Конечно же, они ошиблись. У любого человека в здравом уме и твердой памяти могло возникнуть только такое объяснение. Они ошиблись…

Когда ты возвращаешься домой из магазина, а с собой у тебя пакет молока и пачка макарон, и тебя прямо у подъезда берут под белы руки крепкие смуглые ребята, заталкивают в здоровенный черный джип и везут в неизвестном направлении, не тратя времени на объяснения, то ты волей-неволей начинаешь перебирать варианты — отчего такое могло случиться? И, проехав пару перекрестков, приходишь к единственно правильному выводу — крепкие смуглые ребята ошиблись. Обознались. Приняли не за того, бывает.

Я пытался объяснить им, пытался достучаться.

— Послушайте… — сказал я, пытаясь сложить в голове нечто вроде небольшой, но убедительной речи, выслушав которую они, вне всякого сомнения, поймут свою ошибку.

— Э!.. Молчи! — Мне не очень-то понравились угрожающие нотки в тоне незнакомца, который сидел слева от меня. Сидевший справа и слов тратить не стал, а просто сунул кулаком по ребрам. Я охнул.

— Тихо сиди, понял, да? — повернулся ко мне с переднего сиденья пожилой мужчина с гордым кавказским профилем.

— У меня нет денег, — сказал я, использовав самый, как мне показалось тогда, убедительный аргумент. Однако этот мой аргумент должного эффекта не произвёл. Мои похитители немного посмеялись, а пожилой на переднем сиденье сказал:

— Знаем, что нет. Тихо будь, да?

Я снова задумался. Денег у меня и правда не было. И квартиры. И машины тоже. И даже непорванной пары кроссовок. И, кстати, работы. В общем-то, отобрать у меня было нечего, ну или крайне мало что. Я жил в съёмной комнате. Только такая и была мне по карману. Мои квартирные хозяева — дядя Миша и тетя Валя — тихие и добрые алкоголики. Из ценностей у меня — старенький, немилосердно тормозящий ноутбук и устаревший лет пять назад смартфон. Работа… Работал я где придётся, когда была крайняя нужда в деньгах. Когда такой нужды не было — не работал. Признаюсь откровенно, я не слишком-то люблю эти ежедневные походы в место, где все и постоянно чего-то от тебя хотят. Куда уж лучше оставаться дома. Я перебрал в уме пять последних мест работы — мог ли я там натворить чего-то такого, что… Нет. Не мог. Пустяковые работы в пустяковых конторках. Системный администратор, менеджер по продажам (на самом деле это сочетание слов означало всё что угодно), дворник (да, на протяжении двух месяцев я честно мёл улицы!), разнорабочий на стройке, грузчик в ликёро-водочном магазине… Одним словом, ничего такого. Ничего, что могло бы объяснить появление четырех восточных ребят на черном джипе. Чёрт, у меня даже кредитов нет! И вовсе не потому, что я такой уж дисциплинированный и ответственный. Несколько раз, когда денежная нужда ну очень уж допекала, я пытался взять кредит. Честно пытался. Но кто ж мне даст?!

Мы ехали и ехали, я молчал, молчали и мои спутники. В салоне пахло кожей и табаком — меня слегка мутило от этого запаха. Сколько мы ехали? Минут сорок, наверное, колесили по центру, через дворы и переулки — я довольно плохо знал этот район. Кажется, северо-восточная часть центра. А может и не северо-восточная. Чёрт его знает. Мы ехали, и я лениво думал, что меня, наверное, похитили, чтобы разобрать на органы. Чёрные трансплантологи, я читал. Мысль о чёрных трансплантологах мне понравилась, я даже похихикал мысленно — мои органы это органы самого обыкновенного парня тридцати лет отроду, здоровый образ жизни не ведущего, курящего и пьющего, конечно, когда есть что. Ничего сверхъестественного, короче говоря.

Джип остановился. Мы подъехали к высоченному кирпичному забору, за которым угадывались очертания коттеджа. Интересно, подумал я. Куда это они меня…

— Вылезай давай, — довольно бесцеремонно обратился ко мне мой сопровождающий, сидевший слева. — Приехали.

Я вылез из джипа. Мы — я и восточные ребята, которые доставили меня в это место — стояли перед воротами и чего-то ждали. Пожилой кавказец достал телефон, набрал номер и сказал несколько слов на незнакомом мне языке. Не успел он спрятать телефон в карман пальто, как ворота раскрылись и нам навстречу вышел ещё один восточный человек — совершенно лысый, бородатый, одетый с претензией на роскошь — в белоснежный пиджак с золотыми пуговицами, белоснежные, расшитые бисером широчайшие брюки и золотисто-белые туфли. Пижон, одним словом. Лысый пижон обнялся с пожилым кавказцем, они перекинулись несколькими словами, после чего лысый уставился на меня.

— Это. Какая-то. Ошибка, — сказал я, пытаясь, чтобы голос звучал как можно твёрже.

Лысый посмотрел на кавказца с некоторым удивлением. А потом — снова на меня.

— Какой ошибка, э? — недовольно бросил мне кавказец. — Магонов Александр Владимирович?

— Да, — сказал я с неудовольствием.

— 9 июля 1988-го?

— Да, — снова подтвердил я.

— Ну вот, — махнул рукой кавказец, обращаясь то ли ко мне, то ли к лысому, то ли к нам обоим. — Никакой ошибка. Всё ровно.

Лысый согласно кивнул и взял меня под локоть.

— Пойдём, дорогой, — обратился он ко мне, — пойдём.

— Куда? — попытался отстраниться я.

— Туда! — лысый увлёк меня в ворота. Я скользнул взглядом по мрачным физиономиям парней, которые меня привезли и решил, что лучше делать так, как говорит лысый. И мы пошли.

Во дворе было что-то вроде парка — пахло как в лесу, свежестью и чем-то хвойным. Я слегка обалдел, увидев пальму. В нашем-то климате! Но лысый явно не спешил познакомить меня с достопримечательностями, которые здесь определенно имелись.

— Говорить с тобой хотят, — загадочно шептал мне в ухо лысый. — Будешь отвечать что спрашивают — всё хорошо будет. Денег дадим. Только правду говори. Не знаешь — скажи «не знаю»! Не обманывай! Понял, да?

— Кто говорить будет? — я пытался выяснить хоть что-нибудь, но лысый не спешил меня просвещать.

— Хороший человек, — говорил лысый и в голосе его звучал восторг. — Очень хороший, уважаемый человек. Многим помогает. Детский дом — помогает! Дом престарелых — помогает! Каждый кто придёт, попросит — помогает! Святой человек!

Информация, которую я почерпнул из восторженной скороговорки лысого была довольно скудной. Некий очень хороший человек, всеобщий благодетель, заступник сирых и убогих, гроза всякой несправедливости, оказывается, мечтает со мной поговорить! О чём, спрашивается?! Чем я заслужил такую честь?! Между тем, мы подошли к беседке, которая расположилась между бассейном и английским садом.

Беседка была произведением искусства. Я не знаю, что это было за дерево и что за стиль, но она вся была украшена каким-то очень сложным и вместе с тем изящным резным рисунком, отчего возникало ощущение поразительной легкости, воздушности всей конструкции. И стол в беседке был произведением искусства. Нет, я не о конструкции стола. Я о сервировке его и о запахах, которые распространялись. Там было… много всего! Я не имел представления, как называется большая часть блюд.

«Святой человек» сидел во главе стола и лениво прихлёбывал вино из бокала. Он был хорошо в возрасте, грузен, черноволос и, если судить по внешности, происходил явно откуда-то с востока. «Святой человек» улыбнулся, увидев меня в сопровождении лысого, и показал на кресла — садитесь, мол.

— Добрый вечер, — осторожно поздоровался я. Ощущение опасности пропало, а любопытство разгорелось со страшной силой. Меня привезли сюда явно не убивать. Этому восточному человеку определенно что-то от меня нужно. Что же? Чем я могу быть полезен ему?

— Налейте, — доброжелательно и мягко, но вместе с тем — твердо, сказал «святой человек». Лысый моментально наполнил два бокала рубиновым вином, и протянул один из них мне.

— За знакомство, — провозгласил хозяин стола и отсалютовал мне бокалом. Я тоже приподнял бокал, слегка поклонился хозяину и выпил. Вино было вкусным. Я не слишком большой специалист в этом деле, но… вино было чертовски вкусным! Я никогда не пил ничего подобного.