— Ну что, пропажи больше не обнаружено?

— Вроде как все на месте. Да, тут и брать-то особенно нечего.

— Вот и хорошо. А убирать здесь я тебе не позволю. Особенно сейчас. Поэтому предлагаю вызвать специалистов.

— Но я не хочу, чтобы здесь опять топтались чужие люди.

— Я понимаю. Но поверь мне, это только первый раз страшно, а потом тебе еще понравится. Короче, выбирай! Или мы оставляем все, как есть, пока ты полностью не поправишься, или вызываем клининговую службу. Они заодно могут и ковер в химчистку сдать и диван химией оттереть так, как ты никогда не сможешь. Да и обои я бы заменил, в прихожей хотя бы. Отмыть их вряд ли получится.

— А они это все делают?

— Некоторые делают все. Но на обои я тебе своих мастеров пришлю. Кстати, думай сразу. Может, вообще ремонт капитальный затеем?

— Ты что? Совсем, что ли? У меня денег столько нет. И не надо за все платить. Я и так тебе многим обязана.

— Ты моя женщина. И не надо быть мне обязанной. Желательно, просто любить меня. Но с такими заявлениями я тебя не тороплю. А ремонт мне только на руку. Ты тогда будешь жить со мной, а не рваться к себе. Так что я это предлагаю из самых эгоистичных соображений.

Ну что тут скажешь?

— Хорошо. Давай своих спецов. Но только для прихожей и порядка! Этого хватит, — Егор победно улыбается.

— Тогда собирай нужные вещи, а я пока позвоню слесарю. Начнем со смены замков, а там разберемся.

Егор уходит звонить, а я понимаю, что большая часть нужных мне вещей лежит в машине, ведь после поездки к родителям я ничего не доставала, еще вспоминаю про годовой запас продуктов, которые я привезла. Надеюсь, ничего не пропало.

Кидаю в пакет кое-что, что может пригодиться, и выхожу в прихожую.

Вот так налегке я собираюсь вступить в новую жизнь.

Дни полетели, как птицы. Это когда душа болит и тоска съедает, каждый день, как каторга. А счастье потому и быстротечно, что несется вприпрыжку, не дает оглянуться, счастливые дни пролетают, оставляя только картинки воспоминаний: вот мы готовим вместе на кухне Егора, и у нас сгорает ужин, вот мы гуляем по аллее в парке, сидим в дорогом ресторане, вот мы вместе на рыбалке, и я как маленькая бегаю с Заиром, не хватает только Антоши. Я по сыну страшно соскучилась. Телефонные звонки не помогали, я уже не могла дождаться, когда смогу обнять его снова. Неделя пролетела как один день, пошла вторая. Егор все это время отдыхал от работы, а вчера сказал, что есть несколько срочных вопросов и придется возвращаться в рабочее русло. Последние дни он ездил в офис, но уже через два-три часа возвращался.

За это время квартиру мою привели в порядок, сделали косметический ремонт в прихожей и навели чистоту. Сегодня я приехала к себе на такси, а Егор должен был подъехать попозже. Я соскучилась по своему дому и хотела побыть здесь.

Виктора отпустили из отделения, но я его больше не видела. Может, вернулся к своей Инге и успокоился?

Еще я собиралась сегодня забрать свою машину, у Егора в гараже есть место, а здесь она стоит под подъездом, как еще колёса не поснимали.

Я вошла в квартиру и с удовольствием втянула запах. Пахло новыми обоями, немного клеем и освежителем воздуха. Чистота кругом радовала глаз. Все было готово, оставалось только повесить новые шторы на кухню, которые я купила. И сделать это я хотела непременно сама.

Егор должен был приехать с работы, поэтому я решила приготовить ужин здесь. Я соскучилась по своей кухне, по своей духовке. У Егора духовка какая-то навороченная с кучей режимов, в итоге в ней я испортила пирог. Нет. Сейчас не собиралась готовить что-то сложное. Я решила обжарить картофель с мясом. Достала все необходимые продукты, почистила, помыла. Когда уже заканчивала готовить, раздался звонок в дверь. Наверное, Егор. Побежала открывать.

Распахнула дверь с радостной улыбкой и обомлела. Передо мной стоял Виктор. Господи, Гордеева, ты же опять в глазок не глянула. Как можно быть такой беспечной дурой?

— Привет, — произносит Виктор.

— Привет.

— Меня ждала?

— Нет. Что тебе нужно? — только сейчас рассмотрела, что лицо у него в синяках. Так тебе и надо, козлина.

— Вероника, давай поговорим.

— Нам не о чем. Иди к своей Инге, разговаривай. И живи там. Там же твоя квартира, что тебе от меня надо?

Он тяжело вздыхает и отводит взгляд.

— Не моя. Эта сука обвела меня вокруг пальца, — это кое-что объясняет, и все же.

— Сочувствую. А я здесь причем?

— Ника, ты же не выгонишь на улицу отца своего ребенка? — нормально заговорил!

— А, то есть ты мог выкинуть меня из квартиры, как паршивую собачонку, а я должна тебя пожалеть? — меня начинала захлестывать злость.

— Прости меня за тот случай. Ты меня уже достаточно наказала, — показывает на свое лицо, — знаешь, что мне пришлось пережить в тюрьме? Это твой хахаль постарался? Сама бы ты не решилась на такое, — как хорошо ты меня знаешь! Сволочь!

— Решилась тогда и решусь еще раз! — уверенно заявляю я.

— Ладно, Ника, давай забудем все это. Мне жить негде. Понимаешь?

— Понимаю. Только после того притона алкашни, который ты тут устроил, об этом не может быть и речи.

— Я не буду больше пить, обещаю. И вообще, я многое понял за это время. Ты — это лучшее, что было в моей жизни. Давай поговорим спокойно. Не на пороге.

— Нет. Нам разговаривать не о чем.

— Это из-за того мужика, да? Быстро же ты меня забыла.

— Я о тебе и не вспоминала.

— Врешь. Мне рассказывали соседи, что ты меня забыть не можешь. Ты ведь любила меня.

— Это было заблуждение молодости. Только вот ты меня никогда не любил!

— Неправда. Я и сейчас люблю тебя, — Боже! Что он несет! Раньше, может быть, я бы растаяла, Виктор видимо на это и рассчитывал. Только сейчас у меня как будто пелена с глаз спала. Я отчетливо вижу — это все вранье, очередная лапша.

— Я что похожа на такую дуру, которая в это поверит? Уходи по-хорошему!

— А то что, опять в тюрьму меня упечет твой ёбырь? — неожиданно зло говорит Виктор, лицо его резко меняется. В них видна злость, и даже ненависть. Вот сейчас он говорит искренне, показывая истинные эмоции! Я пытаюсь закрыть дверь, но он не дает. Продолжает:

— Ты что думаешь, ты ему нужна? Да кому ты вообще нужна! — когда-то мне отчаянно хотелось доказать ему обратное, а сейчас все равно. Потому что я смотрю и понимаю, что это он никому не нужен. Поэтому и бесится. Доказывать ничего не хочу.

— Уходи! Я прямо сейчас ментов вызову! — ору я. Виктор не унимается, продолжает.

— У него таких как ты — вагон! Он устал, видимо, от шикарных задниц, на экзотику потянуло! Но скоро ему надоест такая серая мышь! Будет тоже жить с тобой, чтобы ты борщи варила, а сам трахать всех подряд! — я снова пытаюсь закрыть дверь, Виктор не дает. От его слов становится больно. Знает, сука, куда бить. Озвучивает мой тайный страх.

Вдруг слышу со стороны лестницы.

— А ты по себе судишь? — вижу Егора. Лицо у него злое, брови нахмурены. — Съебись отсюда, пока я тебя не прибил!

— А, так ты собралась в нашу квартиру этого упыря привести? Жить с ним здесь, трахаться в нашей кровати, где мы с тобой…

Договорить он не успевает, потому что Егор резко бьет его в челюсть, потом хватает за шкирку и тащит к лестнице. Виктор скулит, сыплет матами, пытается вырваться, но сделать ничего не может. Егор спускает его с лестницы, также как недавно этот козел спустил меня. Он считает ступеньки, причитает, я стараюсь не слушать.

— Еще раз появишься возле Вероники, сгниешь в тюряге! Если доживешь до неё! Понял? — выплевывает Егор. Потом разворачивается, идет ко мне. Заходит, закрывает дверь, обнимает меня. Я прижимаюсь к его груди, чувствую, что меня начинает трясти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍