Тело застывает, словно прислушиваясь. Гаснет пламя. Взгляд выцепляет открывшиеся вновь раны. Нойль, почуяв заминку, атакует. Внутренности царапает раздражение. Рукояти в ладонях, кажется, раскаляются до предела.

Столкновение. Удар. Звон.

В траве теряются куски металла. Тонкие, изящные. Нойль выбрасывает осиротевшую рукоять и перекладывает оставшийся клинок в правую руку. Длинно отпрыгивает назад, взмахивая крыльями.

Нет уж.

Ноги отзываются болью, оставляют заметные вмятины в земле. Ветер бьёт в лицо. Нойль не успевает даже осознать — второй сай, описав высокую дугу, втыкается в почву. Она широко распахивает глаза. Нечто оказывается совсем близко…

Выдох.

Мари с трудом разжала пальцы, оставляя меч позади. Левая рука по инерции продолжила удар, мазнув по животу Нойль вскользь. Кожа едва ли не лоскутами сошла, проехавшись по грубой ткани. Мимолётное разочарование, злость резанули по нервам — Мари передёрнуло. Лезвие рассекло бы фею до половины.

Они так и застыли: недвижимые, в имитации последнего — смертельного — удара, тяжело дышащие и одинаково напуганные, когда совсем рядом открылся проход и на площадку хлынули звуки. Одинокие хлопки эхом отозвались под куполом барьера. Мари заторможенно повернула голову, встречаясь взглядом со Старшей. Её тёмные — бездонные колодцы — глаза лучились восторгом, словно бы рябь пробегала по чернеющей глади воды. Мари отшатнулась, неловко переступая ногами, что казались совершенно чужими.

Остальным потребовалось секунд на десять дольше, прежде чем подхватить аплодисменты, вторя хозяйке поселения. Несмело — косясь друг на друга, словно ища поддержки, — но всё же выдавливали из себя улыбки, и вскоре воздух дрогнул пред многоголосым восторгом. Мари рухнула на колени и прижала язык к нёбу, едва сдерживая тошноту. Щекам вновь стало горячо и мокро: на сей раз не от крови — от слёз. Защипал тут же порез, пришедшийся на скулу.

На макушку легла тёплая ладонь. Мари подняла голову и прерывисто выдохнула.

— Ты вновь дрожишь от страха, дитя, — обронила Старшая, чуть склоняясь. — Меня снедают опасения, что подобные чувства внушают наши с тобой встречи.

Мари закусила губу, пытаясь хоть как-то сдержать рыдания, сотрясающие её, но безуспешно. Старшая улыбнулась едва-едва заметно и подалась вперёд, обнимая. Так могла утешать лишь родная мать, безмерно волнующаяся о своём чаде. Мари всхлипнула вновь, утыкаясь лицом в мягкие, пахнущие цветами складки ткани.

Её не торопили. Старшая лишь укрыла чужие плечи плащом и повела прочь от площадки. Там, где они проходили, смолкали все звуки. Остановилась фея, только когда лес сомкнулся над головой, а голоса стали совсем уж призрачными и далёкими.

— Ты так выросла, — произнесла она. — Твоё отличие на проверке — безусловный повод для гордости, дитя.

Мари рвано вздохнула и в который раз уже потёрла глаза, стирая жгучие слёзы. Слова, сказанные Старшей, не сразу достигли разума.

— Я в самом низу… списка, — выдавила из себя Мари, так и не решившись посмотреть ей в глаза.

Старшая негромко рассмеялась:

— Разве это ли удивительно? За столь короткий срок сравняться в мастерстве с моими дочерями, что посвятили этому жизнь… — она замолчала на несколько секунд, словно что-то обдумывая, и добавила: — И твоя победа на дуэли…

Горло сдавило.

— Это… это ведь не, — Мари никак не могла подобрать нужных слов. Да и существовали ли они вообще?

Она наконец подняла взгляд — Старшая покачала головой.

— Проснувшиеся силы — не они ли беспокоят тебя? — медленно, словно бы беседуя с неразумным ребёнком, проговорила она. — Дитя, твоё волнение напрасно… Мы давно подозревали о твоём родстве с Льётхеймом.

Сердце забилось чаще на этих словах. Так Старшая не злилась?

— Однако, — она вздохнула с сожалением, — почему же ты и словом никому не обмолвилась? Магия демонов опасна, непредсказуема. И последствия могли бы быть… — Старшая легко подняла её кровоточащую, вымазанную сажей ладонь, — чудовищными не только лишь для тебя.

Мари открыла рот, чтобы сказать хоть что-то в своё оправдание, но промолчала, стыдливо отводя взгляд. Вина её стояла перед каждым, находящимся в Доме Ветров. И почему только рассказы Леона и Шетаара заставили без тени сомнения поверить в необходимость скрывать опасный дар?

— Простите, — почти прошептала Мари, едва совладав с голосом. — Я сожалею.

— Нет-нет, дитя, — Старшая подцепила двумя пальцами её за подбородок, вынуждая смотреть в глаза. — От пустых извинений никогда не бывало толку. Я лишь прошу тебя быть осторожной впредь. И, быть может…

Дыхание замерло на мгновение. Мари заворожённо глядела в тёмную глубину, отражающую собственное заплаканное, покрытое грязными разводами лицо.

— …ты позволишь мне ещё одну просьбу.

Мари кивнула: медленно-медленно, не в силах оторвать взгляда, ощущая необъятное счастье только лишь от одной улыбки Старшей.

— Приходи ко мне в любое время. Если нужда возникнет в совете или помощи. — Голос феи воспринимался даже не слухом — самим нутром. — Я всегда готова выслушать тебя, моё возлюбленное дитя. Не страшись своей силы… любой дар можно обратить во благо нашей семье. Принимаешь ли ты мою просьбу?

— Да, — сорвалось с губ даже прежде, чем Мари смогла осознать весь смысл сказанного.

Глаза вновь защипало. После стольких лет она всё же оказалась дома… Там, где её принимали со всеми странностями. Там, где за провинностями не следовало наказание. Там, где все были одной семьёй.

Наконец-то.

***

Сэлларен поджал губы, одаривая товарищей взглядом, который лучше любых слов выражал все его мысли по поводу их сумасбродной идеи.

— Предположим, — со вздохом вселенской скорби начал он, — только на одно дивное мгновение предположим, что всё это… действительно сработает, а не доставит нам и Мастеру ещё больше неприятностей. В чём лично я совершенно небеспочвенно сомневаюсь.

Сэл поднял ладонь в воздух, останавливая Варга, который уже подобрался для резкого ответа.

— Я ещё не закончил, друг мой.

Тот насупился, но обратно на место всё-таки плюхнулся. Молча.

— Конечно же, я не упоминаю такие мелкие каверзы, как ошибки в рецептуре, неподходящие погодные условия и даже — не приведи Тьма! — нашу преждевременную и скорбную погибель во время приготовлений.

— Полно тебе краски сгущать, — проворчал Хгор, вытирая цветастой тряпкой покрывшуюся испариной лысину. — Не маленькие мы — сами знаем.

Сэл приподнял брови, ставя под сомнение последние слова друга, но вслух сказал только:

— Следует ещё раз всё взвесить и обдумать — таково моё мнение, если позволите.

— Да что толку?! — взорвался ожидаемо Варг. — Кучу времени уже «обдумывали». И что?

— «Что»? — в тон ему отозвался Сэл.

— А вот ничего! Ни-че-го-шень-ки!

Хгор положил ладонь на плечо Варга, заставляя того вновь сесть на скамью, а не возвышаться над столом.

— Если сведения верны…

— Прелестно, — перебил его Сэлларен. — Очередное «если» в нашу бездонную копилку.

Варг отозвался коротким рыком:

— Так и скажи, что тебе плевать!

Могильная тишина воцарилась в подсобке. Сэл дёрнул бровью и криво усмехнулся, впиваясь до противного хруста — дерева или же суставов? — в столешницу:

— Как знаете, — ледяные слова словно бы сами собой повисали в воздухе, — но я в этом не участвую. Даже под благороднейшим из девизов.

Он круто развернулся и отступил в тень, растворяясь в ней. Варг содрогнулся, поймав последний взгляд вампира, — жёсткий, отравляющий саму сущность, — и вскочил на ноги, пинком отправляя в стену тяжёлый стол.

— Ну и катись! — он обернулся к Хгору и, ощерившись, прорычал: — Один справлюсь. Без вас.

Хлопнула секунду спустя задняя дверь, выпуская разъярённого оборотня в ночную темноту. Хгор повернул голову к ней многим позже — истаяла уже прохлада в воздухе, смешавшись с теплом таверны. Трясущиеся ладони сокрыли глаза, пряча растерянный, слишком уж нелепо смотревшийся на обычно суровом орочем лице взгляд. Это казалось лишь дурным сном.