– Ты что, уходишь... от меня? – он так нажал на "от меня", что сломал бы грифель, пиши он это карандашом.

– Пять баллов за сообразительность, – остановилась в дверях Амалия. – Милый, мне очень жаль, что я так и не смогла сделать тебя счастливым, да и сама, пожалуй, не была с тобой счастлива. Но я искренне надеюсь, что ты встретишь на своем жизненном пути женщину, которая разделит твои представления о семейном счастье.

Она спускалась по лестнице, а дверь так и оставалась открытой. Афанасий все еще прибывал в глубоком ступоре, не веря своим глазам.

– И куда ты собралась? В свой коммунальный клоповник или обратно на панель? Вернись! Немедленно вернись! – донеслось сверху.

Он продолжал выкрикивать оскорбления, пока не услышал, как хлопнула подъездная дверь.

Амалия вышла во двор и присела на лавочку в раздумьях. С Афанасием она уже распрощалась, а о запасном аэродроме не позаботилась. Возвращаться в отчий дом не хотелось. Отношения с родителями всегда были довольно натянутыми, и этот вариант слоило оставить лишь на самый крайний случай.

С реки поднялась густая ночная сырость, а девушка оставалась в короткой юбке и легком топе. От прохладного ветерка кожа сразу покрылась противными мурашками, а зубы выбили дробь. Двадцать приседаний и вращательные движения руками организм не согрели. Амалия отрыла в сумке свитер и старые, но плотные джинсы, и быстро переоделась. Поздние торопливые прохожие даже не обратили на нее внимания.

Нагрянуть среди ночи к лучшей подруге – дурной тон, благополучная чета в это время уже почивает и видит десятый сон. К тому же, оказавшись на пороге гостеприимного Машкиного дома ночью и с вещами, до утра придется выслушивать сочувственные лекции с лейтмотивом «я предупреждала» и «все мужики козлы». Закончится все клятвой наладить ее, Амалии, личную жизнь. Потом начнется презентация женихов – пожилых холостяков из числа партнеров по бизнесу Славика, с увещеваниями «ничего, слюбится-стерпится». Амалия представила картину и отвергла вариант.

Всплакнув о разбитой семейной жизни и помянув недобрым словом эгоцентризм бывшего возлюбленного, решила воспользоваться приглашением Ренаты, до времени, пока из коммуналки не съедут квартиранты.

Добраться до Малиновой гривы среди ночи было делом нереальным и даже опасным, особенно учитывая отсутствие денег на такси. Не водился у Амалии и сотовый, чтобы предупредить Ренату о своем приезде и договориться о займе на оплату поездки. Вариант подняться в квартиру Афанасия и воспользоваться его телефоном не рассматривался принципиально. У соседки с первого этажа в окнах горел свет. Сквозь закрытые ставни было слышно, как баба Света ворчит и гремит кастрюлями. Амалия решительно поднялась со скамейки, закинула сумку на плечо и постучала в дверь.

– Каво надоть? – спросила глуховатая Света через дверь.

– Это я, ваша соседка сверху – Амалия!

Дверь распахнула бабуська в линялом халате и съехавшей косынке.

– Баба Света, можно от вас позвонить? Наш телефон сломался, – попросила Амалия.

– Да чаво ты меня все бабкой кличешь? – удивилась соседка и посторонилась, запуская в квартиру. – Я ж не старая еще, просто лицо обвисло. Вот, ежели, как я, лопатой будешь махать с утра до ночи, не дай боже…

– Я позвонить… – напомнила Амалия.

– О-хо-ох… да еще принесла нелегкая этого черта, теперь тасчить его на диван-то… Тяжелый ведь, гад, – пожаловалась женщина, указывая мозолистой рукой на спальню.

Амалия вошла в тесную, заваленную хламом прихожую.

– Дворник наш, – продолжала делиться тяготами Света, – как проиграется в карты, так нажрется, а как нажрется – на полу валяется, опосля как на ковер прорыгается.

Амалия нащупала на обувной полке телефон и поняла трубку.

– А и хорошо, что валяется. Ежели бы на ногах стоял, уже бы руки распустил, – размышляла соседка. – Петрови-и-ич! – позвала она и, не дождавшись ответа, ушла в комнату.

Амалия рылась в сумке, пытаясь нащупать визитку Ренаты, а она все не попадалась. Наконец карточка нашлась. Теперь предстояло разглядеть в потемках цифры. Тусклая лампочка почти не освещала коридора.

– Поможешь на кровать заволочь? – выглянула Света. – А то пинаю его, пинаю, а он молчит. Может, сдох уже? Жалко было бы – какой-никакой, а все ж мужик.

Амалия кивнула и набрала номер.

Глава 7

Он любовался ей уже полчаса. Его мечта возлежала в шезлонге на заднем дворе шикарного особняка и загорала, прикрыв глаза солнцезащитными очками с дымчатыми стеклами. Темный, купальник, подчеркивал совершенство ее тела и невероятную, доступную лишь благородному сословию, манящую белизну кожи.

– Богиня, богиня, – шептал он не в силах оторваться от чудесного зрелища.

Как долго ждал, как искал он ее в безликой и бессмысленной толпе серых, рожденных по недомыслию людей.

Сегодня тоже пришлось довольно долго ждать. Он занял свой наблюдательный пост еще в предрассветных сумерках. Солнце давно поднялось в зенит, а она появилась только сейчас. Ничего. Он умеет ждать. Он готов ждать ее всю свою жизнь.

Человек таился среди деревьев, наблюдая, как вздымается от легкого дыхания грудь девушки, как ветер ласкает локоны дивных рыжих волос. Как ревновал он к этому ветру, что смеет гладить это совершенное тело. Как смеет он дотрагиваться до той, что предназначена лишь ему одному самой Вселенной еще до создания мира?

– Моя Богиня, – шептал он и улыбался мечтам.

Когда-нибудь, а возможно уже очень скоро, ему больше не придется прятаться и украдкой наблюдать. Делить ее с теми, кто недостоин осквернять ее даже взглядами и дышать с ней одним воздухом.

– Если ты не уйдешь с этого жуткого солнцепека, то обгоришь, это я тебе как косметолог авторитетно заявляю, – сказала, обращаясь к его божеству вульгарная блондинка со стаканом сока в руках. – Первый раз вообще всего десять минут загорать положено. Кожу от ожогов потом ни один крем не спасет.

– Я чуть не задремала, – ответила владычица его грез. – Хорошо, что ты за мной вышла.

При звуке ее голоса, он чуть было не выдал себя, застонав. Хорошо бы пробраться в дом, чтобы иметь возможность слышать ее и быть поближе.

Что их может связывать, эту тяготящуюся своим жалким существованием тварь и неземное совершенство. Отвратительную блондинку человек ненавидел. Такие как она, вообще не имели права жить.

Он будет и поклоняться, и обладать Богиней. Лишь он один способен защитить и спасти ее от этого грубого пошлого мира. И пусть любимая пока даже не догадывается об этом, он знал – придет время и ей придется принять его дар. Так предначертано. Скоро. Придет. Время.

Амалия села и протянула руку за стаканом. Вдоль ограды медленно проезжал черный «лексус». Совсем как у Славика. На самом деле, удивляться было нечему – в Малиновой гриве жили только состоятельные люди, имевшие в гараже по несколько автомобилей класса люкс, среди которых «лексус» не был самым дорогим.

Машина остановилась, но из нее никто не вышел. Несмотря на жару, руки покрылись гусиной кожей. Возникло неприятное ощущение, что ее разглядывают из-за тонированных стекол. Во рту пересохло. «Лексус» постоял пару минут и уехал, быстро набрав скорость.

Свежий апельсиновый сок со льдом приятно холодил ладони. Тревога отступила. Да мало ли в мире черных «лексусов».

Глава 8

Жить в большом доме непросто – такой вывод сделала Амалия уже на следующий день пребывания у Ренаты.

В особняке стояла гробовая тишина. Никаких звуков. Создавалось ощущение, что их специально поглощает невидимый хранитель дома. По комнатам и коридорам гулял непонятно откуда взявшийся сквозняк.

Обставлялись хоромы явно с любовью и вкусом – дорого, но не вычурно, безо всякого намека на нуворишеский кич: мягкие, обитые гобеленом гарнитуры, кожаные кресла в кабинете, мебель из благородных пород дерева. Никаких бронзовых, в человеческий рост статуй и картин в позолоченных рамах вдоль лестницы. Большая, но уютная, оборудованная современной техникой кухня оказалась идеальным местом, чтобы поболтать по душам. Обеденный гарнитур с огромным столом на сорок персон стоял невостребованным в зале, тоскуя о приемах и праздниках. Гости у Ренаты бывали редко.