Они не хотят правды. Никто не хочет.

Шай погрузился в дела. Он всё время занят тем, что координирует мой день и постоянно повышает меры безопасности. Кона тоже никогда не застать: то он занят государственными делами, то запирается в своей башне. Джондар, однако, мелькает чаще. И Элара, стоило ей только пойти на поправку, уже успела договориться с Ферролтом: он пришлёт новое серебряное платье, которое — вот удивительно — вовсе не требует личного присутствия на примерке.

Прошло два дня. А как будто целая жизнь.

Петра тоже быстро возвращается к своим обязанностям, но больше не дежурит в одиночку. Даже если это наказание за провал или сомнение в её компетенции как моей стражницы, Петра стойко держится, не подавая виду. Теперь с ней всегда есть ещё кто-то, что бы там ни гласили антейские приличия.

Словами не передать, как это меня раздражает. Я сама расправилась с убийцей, а в итоге по-прежнему окружена стражниками днём и ночью, запертая в своих покоях, как дорогая коллекционная кукла. Я хочу кричать от отчаяния. Что такого мне нужно сделать, чтобы доказать, что я могу сама о себе позаботиться?

— Это не аргумент, — отвечает Шай, когда я высказываю ему это на следующий вечер в личном саду рядом с моими покоями, в окружении белых роз и сильно пахнущего жасмина.

— А что это тогда?

— Для начала, ты в принципе не должна была оказаться в подобной ситуации. Джондар подавлен. Кон в ярости. Нам нужно как-то минимизировать последствия. Это плохо сказалось на твоей репутации.

— Репутации, — фыркаю я.

— Именно, — он такой тихий. Непохоже на него.

Я замираю и всматриваюсь в него, возможно, впервые, с тех пор как мы прибыли на Антеес. Напряжение выражается в морщинках у его сияющих глаз, в тенях, залёгших под ними. Я протягиваю ладонь, чтобы коснуться его, отчасти полная страха, что он отшатнётся. Но он не отдёргивает руку, и тем хуже. Я сжимаю его рукав, и мне кажется, что я держу камень, завёрнутый в ткань.

— Шай? — шепчу его имя, сама не зная, что хочу спросить.

Он закрывает глаза, тяжёлые складки образуются между бровей и на лбу.

— Пожалуйста, не надо.

— Что? — моя рука безвольно падает. Я слишком сильно нервничаю, чтобы и дальше продолжать удерживать его.

Он говорит, но как будто не своим голосом. Он дрожит, а слова, кажется, сами вырываются:

— Не говори ничего. Я видел тебя. Я видел кровь, ты вся была в ней. Столько крови, что я подумал…

Кажется, я поняла.

— Что ты не смог меня защитить.

Его глаза распахиваются, сверкающие и пронзительные. Его глаза, которые я знаю как свои собственные. Теперь я вижу его, того Шая, которого знаю с детства. Шая, которого я люблю. И он в ярости. Даже больше, чем в ярости, понимаю я в то же мгновение. Это Шай, которого я никогда прежде не видела. Он в ужасе. В отчаянии. Его руки вцепились в мои, и его хватка такая крепкая, что мне кажется, он может сломать мне пальцы. Но меня это не страшит. Я даже не думаю об этом. Я могу только смотреть на него — на пламя, полыхающее в его глазах.

— Что я потерял тебя!

Не успеваю я ответить что-нибудь или хотя бы оправиться от шока, как он вскакивает на ноги и уходит прочь. Его трясёт от злости, от безнадёжности. Вот-вот он исчезнет из поля зрения, и я боюсь, что больше никогда его не увижу.

Но он не уходит. Он останавливается в нескольких ярдах от меня, пронзая взглядом выход из сада. Там стоит Кон в окружении Тома и Дэна, стоящих на дежурстве. Они ведь не могли остановить антейма, да? Прямо сейчас я бы хотела, чтобы они хотя бы попытались.

— Ваше величество, — приветствует Шай как ни в чём не бывало. Словно его голос не звучал ещё несколько секунд назад так, словно я вырвала его сердце и втоптала в грязь.

— Капитан, — произносит Кон таким же ровным тоном, с некой настороженностью. Он нас слышал? Или просто злится, как сказал Шай. Злится на всё: на ситуацию, на постоянные промахи, из-за которых моя жизнь под угрозой. Справедливости ради стоит заметить, что больше всего прав злиться здесь у меня, если дело именно в этом. — Я пришёл навестить принцессу. Как она?

Я разглаживаю юбки, поднимаясь, и подавляю желание высказать им обоим, что я стою прямо здесь и могу говорить сама за себя. Вместо этого я отвечаю:

— Я в порядке, ваше величество.

Он пытается улыбнуться. Непривычно нервное выражение на его красивом лице.

— Могу я присесть рядом ненадолго?

Прямо сейчас?

Ну, конечно, сейчас. Почему бы и нет. Это ведь самый подходящий момент — когда мне нужно поговорить с Шаем, а не Коном. Но я не могу отказать ему.

Шай делает вид, что его здесь нет. Что он имел в виду? Только то, что он не справился со своими обязанностями и чуть было не потерял свою подопечную из-за убийцы? Разумеется, только это. Что ещё могли значить его слова? Это же Шай. Предки знают, он не мог вложить в них ещё какой-то смысл. Неважно, чего я хочу. Я никогда это не получу.

Кон рассматривает меня своими зелёными глазами, внимательными и слишком, слишком умными. Он подмечает всё и, подозреваю, понимает больше, чем мне бы того хотелось. Это напрягает.

Шай покидает нас, не успеваю я и слова вставить. А что я, так или иначе, могла ему сказать? Кон смотрит ему вслед.

— Он слишком строг к себе.

— Он слишком строг ко всем, — я ловлю себя на том, сколько горечи прозвучало в моём голосе, и мысленно морщусь. Не очень красиво с моей стороны, знаю. Но я не уверена, что могу сейчас вести себя как подобает. Всё равно это чистая правда.

Я вновь присаживаюсь, сдувшись.

— Извини, что я не проявлял к тебе должного внимания, — говорит он, с заметной тщательностью подбирая каждое слово. — Я был завален работой последние несколько недель, с тех пор как ты приехала. Мы разрабатываем новые солнечные батареи, и прототип пока сложно сбалансировать. Но это может стать прорывом в индустрии.

Солнечные батареи? Почему он заговорил о солнечных батареях?

Кон тянется к розам, выбирает одну — идеальный белый бутон — и крутит в руках, внимательно рассматривая, после чего садится ко мне.

— Мне сообщили, что тебя всё же задели? — в его голосе чуть ли не упрёк. Я же говорила ему, что цела и невредима. Пожимаю плечами.

— Пара царапин, да и только.

Антейм хмыкает едва слышно, всё ещё не отрывая глаз от розы.

— Мы обследовали девушку. Уверен, тебе уже сообщили. Я проследил, чтобы Шаю передали все подробности. Результаты были… ну… Я никогда не видел такой мехи. Всё было усовершенствовано: все органы чувств, каждый нерв, каждая клеточка.

— Знаю. Я читала отчёт.

Каждое слово. Я не могла оторваться, даже когда захотела. Сама настояла на том, чтобы Шай дал мне его, хотя и видела его нежелание. Я просто не могла отстраниться, чтобы другие разбирались, а я только слушала сжатую версию. Мне нужно было знать.

— Хорошо… Хорошо, тебе стоит знать всё. Было ещё кое-что. Мы не стали добавлять это в официальные отчёты, потому что люди будут… — его голос обрывается, словно он не хочет продолжать.

— Будут что?

Кон делает глубокий вдох и сжимает розу в руке.

— Я присутствовал на вскрытии, чтобы убедиться. Они должны были препарировать её для этого. Они сделали глубокий надрез, извлекли органы, выжгли нервные окончания и скрутили проволокой её сухожилия. Вместо глаз вставили импланты, просто похожие на глаза, а в мозге установили чипы для управления телом и передачи сигналов с информацией, которую можно сразу разместить в сети. И первым делом они опубликовали фотографии. Вот как им удалось сделать это с такой скоростью. Они следили за тобой, Бел.

— Все эти фотографии в новостях? Но кто… кто следил за мной?

Даже если он и расслышал мой шёпот, он не отвечает.

— Но это всё мелочи по сравнению с тем, что они сделали с ней.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Обычно мех создают из мёртвых тел или из тех, кто на грани жизни и смерти. Но, как мне сказали, не в этом случае. Она была живой — и, вероятно, в сознании — всё время.