Ирнест сполз чуть ниже на кровати, расслабленно откидывая голову на подушку. Затёкшая шея неприятно ныла от долгого чтения в явно неудобной позе. Глаза неуклонно закрывались. Он только приляжет на минуточку…
Он проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо.
— Пресвятые ангелы! Я уж подумал, грешным делом… — с явным облегчением прошамкал Филипп, расплываясь в улыбке. — Вас, юноша, добудиться невероятно сложно. Вы не знали?
Ничего не ответив, Ирнест осторожно выполз из-под колец Элиота, которого — хорошо, что Лео этого не видел! — прижимал к себе во сне. В голове разлился плотный туман, и нельзя было даже сказать, какое время суток царствовало на данный момент. Филипп нетерпеливо поглядывал в сторону клетки и чуть подёргивал ногой, словно таким образом пытался ускорить процесс.
— Простите, — хрипло выдохнул Ирнест, сгребая дракона в охапку. — Я уже готов.
Даже по Комплексу ходить с мимиком в низшем обличии было нежелательно. Вот только Элиота, который терял «якорь», не останавливали никакие запертые двери, кроме специальной клетки. В чём Ирнест уже имел несчастье убедиться. К вящему облегчению работников, отвечающих за сохранение тайн Организации, уйти от своей комнаты он далеко не успел. Элли нагнал друга как раз в тот момент, когда дверцы лифта на их этаже приглашающе распахнулись. Беглеца поймали, дверь спешно отремонтировали, но на пары в тот день Ирнест опоздал.
Дракон завозился было, ощутив под собой не тёплую постель, а холодное лежбище, но не проснулся. В последнее время ему намного легче давались периодические расставания с другом, и Сиаххи, который занимался с подопечным каждое утро, всё увереннее выражал надежду на то, что его состояние скоро придёт в норму. По крайней мере, шептал наг сие так проникновенно, что даже Ирнест малодушно позволял себя в этом убедить. Возвращаясь в комнату, он каждый раз с затаённой надеждой открывал дверь. Быть может именно сегодня Элли встретит его непрерывной болтовнёй? Упрёт руки в бока и потребует выпустить себя из заточения немедля… Но пока все фантазии реальностью не становились. К сожалению или… к счастью.
На ходу натягивая халат и пытаясь пригладить смявшиеся на одну сторону волосы, Ирнест выскочил вслед за Филиппом в коридор. Свет там горел не так ярко, как обычно, — желтоватый, подрагивающий, он навевал ещё большую сонливость. Судя по всему, снаружи стояла глубокая ночь.
— Я, конечно, оговаривал, что придём мы поздно, но чтобы настолько… — сокрушался Филипп по пути, качая головой. — Только бы не ушла! Уж ушат недовольства мы с тобой как-нибудь сдюжим…
Ирнест хотел расспросить подробнее, к кому и зачем они идут, но в поток бормотания Филиппа вклиниться было не так-то просто. Несколько раз ему казалось, что наступила долгожданная возможность, но старичок, словно почувствовав это, заходился мелким кашлем, утирал лицо платком и вновь заводил свои бесконечные причитания. Немногочисленные работники — ночевали они в лабораториях, что ли? — оборачивались и ещё долго смотрели им вслед. В уши неумолимо лезли шепотки.
Первым, что Ирнест почувствовал, когда Филипп пробормотал тихонько: «Ох! Кажется, успели-таки!», был стойкий запах табачного дыма. Ещё далёкий и не слишком резкий, но уже в достаточной мере навязчивый. Неприятный. От него жгло глотку и оставалась на языке горечь, концентрирующая на себе всё внимание. Ирнест фыркнул, невольно замедляя шаг. Идти прямо к источнику зловония совершенно не хотелось, но Филипп упрямо тянул его прямо туда.
К тому времени, как они поравнялись с нужной дверью, Ирнест дышал так поверхностно, как только мог. В воздухе висела плотная дымка, с которой не справлялась даже система вентиляции, судя по мерному гудению, работающая на полную. Мигнул на стене индикатор, и дверь прошелестела в сторону.
— Филипп? — хриплый женский голос раздался тотчас же. — Надеюсь, ты присмотрел себе местечко на кладбище.
Несмотря на грозные слова, дама, обнаружившаяся в кресле прямо посередине небольшой комнатки, была абсолютно спокойна. Закинув длинные ноги на стол, она флегматично выпускала изо рта кольца дыма, словно бы созерцание сокрытых защитными решётками ламп было единственным достойным её делом. Ирнест попятился и замотал головой, тщетно пытаясь избавиться от дыма, проникающего в глотку. Воздуха катастрофически не хватало.
— Как же, как же! — весело отозвался Филипп, которого совершенно ничего не смущало. — Моя жестяная банка давненько меня дожидается. Лично подписывал да разукрашивал! Только гвозди вытрясу…
Женщина хмыкнула на это заявление и, зажав сигарету зубами, повернула голову к мнущимся на пороге гостям. Казалось, она и сама соткана была из дыма: короткие пепельные волосы с проседью, стальные глаза. Бледная кожа едва ли не рвалась на острых донельзя скулах. Пару мгновений дама пристально разглядывала Ирнеста, а затем вновь подцепила сигарету длинными пальцами и уставилась в потолок.
— У меня всё готово, проходите.
Едва удерживая себя от побега к лифтам, медленно и упрямо Ирнест продолжал втягивать в себя удушливый яд, чтобы хоть немного удовлетворить потребность организма в кислороде. Женщина не смотрела в сторону двери, но взгляд её странным образом ощущался липкими касаниями. Плечи сами собой дрогнули. Глаза начали слезиться, и Ирнест, мотнув головой, попытался было незаметно утереть их рукавом.
Ничего сложного. В глазах разом потемнело. Нужно просто стиснуть зубы и шагнуть в комнату…
Филипп вдруг вытолкал Ирнеста обратно в коридор и замахал руками:
— «Заходите»! Нетушки, уж лучше вы к нам. Ты что же парня мне совсем угробить хочешь? Никакого курева на этот раз! — уже припустив по коридору в обратном направлении, он крикнул через плечо оставшейся в комнате даме: — Уна, радость моя, и проветри, наконец, лабораторию!
Возмущений женщины Ирнест уже не слышал. Всё ещё ощущая призрачный, горьковатый вкус на языке, он куда с большим рвением, чем до этого, устремился за Филиппом. Воздух, казалось, с каждым шагом становился всё чище и слаще, несмотря на то, что они всё ещё находились в Комплексе. Остановившись лишь у самых лифтов, старик замахал на подопечного чистым платочком, словно пытаясь помочь.
Ирнеста всё-таки согнуло мучительным кашлем.
— Напоминал же Лео! Память дырявая… — продолжал причитать Филипп, беспокойно поглядывая в другой конец коридора. — Ох, окаянное пристрастье! И какой дурень только выдумал? Одному надобно идти было, а ты б уж погодя…
— Простите, — только и выдавил из себя Ирнест, едва не сползая по стенке от облегчения.
Коридор перестал сужаться, но в ушах всё ещё звучал далёкий рёв пламени и гул толпы.
— Да брось! — Филипп подобрался. — Это нам уж — маразматикам древним — надобно у тебя прощения просить. Я, стало быть, давным-давно ничегошеньки не ощущаю, а Уна… Ох и девица, скажу тебе! Ничего её не берёт. Ни-че-го!
В голове снова и снова прокручивались неясные ощущения; причитания старичка звучали где-то на фоне. Ирнест не мог понять, что именно так неожиданно ему вспомнилось. Возможно, всё те же волнения в столице? И хотя разум никак не мог найти даже примерное время, к которому относились эти огрызки, Ирнест, найдя удобное и логичное объяснение, тут же успокоился окончательно. Единственным беспокоящим его фактом оставалась скрытность Филиппа. Была ли та случайной или намеренной?
Уна появилась в поле зрения Ирнеста минут через пять, когда он только открыл рот, чтобы вновь попытать удачи в хоть каком-нибудь прояснении ситуации. Она всем своим видом излучала недовольство: руки в карманах халата, шаг твёрдый, гулкий. О бедро бился металлический чемоданчик, толстый ремень которого был перекинут через плечо, но женщина этого будто бы и не замечала. Поравнявшись с Ирнестом, она демонстративно цокнула языком и бросила:
— Посмотрите, какие нежности.
— Не начинай даже, — Филипп воинственно нахмурился. — Моран, вон, два дня после тебя отлёживался.
