они там обедали. Пахло вкусно, но есть Алёха не хотел. Он думал о колдуне и о лошади, и, если бы кто ему задал вопрос, что его больше пугает, он не задумывался бы, что ответить.

Бенька сидел на кровати и что-то рассматривал. Что-то маленькое, вроде медальона. Алёха не удивился – наверное, мать и отец на фотографиях… Тьфу ты. То есть на рисунке.

А ему вот даже некуда посмотреть…

Но зато его родители живы. И Бенька. И бабушка. Да, они там, наверное, уже весь город на уши подняли, может, до президента дошли, до мэрии точно, но они живы. И они его ждут. А Бенька? Да никому он тут нафиг не нужен, живой по крайней мере. А вот в виде бездыханного тела…

Бенька, заслышав Алёхины шаги, быстро закрыл медальон и спрятал под рубахой.

– Бень… – Алёха прикусил язык. По счастью, настоящее, полное имя Беньки само пришло на ум. – Бенард, надо искать этого Онариша. Хочешь ты или нет, но… – он задумался, подыскивая формулировку. – Понимаешь, барон был единственным человеком, который был за тебя… Ну, теперь вот ещё я за тебя, но барон все равно был затебее.

«Не хочу об этом говорить», – было написано на Бенькиной мордахе.

– Барон знал, что делает? Так?

Бенька сдвинул брови и кивнул. Теперь по его лицу ясно читалось: «Зачем я тебе вообще об этом рассказал».

– Бень… Бенард! – повысил Алёха голос. – Хватит сопли жевать, лучше подумай. Вспомни карту. Зря, что ли, учил. Эта гостиница, ну, постоялый двор, она по дороге в Кампану?

Бенька сразу кивнул.

– А этот… колдун? Вы к нему точно не заезжали?

Бенька замотал головой, и опять – сразу.

– Они так сказали, что – надо будет заехать, – выдавил он. – Или, скорее… не помешало бы заехать, как-то так.

– Значит, он где-то между Кампаной и этим местом… – прикинул Алёха. – Но даже если и нет…

Он вдруг замолчал – и, прежде чем Бенька успел его остановить, выскочил из комнаты. Откуда только прыть взялась – Алёха вспомнил, что у него ноги отваливаются, только когда чуть не наткнулся на Амарека.

– Я вам, господин, лошадь снарядил, – сказал тот. «Господин» было сказано со вполне очевидной ухмылкой – да что уж, нечего было с советами лезть и умничать. – И так, ещё провизии кое-какой да воды добавил.

– А, ага, – сказал Алёха, имея в виду глубокую благодарность. – Спасибо, – всё-таки сказал он – вот она, мамина школа! – Скажите, а вы про такого… Онариша ничего не слышали?

Что-то подобное Алёха, конечно, и ожидал, однако его все равно впечатлило: Амарек шарахнулся, воздел руки к небу, потом прижал крест-накрест к плечам, и лицо его приняло покаянное выражение.

– Да смилостивятся Всевидящие над недостойными, да не покарают они дом сей за нечестивство, – трагически произнёс он и уставился на Алёху. – Скорбен умом, так Всевидящих не гневи под этой крышей! – сурово сказал он. – Кто поминает нечисть колдовскую?

– А я не знал, – скорчил Алёха самую наивную мину из тех, какие в принципе только умел. Иногда помогало. – Я это имя услышал, подумал, а если…

– Что – если! – грозно навис над ним Амарек. – Тебе к магу надо, к хорошему магу, может, он и подлечит твою голову. А ещё лучше – работай больше, тогда и маг не понадобится.

Он развернулся и ушёл, возмущённо что-то бурча, а Алёха остался стоять в дверях, не то чтобы оскорблённый, но растерянный. Кто бы что ни говорил, сам он никаких колдунов не боялся. Какая разница, какой мир, физика везде одинаковая… Наверное. Или нет. Но одно дело – огонь разжигать, а другое…

Нет, все же огонь это огонь, вон, подумал Алёха, у нас тоже из самолётов падают и выживают, говорят, что и болезни иногда сами проходят, точно были такие случаи, он в «Докторе Хаусе» видел, а филиппинские хилеры и экстрасенсы – это уже не чудо, это обман. Мошенничество. Хотя люди и верят. Может, и Онариш этот никакой не экстрасенс, а просто мужик толковый, а кто уж как зарабатывает – его дело, лишь бы налоги платил.

Но как объяснить это Беньке?

Так Алёха и торчал на крыльце враскоряку, как тот мужик из анекдота про коммунизм. С одной стороны у него были перед Бенькой какие-то обязательства, а с другой в нем вопил рационализм. Что вот страшного в том колдуне? А может, он самый верный Бенькин союзник! И такая предвзятость. А все потому, что они здесь дикие…

Может быть, у Янгары спросить? А если она Алёху вообще проклянёт или отлупит? А можно, кстати, лупить чужих слуг? Помнится, в каком-то старом фильме с Райкиным один синьор отходил своего слугу… Хотя там и был один слуга на двоих, но второй-то хозяин, который об этом не знал и слугу считал только своим, разгневался. Детали Алёха плохо помнил, но тут-то была не Италия.

А не попало ли тому бедолаге из фильма ещё и от второго хозяина за то, что позволил себя бить кому ни попадя?

Ой. Алёха потряс головой, потому что история была сложной. Как наука, конечно. Гражданское право проще. А сейчас ему зачем гражданское право? Тем более современное и никакого отношения к данной стране не имеющее? Начнёт он качать права… Хорошо, если вообще голова уцелеет.

– Ну, болезный, чего сидишь? – грубо окликнул его Амарек. Смотри-ка, как его с колдуном проняло! – Господин твой ехать желает!

Бенька стоял рядом с Амареком, и Алёха взмолился только, чтобы разговор про колдуна до него не донесли. Будет потом ныть всю дорогу, это же, чёрт его побери, был, наверное, секрет!

– Я вам, господин Карш, еды собрал да воды испить, да благословят Всевидящие ваш путь, да будет он лёгким и свободным, – Амарек слегка поклонился.

– Благословен будь Всевидящими дом этот и живущие в нём, – с таким же… нет – ещё более лёгким поклоном откликнулся Бенька. – Да будет волей Всевидящих этому дому милость и покровительство короля.

– Да хранят его величество Всевидящие, – продолжал Амарек, а Алёха слушал этот обмен любезностями и думал, что – пропади оно уже пропадом всё.