— Да, ты прав. Напрягал. Возможно, после твоего рассказа это изменится.

— Не думаю. Я не буду вешать его на место. Я хочу начать жизнь с новой страницы. С тобой, — он берет меня за руку, подносит к губам. Я заворожено смотрю в его глаза, он нежно целует каждый палец, потом берет в рот мизинец и слегка прикусывает, посасывает. Это простое действие поднимает буквально волну внутри меня, я чувствую, что начинаю дрожать, мне приходится сжать плотнее колени, чтобы унять неприятные ощущения. А Егор не останавливается, он подвигается ближе, его рука ползет по моему колену, другой рукой он нежно обводит мое лицо, медленно наклоняется, и его губы забирают мои в плен вместе с остатками трезвых мыслей. Я уже чувствую под спиной мягкий мех, пока еще через одежду, но вскоре губы Егора перемещаются на мою шею и ниже. Полы халата распахиваются, я чувствую его руки на своей груди, жадные прикосновения через кружевную ткань белья. Мои руки тоже блуждают по его телу, футболка летит куда-то в сторону, под пальцами я ощущаю гладкую горячую кожу, под ней перекатываются сильные мышцы. Дыхание Егора тяжелое, глаза горят, он снова целует меня в губы, освобождает от халата, спускает бретельки, и вот моя грудь, уже не скованная ничем, открывается его взору. Он всего секунду пожирает взглядом, потом, как голодный, набрасывается, целуя грудь, втягивая в рот твердые горошины. Меня будто пробивает током от этих прикосновений, я сильнее прижимаю его голову, не могу сдержать приглушенного стона. А рука Егора опускается ниже, забираясь под резинку трусиков, я чувствую его легкие поглаживания, но мне уже хочется большего, я нетерпеливо извиваюсь под ним, но он не торопится, снова целует в губы, и продолжает мучить. Я дергаю ремень его штанов, расстегиваю молнию и забираюсь туда, где горячо. Чувствую его твердость, обхватываю рукой возбужденную плоть, провожу вверх-вниз, Егор закрывает глаза и откидывает голову назад. Потом отстраняется от меня, чтобы избавиться от одежды, и тут же возвращается, снова целует губы, шею, прокладывает дорожку поцелуев вниз к груди, еще ниже. Целует живот, опускается еще ниже. Покрывает поцелуями мои бедра, прижимается носом к ткани трусиков и втягивает запах, о Боже, как это неприлично, но так сексуально…отодвигает ткань и запускает палец в мою влажность. У меня из головы вылетают все мысли, а когда на место пальцев приходит язык, я протяжно стону, вообще не понимая, кто я и где, потому что меня накрывает такое удовольствие, которого я, наверное, никогда не испытывала. Всего несколько умелых движений языком и пальцами, и я срываюсь в головокружительный оргазм, сотрясаясь всем телом от удовольствия.

Немного придя в себя, чувствую дыхание Егора на своей щеке:

— Какая ты горячая, — шепчет он мне на ухо, — чувствительная, и очень вкусная, — целует меня, я чувствую свой вкус. Мой бывший муж не уважал такие ласки, говорил, то же самое женщина может сделать себе сама руками, зачем тогда в постели нужен мужчина? Я соглашалась с ним раньше. Потому что ТАКОГО никогда не испытывала. У меня все еще дрожат ноги, а Егор продолжает поцелуй, и я чувствую новую волну возбуждения. Понимаю, что хочу его в другом месте, чтобы наполнил меня всю, без остатка. Похоже, наши желания совпадают. Потому что он нетерпеливо стягивает мои трусики, раздвигает коленом ноги, и я чувствую его твердую плоть. Он медленно входит в меня, потом скользит назад. Дыхание сбивается, Егор тоже дышит тяжело. Движения его ускоряются, я снова чувствую волну, которая начинает накатывать издалека, обещая скорое наслаждение. Но Егор не торопится, он растягивает удовольствие, заставляет накалиться до предела, до того состояния, когда я опять забываю кто я, где я, отдаться во власть инстинктов, превратиться в слабое, стонущее животное, целиком зависящее от резких движений мужчины, покоряющего мое тело и душу, чтобы потом вместе сорваться в пропасть и на дне разбиться на миллион частиц от запредельного кайфа.

После схлынувшего удовольствия мы лежим рядом, обнявшись и приводя дыхание в порядок. В голове приятная пустота. Я смотрю Егору в глаза, как в них отражаются языки пламени. Говорить совсем не хочется. Ему, кажется, тоже. Мы иногда целуемся, а встаем только потому, что обоих мучает жажда.

Егор подает мне бокал вина, я делаю несколько больших глотков.

Решаюсь, наконец, заговорить:

— Сколько сейчас времени? Вам ведь завтра рано вставать. Антон мечтает о рыбалке, если вы не поедете, он нам не простит.

— Почему не поедем. Обязательно поедем, я тоже расстроюсь, если пропущу рыбалку!

Я смеюсь.

— Только кто-то завтра будет спать прямо с удочкой!

— А ты разве не собираешься с нами? — с удивлением спрашивает Егор.

— Не-е-ет, я завтра собираюсь спать до упора!

— Даже не думай! Ты идешь с нами!

— Но я не умею ловить рыбу, да и вообще, это мужское занятие!

— Не скажи! Вон, Захаровна, ты ее видела, когда мы приехали. Так она заядлая рыбачка! Многим мужикам фору даст!

— Не может быть! А с виду бабушка — божий одуванчик.

— Ага, божий. Знала бы ты ее лет десять назад!

— Так! Мы что? Будем обсуждать с тобой какую-то Захаровну? — с притворным возмущением говорю я.

— Нет. Не будем! Мы сейчас спать пойдем. Еще часа два можно подремать.

— Какой ты добрый!

— Очень. Иди первая, тебе еще нужно в ванную зайти, да? Кстати, — он лезет в карман джинсов, достает пакетик с презервативом, — мы, кажется, слишком увлеклись и кое-что забыли.

— Точно!

— Извини, у меня совсем крышу снесло от тебя.

— Правда? — с улыбкой спрашиваю я.

— Абсолютная! Сразу говорю, если вдруг что, об аборте даже не думай! — серьезно говорит он.

— Не буду. Но по идее, у меня сейчас как раз безопасные дни. Надеюсь, пронесет.

— Хорошо. Но ты меня поняла.

— Поняла.

— Хорошо, пойдем спать. Утро вечера мудренее.

Утром на рыбалку мы, конечно же, проспали. Встали, когда солнце было уже высоко. Но пойти попытать счастье у реки все же пришлось. Расстроенное лицо Антона не оставило нам шансов.

Оказалось, рыбалка — это очень весело и интересно. Правда, поскольку серьезный клев мы проспали, то решили позабавиться ловлей мелкой верхоплавки, которой здесь было полно. Тут даже я справилась.

Это был чудесный день, проведенный на природе. На улице стояли последние деньки бабьего лета, обманчивое тепло скоро сменится дождливой осенью. Большинство деревьев уже поменяло наряд на желто-красный, сухая трава хрустела под ногами, а в воздухе стоял пьянящий аромат хвои и опавших листьев. Я давно не выезжала за пределы города, уже забыв, как легко дышится в лесу. А ведь раньше я любила такие прогулки. Любила природу. Там, где я выросла, тоже были река и лес. Прогулки были нашим любимым занятием. Мы тогда были такими молодыми и наивными. Помню, как лежали под деревом с подружкой Светкой и мечтали, как уедем в город, встретим свою любовь, выйдем замуж. Светку я не видела после школы ни разу. Интересно, как сложилась жизнь у нее? Но главное, я помню, тогда нас переполняли чувство свободы, светлых надежд и радости. Сейчас я ощущаю себя примерно так же. Впервые за долгое время чувствую себя свободной, реально свободной от прошлых обид, прошлых потерь. Сейчас я полна надежд на счастливое будущее. Вот так одна ночь и один мужчина могут поменять все в женщине.

И, конечно, мне становится страшно. Страшно, что наша сказка закончится, я снова проснусь в своей постели, одинокая и никому не нужная. Если Егор обманет, это сломает меня окончательно. Но я не буду думать о плохом. Как только нехорошие мысли забирается в голову, я нахожу его глаза, в которых читаю, что все слова — правда.

Егор не хотел отпускать меня, да я и сама уже решила не ехать домой, но вечером все же пришлось вернуться в город, чтобы взять кое-какие вещи. Телефон у меня давно разрядился, да я и не вспоминала о нем все это время. А зря. Стоило мне включить его, как посыпались уведомления о звонках: с работы, от Наташки, а еще несколько пропущенных от бывшего мужа. Странно. Он очень редко звонил, только, чтобы встретиться с Антоном или, если ему было что-то нужно. А такое бывало не часто. С сыном в первые полгода он виделся каждую неделю. Потом стал пропускать выходные, подолгу не звонил, забирал его все реже. В последнее время ограничивался звонками и не чаще, чем раз в два месяца, мог пойти где-нибудь погулять с мальчиком. Антон сначала обижался, расстраивался, а потом сам не захотел встречаться с ним. А Виктор не очень-то и настаивал. Последний раз он звонил ребенку около месяца назад, а мне и того дольше.