‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Может быть, только опять же, это не мешает иногда перекусить, да? По привычке!

— Ника! Я понимаю, что это гадко. Но не ломай все, пожалуйста! Я только с тобой снова смог дышать. Начал радоваться жизни, а не влачить жалкое существование, которое раньше пытался забить фальшивыми ощущениями! — смотрю в ее глаза, и меня реально охватывает страх, что она больше никогда не поверит мне, что я потеряю ее, что снова вернусь в то болото, из которого только начал выбираться. Но я не знаю, что еще сказать.

— Говоришь ты красиво, — вздыхает Вероника, — только хватит рвать мне душу. От меня и так ничего не осталось. Я сейчас не могу ни о чем думать. У меня голова болит, я вообще не знаю, как жить дальше.

— Так давай вместе думать, как нам жить. Если ты о своем бывшем муже, то не переживай. С ним мы все решим. У меня к нему особый разговор! А мы с тобой сейчас поедем в больницу! — беру ее за подбородок и поднимаю голову выше, осторожно убираю волосы. — Дай, посмотрю.

Она пытается увернуться, я не даю. Осматриваю шишку и синяк. Черт! А если у нее сотрясение, а я гружу ее?

— Голова болит, а тошнота есть? — спрашиваю с беспокойством.

— Есть.

— Он ударил тебя?

— Ну, как сказать. Вообще-то это я вцепилась в него. Если бы под руку попалось что-то, убила бы. Он меня оттолкнул просто, а я об стену ударилась. А потом он с лестницы меня выкинул, и все, — начинает тихонько всхлипывать, — как паршивую собачонку. А ты говоришь, шикарная женщина. Да я себя человеком не ощущаю…

Прижимаю ее к себе. Слезы рвут душу, но это надо пережить.

— Знаешь, это плохо, конечно, но не самое страшное. Самое страшное, когда ты ничего не можешь изменить. Когда ты теряешь навсегда самое дорогое, когда это уходит из твоих рук, а ты ничего сделать не можешь. Поэтому тебя терять я не собираюсь. Можешь кричать, плакать, но я не отпущу тебя. Я вижу, что тебе плохо, поэтому мне плохо тоже. Но ты не одна, понимаешь? Не думай об этих проблемах? Вообще ни о чем не думай! Тебе сейчас надо поправиться. Хорошо? Восстановить силы. Потом будешь все решать.

— Как я могу не думать?

— Вот так! Если тебе так легче, считай снова, что мы друзья. Я помогаю тебе, как своему хорошему другу! Все, ложись.

— А мое мнение вообще что-то решает в этой жизни?

— В данный момент нет! Вот когда встанешь на ноги, почувствуешь силы, чтобы воевать, отстаивать свое мнение, тогда и поговорим!

Я по-прежнему ощущала себя вне реальности. Вроде и понимала, что не сплю, но на сто процентов уверена не была. Может это опять сон? Егор пришел и говорит то, что я мечтала услышать. Он снова рядом, я чувствую его руки, его тепло и заботу. Сил бороться с этим мужчиной у меня не было, поэтому я решила последовать его совету.

Егор суетился около меня. Нашел где-то градусник, оказалось, что у меня температура 38.5. Может быть поэтому мне так плохо. Егор начал кому-то звонить, о чем-то договаривался.

Потом заставил меня подняться, нашел мои вещи, помог одеться. Пока помогал, ощупал ребра и другие синяки. Я видела, как он хмурится и сжимает челюсти, матерится сквозь зубы. В больницу я ехать наотрез отказалась, Егор пообещал обойтись без больницы. Сказал, что вызовет врача домой, если не потребуется рентген или МРТ, то никуда не поедем.

В итоге он привез меня в свою городскую квартиру, хоть я и упиралась, как могла. Теперь надо мной сидел врач, тот самый, который смотрел Антона, задавал вопросы, щупал, светил в глаза фонариком.

Из того, что услышала, я поняла, что у меня легкое сотрясение, ушибы и ангина. Горло кстати тоже болело, но на фоне всего остального не так сильно. Мне надавали каких-то таблеток, сделали укол и оставили одну. Я слышала, как Егор провожает врача, о чем-то с ним договаривается, но я уже начала проваливается в пустоту. Потом, уже засыпая, чувствовала руки Егора. Он поправил одеяло, поцеловал меня в висок, и потом сидел рядом, пока я окончательно уплыла в сон.

Вероника заснула, а я никак не мог уйти. Стараясь не разбудить, лег и прижал ее к себе. Мне нужно было ощутить тепло любимой женщины, почувствовать ее рядом. Как только закрывал глаза, вспоминал синяки и ушибы на ее теле. Слава Богу, ребра целы. Так сказал Стас, мой врач. Он пообещал сделать справку о зафиксированных повреждениях, причем я попросил, чтобы он сгустил краски по максимуму. Я еще не решил, что сделаю с этим козлом, но пусть будет. А решать надо быстро, пока он не превратил квартиру Вероники в притон алкашей. Хотя, судя по тому, что я увидел мельком, он уже здорово постарался в этом направлении. Именно поэтому Вероника такая убитая. Она фактически лишилась жилья, это способно выбить почву у кого угодно, а на фоне полученного стресса из-за этого проклятого видео и вовсе не мудрено. Хорошо еще, что Антон далеко. Поэтому церемониться с этим упырем времени нет, а желания еще меньше. Можно, конечно, просто пойти и выкинуть его из квартиры вместе с барахлом и поменять замки, заодно пересчитать его рожей и ребрами все ступеньки в доме. Только если он совладелец квартиры, то добиться проживания можно через суд. Тяжбы — это нервы. А Веронике их и так уже потрепали. Хватит. Короче, у меня начинал вырисовываться в голове план действий, и его нужно приводить в жизнь. Оставлять Веронику одну не хотелось, но у меня появилось несколько неотложных дел. Если она проспит долго, то я успею вернуться до ее пробуждения.

Вхожу в кафе и вижу, что Костян уже на месте. Этот человек ни разу в жизни меня не подводил, ему я доверял, как себе. Сколько мы дерьма сожрали на двоих, пока поднимали наш бизнес, одному черту известно. Другие бы уже давно друг другу глотки перегрызли, но мы всегда были выше этого. Хотя рассорить нас пытались неоднократно. Тогда только мы, а теперь уже все знали, что наша сила в дружбе. Хоть сегодня каждый занимался своим направлением, и все же в делах мы были крепко связаны. И менять ничего не собирались. Костян раньше работал в органах, потом его подставили и очень некрасиво уволили. Именно тогда мы и начали развивать бизнес. Тяжело нам было. Кто только палки в колёса не вставлял, в том числе и его бывшие коллеги, но и хорошие связи у него там остались. А за эти годы мы их здорово укрепили. Так что, надеюсь, вопрос с бывшим мужем Ники решим быстро. Я не хочу тягать ее по полицейским участкам. Пусть все сделают красиво.

— Привет, друг! — бью по плечу вставшего навстречу Костю.

— И тебе привет! Пропащий ты человек. Опять на даче своей засел? Сто лет тебя не видел!

— Была б моя воля, я бы оттуда и не вылезал, — с улыбкой говорю я.

— Чё, еще не всю рыбу переловил?

— Тебе оставил! Тем более, что мне в последнее время не до рыбы было!

— Как это? С бабами там развлекался, что ли?

— Не с бабами, а с одной, только она не баба, а любимая женщина. Чувствуешь разницу? — знаю, Костя сейчас не поймет. Отводит взгляд.

— Егор, я, конечно, все понимаю. Но столько лет прошло. Может, хватит? — понимаю, беспокоится. Он, пожалуй, единственный кто знает меня слишком хорошо. И его давно беспокоило то, что я до сих пор не мог забыть Алену. Придется удивить его.

— Вообще-то я говорю о вполне реальной, живой женщине, — вот теперь глаза друга оживляются интересом.

— Да, неужели? И кто эта неземная нимфа? И почему я ее не знаю?

— Мы с ней встречаемся всего пару недель. Еще успеешь познакомиться, — Костя смотрит на меня с недоверием.

— Я должен сделать это как можно скорее. Пока не увижу, не поверю!

— Сейчас не самый удачный момент. Я тебя потому и позвал. Мне нужна твоя помощь.

Я рассказываю другу всю печальную историю о бывшем муже Ники. Костя раздумывает. Задает вопросы. Вместе мы приходим к выводу, что нужно приструнить этого недоумка законными методами. Пока. Потом, если рыпнется, можно и другие силы привлечь.