К городу подъезжаю около шести вечера. На въезде решаю заправиться, чтобы не оставлять машину с пустым баком. Впереди меня две машины. Пока стою в очереди, достаю телефон, вижу, в мессенджере новое сообщение с незнакомого номера. Наверное, рекламная рассылка. Открываю и замираю. Видео и подпись: "Лучшее окончание вчерашнего вечера! Егор неутомим!" И улыбающийся смайлик. Дрожащей рукой нажимаю на просмотр. Передо мной мелькают кадры, а я чувствую, как внутри все умирает. Вижу Ларису и Егора. Видео без звука, но я как будто слышу их смех, они заходят в спальню, короткий поцелуй и Егор начинает срывать одежду с этой курвы. Вижу его руку на ее груди, лицо, лишенное нежности, движения грубые. Я как будто вижу другого человека с его лицом. В голове нарастает гул, слышу резкий звук, не могу понять, откуда он. Потом резко поднимаю голову, понимая, что стою на заправке, и мне сигналят машины, потому что очередь моя подошла, а я даже не заметила. На каком-то жутком автопилоте завожу машину, отъезжаю в сторону и останавливаюсь там, где никому не буду мешать, чтобы прийти в себя. Осознание еще до конца не пришло, я еще не рассыпалась на куски, но трещины уже пошли. Мелькает мысль, что надо как-то добраться домой. Пока не вспоминать только что увиденное. Иначе потеряю себя, потеряю реальность, потеряю управление. А мне нельзя. У меня Антон. Пытаюсь сосредоточиться на этой мысли. Представляю только лицо моего мальчика. Снова трогаюсь с места, очень медленно, твердя только одно: домой, домой, там можно, сейчас нет. Когда уже сворачиваю в свой двор, чувствую, что трещины становятся больше, слезы уже во всю текут по щекам, практически ничего не видя, паркуюсь возле дома. Специально выбираю место между деревом и стеной, где меня не увидят бабки, как всегда сидящие на посту у подъезда. Этого не выдержу сейчас, начинаю всхлипывать, выдержка кончается. Рвущая боль начинает затоплять разум.

Как он мог? Закусываю руку, чтобы не начать орать прямо здесь. Как я могла ему поверить? Поверить в сказку, какой дурой надо быть? В этот момент по натянутым нервам бьет мелодия. Его мелодия. На экране высвечивается его улыбающееся лицо. Еще недавно такое родное, теперь оно доставляет порцию новой боли, всплывает лицо Егора на видео, там где он обнимает Ларису, ее грудь в кружевном белье и его грубые пальцы, как она хватает его за галстук, тот самый, в котором он был на фото в ресторане, и тянет к себе. Звонок стих и заиграл снова. Боже! Беру телефон, принимаю вызов и говорю быстро из последних сил:

— Больше не звони мне никогда. Сдохни вместе со своей Ларисой, меня забудь!

Отключаюсь! Дышу тяжело! Все радужное перед глазами от слез, дрожащими руками открываю ненавистное сообщение, пересылаю проклятое видео ему. Только сейчас обращаю внимание, что видео около десяти минут, я посмотрела лишь начало, видимо, самую приличную часть. Мне хватило. Досмотреть до конца не смогу. И так тошнота поднимается из желудка. Тяжело сглатываю, хочу удалить эту гадость, но потом останавливаюсь. Пусть. Потом, может, посмотрю. Когда снова вздумаю кому-нибудь поверить.

Снова входящий звонок. Сбрасываю и выключаю телефон. Надо дойти до квартиры. Нахожу в бардачке темные очки. Очень кстати. Надеваю. Выхожу из машины. Делаю вид, что не знаю ни одну старуху на лавочке. Поднимаюсь в квартиру, долго ищу в сумке ключи, вдруг дверь открывается изнутри, я пораженно поднимаю голову и вижу на пороге бывшего мужа.

— Привет, дорогая! Проходи! Я тебя уже заждался! — я пораженно смотрю на Виктора, хочу спросить, какого хрена он тут делает, а в голове мечутся мысли, может это сон? Дурной. Или какой-то цирк? Меня разыграть решили? Что все это значит? ЧТО?

Виктор отходит от двери, пропуская меня вперед, захожу на автомате, как заведенная кукла, почти ничего не видя перед собой.

— Ника, я вернулся, — говорит бывший муж, а я понять не могу. Кто вернулся? Куда?

— Ну что ты молчишь? Ты ведь хотела этого? Я бросил Ингу. Понял, что все еще люблю тебя, — до меня медленно, как до жирафа, доходит смысл его слов. Чувствую, как наружу рвутся переполняющие меня эмоции, причем прорываются они булькающим смехом. Сначала тихо, потом все громче, и вот я уже смеюсь, как ненормальная, согнувшись пополам. Виктор тоже пораженно смотрит и начинает улыбаться. Видимо принял мою истерику за радость. Тянет ко мне свои руки, пытается обнять. И тут меня срывает. Я отталкиваю его так, что он летит к противоположной стене, и ору:

— Ты что, совсем ебнутый? На хер ты мне нужен после всего? Вали отсюда, пока я ментов не вызвала!

Он пару секунд пристально смотрит на меня, выражение его лица меняется, приветливая радость сменяется злостью.

— Значит, не примешь назад?

— Нет!

— Значит, правду говорят, что ты себе ебыря богатого завела, Витя сразу не нужен стал, да? А до этого столько лет убивалась.

Хочу сказать, что не за ним убивалась, а за мечтами своими несбывшимися, из-за разочарования и одиночества. Только не поймет он, да я и говорить ничего не хочу. Выдавливаю только:

— Пошел вон!

— Хрен тебе! Никуда я не пойду! Это и моя квартира тоже. Третья часть принадлежит мне. Так что я буду жить здесь, нравится тебе это или нет.

Я медленно прохожу дальше по квартире, только сейчас понимаю, что здесь все провонялось запахом алкоголя, захожу на кухню, и не узнаю ее. Везде валяются пустые бутылки, грязная посуда, мусор. С ужасом взирая на все это понимаю, что так и мою жизнь кто-то изгадил, я ее мою, мою, а ее гадят. И не кто-то, а эти мерзкие мужики, которым главное в жизни пожрать и член свой пристроить.

Внутри поднимается такая волна ненависти и злости! Я не знаю, как с ней справиться, поэтому поворачиваюсь, и всю эту разрушительную энергию направляю на ублюдка, который стоит передо мной. С диким воплем бросаюсь на Виктора, вцепляюсь в его рожу ногтями, он, оправившись от шока, хватает меня за запястья, сильно сжимает. Я не унимаюсь, вырываюсь изо всех сил, бью его ногами, вырываю руку и луплю его кулаком, куда могу попасть. Он хватает меня снова за руки, швыряет об стену, я ударяюсь головой, перед глазами все плывет, сползаю на пол, чувствую грубые руки, они хватают меня за волосы, рывком поднимают, тащат к двери, я упираюсь, но тщетно. Виктор выталкивает меня за дверь, тащит к лестнице, толкает вниз и орет в след:

— Вали к своему ебарю и не возвращайся. Шлялась где-то неделю, теперь пришла, еще не так ей что-то. Психопатка!

Я лечу по ступеням, все мелькает перед глазами. Больно ударяюсь ребрами и плечом. Что-то летит в мою сторону сверху и падает рядом. Слышу, как за Виктором хлопает дверь. Потом тихо. Лежу, пытаюсь дышать. Получается плохо. Легкие горят, как будто в них нет воздуха. Поднимаю голову. Рядом лежит моя сумка. Это ее он выкинул следом. Потихоньку встаю. Боли не чувствую. Чувствую странное онемение. Как в тумане поднимаюсь, выхожу из дома. Иду к машине. Забираюсь на заднее сиденье. Сворачиваюсь в клубочек и начинаю тихо скулить, как побитая собачонка. Хотя так и есть. Я теперь снова никому ненужная, никчемная собачонка, которую все пинают с носка. Она ищет тепла и ласки, а как только думает, что нашла доброго хозяина, получает с ноги.

Не знаю, сколько времени я лежу так, как в каком-то трансе, дрожа всем телом, и жалобно скуля, то проваливаясь в темноту, то всплывая от боли и холода. Когда нахожу в себе силы подняться, на улице глубокая ночь. Я замерзла так, что зуб на зуб не попадает. Можно прогреть машину, но я ее так и не заправила. Топливо на нуле. Как я еще до дома доехала. Что делать?

Беру сумку, достаю и включаю телефон. Начинают сыпаться уведомления о звонках и сообщениях. Ничего не смотрю. Захожу в телефонную книгу и набираю Натахин номер. Надеюсь, она дома и одна. Трубку долго никто не берет, потом слышу ее сонный голос.

— Гордеева, ты сдурела? Час ночи! Что случилось?