— Ладно. Похоже, по нормальному я от тебя ответов не дождусь, — устало произнёс Седой Михась. — Боцман, возьми-ка несколько хлопцев и пробегись по нашему дому. Посмотри, сколько тут ещё таких патрульных неприкаянными бродит, и заодно посмотри-ка, что там за стрельба в квартире под нами была, да и возле нашего дома тоже.
При последних словах Седого Михася, я заметил, что старший красногвардейского патруля довольно сильно занервничал, и не спрашивая разрешения у хозяев квартиры, закурил папироску.
Боцмана и пятерых матросов не было минут десять-пятнадцать, а потом на улице рядом с домом, вновь раздались выстрелы. Все отвлеклись на звуки выстрелов, и начали гадать, что же произошло на улице, но меня почему-то заинтересовал нервничающий красногвардеец в чёрной кожанке. Я через дверной проём, из темноты большой комнаты, скрытый завесой, внимательно наблюдал за ним.
Вскоре через открытые входные двери послышались тяжёлые шаги на лестнице и анархисты устремили туда свои взоры. Заметив это, старший красногвардейцев что-то тихо прошептал своим товарищам, и они медленно потянулись правыми руками к своим карманам. Едва у старшего из кармана выглянула рукоять „Нагана“, я сразу открыл огонь по всей сидящей на лавке пятёрке. Едва я закончил стрелять как весь патруль лежал на полу, а под ними стали расплываться лужицы крови.
Седой Михась медленно повернул ко мне голову и устало спросил:
— Зачем?
— А ты, командир, для начала посмотри, какие они тебе подарки в карманах приготовили?
Несколько анархистов, быстро подбежали к красногвардейцам и ногами перевернули тела. У каждого из кармана уже почти был вынут револьвер.
— Так, хлопчики, — тут же отреагировал Седой Михась, обращаясь к своим анархистам, — по-быстрому хватайте этих жмуриков и тащите их на улицу, пока они нам тут всю квартиру своей кровякой не загадили. Там делаете им полный шмон, и не забудьте забрать их шинельки, будет чем кровавые лужи в прихожей подтереть. А после выкиньте тела этих неудачников где-нибудь в переулке, подальше от нашего дома.
Через минуту тел красногвардейцев в прихожей профессорской квартиры уже не было, зато в дверях появился озабоченный боцман.
— Командир, я думаю, что тебе стоит спуститься вниз, и посмотреть, что эти сволочи в других квартирах учудили.
— Боцман, я уже по твоему виду понял, что живых там больше нету. Ты мне лучше скажи, что за стрельбу вы на улице устроили?
— Так не мы же первыми стрелять начали. Мы с Мироном только из парадной вышли, как в нас сразу же стали стрелять из автомобиля, что пришвартовался аккурат возле нашего дома. Пришлось супостатам достойно ответить. Мирона в левую руку подранили, но так, не серьёзно, по касательной пуля прошла, лишь немного кожу содрала. Зато мы всех супостатов кончили. Они сволочи вчетвером, добро из квартир в свой автомобиль перетаскивали. Ты главное не волнуйся, командир, наши бойцы, уже Мирону руку перевязали, так что он снова в строю.
— Значит соврал мне их старший. Не впятером они к нам в дом заявились, а вдевятером пожаловали, да ещё и при автомобиле. Не нравится мне всё это боцман, ох как не нравится. Как ты думаешь, слышал кто-нибудь на улице вашу стрельбу?
— Об этом можешь даже не думать, командир. По всему городу слышна стрельба, так что, на нашу кратковременную перестрелку, просто никто не обратит внимания.
— Думаешь, боцман, сейчас по всему городу происходит то же самое, что случилось у нас на первом этаже? Кстати, нужно всех убитых из квартир, отвезти в ближайшую мертвецкую, иначе скоро они завоняют и нам нечем будет дышать в своей штаб-квартире. Так что организуй хлопцев, и узнай, кто из них автомобиль водить умеет.
— Так вроде Стёпка-моторист говорил, что ему уже приходилось ездить на авто. Как я понял, у него старший брат какого-то чиновника возил на автомобиле, вот в свободное время он Стёпку-то и обучил, как с этим аппаратом управляться.
— Тогда пусть Мирон командует разгрузкой автомобиля. Все вещи из кузова пускай назад в дом занесут, а сам возьми четверых бойцов и займитесь убитыми в квартирах. Заверните их тела в какие-нибудь простыни. И сами в крови меньше запачкаетесь, и убиенным какой-никакой саван погребальный будет. Потом вооружишь бойцов под завязку, и под усиленной охраной отвезёте все тела в ближайшую мертвецкую.
— Не понял тебя, командир, а покойников-то зачем охранять?
— Да не для покойников нужна охрана, а для тебя и автомобиля. Чтобы не позарился на авто кто-нибудь, вроде сегодняшних непрошенных ночных гостей. Теперь понятно?
— Понял, командир. Ещё нужно что-нибудь сделать?
— Да. Чуть не забыл, вы когда простыни для убитых искать будете, посмотри, вдруг попадётся отрез шёлка или ткани чёрного цвета. Надо будет флаг сделать и у парадного входа его повесить, чтобы всякие сволочи наш флаг издалека видели, и близко к нашему дому не подходили. Смотри сам, боцман, жильцы с верхних этажей ещё весной съехали и умотали за границу, а сегодня ночью красногвардейцы всех остальных жильцов с первого этажа в покойники определили. Так что теперь весь этот дом принадлежит нам анархистам, и никому мы его не отдадим. Понял?
— Понял, командир.
— Ну тогда действуй, боцман, и поставь двух вооружённых бойцов у парадного входа. Пусть стоят вахту и меняют друг дружку каждый час. А я пойду посплю хотя бы два-три часа.
Боцман ушёл вниз, а Седой Михась повернулся ко мне и устало сказал:
— Что, Никола, не ожидали такого поворота событий в столице? Я вижу, вы томские хлопцы боевые, не растерялись в сложной обстановке. Как ты лихо этих субчиков положил. Пять патронов. Пять трупов. Ты всё правильно сделал. С нашими врагами и разными сволочами, убивающими простых людей, только так и надобно поступать. Ведь в квартирах на первом этаже, не буржуи какие-то жили, а бывшая их прислуга. Все господа умотали за рубеж, а их оставили присматривать за квартирами, да чистоту и порядок поддерживать. А оно видишь как всё повернулось? Некому больше присматривать за господскими квартирами, и придётся нам самим поддерживать во всём доме чистоту и порядок. Там мои хлопцы присмотрят за входом в дом, так что вы с Митей и Сеней можете идти дальше сны досматривать, да и я пойду на боковую, а то за последние трое суток всего шесть часов для сна выкроить смог.
За последующие три недели нам так и не удалось выбраться из дома, где жили анархисты и отправиться домой в Томск. Хорошо ещё, что бывшие господа и хозяева квартир, в подвальных помещениях заготовили много продуктов, разных солений и всевозможных копчений. Анархисты Седого Михася охраняли не только дом где мы жили, но и пекарню расположенную в соседнем доме, благодаря этому у нас всегда на столе был свежий хлеб.
Глядя из окон мне казалось, что Петроград обезлюдел, на улицах валялись трупы, которые никто не убирал. Лишь непрекращающиеся звуки стрельбы говорили о том, что в городе остались живые люди. Изредка по улице, возле дома где мы находились, проезжали автомобили, в кузовах которых сидели пьяные вооружённые люди. Но едва они видели черный флаг над входом, и две обустроенные пулемётные точки, так тут же быстро уезжали.
Седой Михась несколько раз посылал своих хлопцев на разведку на автомобиле, новости которые они доставляли никого не радовали. Красногвардейцы, милиция, а также боевые отряды различных партий грабили город и убивали жителей. Любого, нормально одетого человека, могли объявить буржуем и тут же расстрелять, а потом снять с трупа всё что может показаться ценным. Единственными более-менее спокойными местами в Петрограде, были небольшие районы, где находились Советские органы власти, да ещё несколько заводских районов, где рабочие сами следили за порядком…»
Николай прервал свой рассказ и опять ненадолго задумался, глядя замутнёнными глазами на уже остывший чай в своём блюдечке. Потом быстро выпил его, и посмотрел на сидящих за столом.
— Николай, я понимаю, что вам тяжко всё вспоминать, — сказал мой тесть, — но не могли бы вы уточнить один момент в вашем рассказе?
