— Не знаю, отрок. На твой вопрос сейчас поди никто не сможет ответить, так как российские и французские войска в той войне почти одинаковую форму носили, и отличить одних от других, во время грабежей, совсем невозможно было. Так вот, когда оба многочисленных имперских войска беспрепятственно вошли в город, то они сразу все же кинулись грабить торговые склады богатых московских купцов. Им поначалу оказали сопротивление местные люди, как охраняющие все енти богатые склады, так и жившие поблизости от них, но силы у имперцев было больше, потому-то вскоре всех защитников московских торговых рядов поубивали. Люди бежавшие из Москвы, и из остальных поселений Московии и Малой Тартарии, нам на постоялых дворах рассказывали, что российские войска первыми стали вывозить обозами награбленное добро из града Московского, и все енти обозы спокойно проезжали через посты французской армии. А вот когда имперские войска добрались до богатых аглицких складов, то там купцы-островитяне, и нанятые ими для охраны складов люди, дали всем грабителям должный отпор. Аглицкие купцы не из той породы людей, кто просто так отдаст своё нажитое добро. Они встретили нападающих огнём из своих ружей. А когда силы людей стали таять, то защитники аглицких складов притащили пушки и стали стрелять из них какими-то странными зарядами, от разрыва которых стали подниматься огненные грибы, в высоту больше чем самая высокая колокольня, ночью в городе стало светло как днём, загорелось всё вокруг, даже каменные дома разрушались в пыль, а после горели как деревянные. Пламя над Москвою и дым пожарищ поднялись такие, что их видно было несколько дней за десятки вёрст от города, — сказав это, старик опять ненадолго задумался.

— Дедушка Богуслав, а тебе ведомо, что потом происходило? — спросил внук Старейшины.

— Разные ходили слухи, Демидушка. Люди бежавшие от той грабительской войны, а также выжившие воины из охранных отрядов Малой Тартарии, которые по местным лесам прятались и нападали на имперские обозы, потом рассказывали на многих постоялых дворах, что почти все имперские войска Наполеона сильно пострадали в том великом Московском пожарище. А когда имперские войска покинули город, российский император Александр, недовольный как поделили награбленное добро, обиделся на своего союзника Наполеона, объявил его врагом, и приказал своим воинам напасть на французские ослабленные войска. За одно-два сражения не вышло всех французских воинов под корень извести. Тогда российский император Александр, призвал к себе войска новых союзников из Австрии, Пруссии и Швеции, и в большой многодневной битве, под немецким городом Лейпцигом, разбил остатки имперских войск Наполеона.

— Дедушка, скажи, а почему ты, ту войну по разному называешь? То молвишь, что она была разбойная и грабительская, то величаешь её Священной войной за Отечество. Какое название из двух правильное?

— Так, Демидушка, оба названия для той войны правильные. Россия и Франция ту разбойную войну учинили, а для всех защитников Московии и Малой Тартарии, енто была Священная война за Отечество Лета семь тысяч триста двадцатого. Так что помните про то крепко чада, никогда не верьте на слово представителям власти, и различным попам, которые им прислуживают, — седой старик вновь замолчал, на этот раз на долго.

Дети тихонечко сидели, не нарушая размышлений деда Богуслава. Каждый из них смотрел на пляшущие огоньки лесного костра, и представлял себе, что видит большое всепожирающее пламя охватившее град Московский, во время захвата её имперскими войсками пришедшими с запада…

Где-то в урманном лесу Алтайского Белогорья…

Идти через урман с волокушей было довольно трудно. В сохранённых сопками, во время последнего потопа, остатках старого кедрового бора, вовсю прорастал смешанный молодой лес и различные ягодные кустарники. Матушка природа не любит пустоты, поэтому она терпеливо восстанавливала всё своё хозяйство, которое смог погубить мощный поток пришедший с севера. Лесные жители постепенно возвращались в привычные места обитания. Во времена затишья природы увеличились оленьи и кабаньи стада, поэтому я нисколько не сомневался, что не останусь без добычи на охоте. Спустя четверо суток хождения через урман, у меня получится добыть довольно крупного молочного кабанчика, пяток зайцев и глухаря, а также молодого марала, увлекшегося поеданием зелени сочного кустарника.

Разделка всей добычи, а также последующий перенос туши молодого оленя на небольшую лесную полянку хоть и заняли совсем немного времени, но лучезарное Ярило, совершая свой путь по небосводу, уже ясно сообщало, что скоро начнёт вечереть, а идти напрямки через урман до поселения оставалось ещё несколько вёрст. С таким крупным грузом на волокуше, возможно и до темени не получится добраться до нашего поселения. Скорее всего придётся вновь заночевать в урманном лесу, а для этого необходимо подыскать доброе место для ночлега и сохранности всего добытого. От этих насущных мыслей меня отвлёк треск сухих веток, шорох и отчаянное сопение в кустарнике. Так в лесу шуметь мог только человек.

— Кто там есть, а ну покажись? — громко произнёс я, опуская ремни волокуши и снимая ружьё с плеча. — Выходь на полянку, не то стрельну.

— Не надо стрелять, Демидка, — раздался очень знакомый девичий голос, — я туточки сижу.

— Яринка?! А ты чего в кустах спряталась?

— Да не спряталась я тут. Заметила в кустарнике цветок корня жизни, вот полезла за ним, да в порослях дикого вьюна запуталась, и одёжа моя за что-то зацепилась.

— Ты шибко не егози там, Яринка, — сказал я с улыбкой, — а то ещё больше запутаешься. Погодь немного, зараз я тебя из поросли вьюна вызволю.

Через полчаса девушка из соседнего дома сидела возле разведённого костра на волокуше, созданной руками охотника, прижимая к себе плетённую из ивовых ветвей корзинку, из коей торчали собранные ранее лечебные травы и узелок с нехитрой снедью, а также берёзовый туесок с уже выкопанным корнем жизни. Она очень внимательно смотрела, как я аккуратно поджаривал на огне два добрых ломтика добытой оленины, кои были нанизаны на изогнутые металлические пруточки. На исходящие ароматные запахи, от готовившегося на огне свежего мяса, животик девушки отреагировал лёгким бурчанием.

«Похоже Яринка уже давно не ела», — пришла мне мысль.

— Демидка, может тебе помочь чем-нибудь? — неожиданно спросила девушка.

— Можно и помочь. Возле тебя, на волокуше, в моём походном мешке котелок лежит, сходи до родничка, набери воды, источник вот за тем краем полянки находится, — мне пришлось указать рукой направление. — Тут недалеча идти, надеюсь успеешь его найти пока совсем не стемнело.

Девушка поставив свой туесок с корнем жизни на волокушу, рядышком со своей корзинкой, быстро нашла в мешке котелок и направилась в указанную сторону. Через некоторое время она вернулась с полным котелком воды, но шла как-то странно, то и дело испуганно оглядывалась назад, словно опасалась какого-то преследования.

— Что случилось, Яринка? — удивлённо спросил я свою соседку по поселению.

— Не знаю, Демидка, — взволнованно ответила девушка. — Я когда ходила и искала родничок, про который ты мне рассказал, то заметила, за чащей урманной какое-то странное свечение. Мне даже жутко стало, аж кожа на руках гуськой покрылась, а потом вдали что-то тихо булькнуло и кто-то словно бы горестно выдохнул. Наверное енто Леший-батюшка на меня опечалился за то, что я забыла ему положенные требы принести.

— Похоже, ты в поисках родничка лесного почти до чертовых плешей дошла, а там не Леший хозяйствует, там вотчина самого Болотника. Он не любит когда его понапрасну тревожат, может и к себе на дно болотное утащить.

— Я до чертовых плешей не ходила. Мне бабушка Миляна про них столько жутких преданий рассказала, что я потом несколько ночей одна боялась спать. Всегда старалась ночью на полатях к младшей сестрице под бочок пристроиться, чтоб спокойней спалось. Я как только енто странное свечение вдали увидала, сразу же назад повернула, и через три десятка шагов прямо на родничок вышла.