— С такими-то замашками наследник у вас появится разве что годам к шестидесяти, — ворчливо отозвался Иеремей, поправляя отложной воротничок на рубашке своего господина. — Вам бы сейчас с женой из постели не вылазить, над этим самым наследником трудясь. А вы все сделали, чтобы в эту постель и вовсе не попасть. Что вы вчера ночью учудить изволили? Со шпагой, по черному ходу, как последний…

Тут Иеремей осенил себя знаком священного круга.

— Прости меня, Светлейшая, чуть было не согрешил с вами, ваше сиятельство!

Граф скрипнул зубами и выскочил из комнат. Промчался по своему этажу, спустился в гостиную. Накрытого к завтраку стола не нашел. Злорадно подумал, что супруга почивать изволит, не иначе. А вот он её сейчас и поднимет! Пусть исполняет обязанности хозяйки дома. Раз он встал, значит, и жене пора подниматься.

Ухватил со стола начищенный до блеска колокольчик и яростно затрезвонил, подумав, что пора бы ввести в обиход магические звонки. Нажал кнопочку — и все. Правда, заряжать их придется часто, а это пока для него дороговато. Кстати — о магии. Откуда у его супруги такие таланты, если в роду купца такого быть просто не могло? Даже у него нет способностей, а ведь он аристократ в… цатом поколении.

— Да что ж вы так трезвоните, прости вас Светлейшая? — укоризненно вопросил Иеремей, поспешно входя в комнату. — Я ведь не юноша — за вами бегом бегать. Слуги сейчас все на разных работах в доме и в саду заняты. А управляющий еще не прибыл. Он со вчерашнего утра в Прудки отбыл, с инспекцией. Со стариками обсудить — надо ли пруд спускать, да как его от грязи чистить, да куда ил складировать. Ну, да Гери — мужик умный, опытный, чай — разберется.

— А что моя супруга? — нетерпеливо перебил его Тариэл. — Не пора ли ей встать?

— Вста — а-ать? — в изумлении вытаращился на него Иеремей. — Да она, красавица наша, еще ни одного дня позже шести часов не вставала. Вы что ж думаете — всю эту красоту в доме слуги сами навели? Да по первости она сама, своими ручками, показывала — как надо мебель полировать, как правильно хрусталь да серебро столовое чистить. А ведь у неё еще и Артур! Мальчишка-то наш как ожил при ней — смеяться начал. А то ведь все молчал — так его эта мадам запугала… Всё — молчу, молчу, ваше сиятельство, — замахал он руками, видя, как кривится физиономия этого сиятельства. — Леди Апрелия в саду — с садовником беседует, позвать ли?

Граф лишь кивнул. А когда супруга изволила войти в комнату, на какое-то время замер, против воли засмотревшись на собственную жену. В легком утреннем платье, с перекинутой на грудь тяжелой косой, освещенная солнцем, она показалась вдруг удивительно красивой. Граф тяжело сглотнул… Чтобы тут же сказать гадость. Чтобы развеять совершенно не нужное ему очарование. И получил в ответ того же добра полный черпак, да еще высказанное с доброжелательной улыбкой, без тени неудовольствия. Разве что легкое сожаление о его недалекости прозвучало.

Завтрак был великолепен. И свежайшие булочки, и свежее масло, и два сорта варенья, и настоящий чай вместо надоевшего до зубовного скрежета травяного отвара. И нежно любимая графом яичница с беконом… И стол был накрыт по всем правилам этикета. И посуда…

На вопрос о посуде ему снова мило улыбнулись и добили расписанием приема пищи. А чтобы он и вовсе почувствовал себя тупицей, сообщили, где он должен взять игрушку, если соберется — таки навестить ребенка… После чего граф от вопросов решил временно воздержаться. По краешку сознания пробежала мыслишка, что он, кажется, свалял дурака. Однако сознание эту мысль постаралось выпнуть…

Ребенок… Маленький мальчик, которого он целых два года считал сыном. За которого преподнес бывшей жене дорогущие серьги с темным сапфиром в цвет её глаз, и мелкой россыпью бриллиантов. Эстэль так радовалась… А потом он застал её в объятиях одного из своих кузенов. Тариэл тогда едва не убил мальчишку — слава Светлейшей, тот успел выпрыгнуть из окна. Правда, сломал ногу, но остался жив. А потом вскрылись и другие случаи… Она изменяла ему еще до свадьбы. Переспала почти со всеми его приятелями. Наверное, он был слишком пьян в первую брачную ночь, если не понял, что с девственностью невеста уже давно не имеет ничего общего. Да и опыта у него в то время было немного… Это сейчас он не даст себя обмануть, а тогда Эстэль хватило пузырька с голубиной кровью, чтобы испачкать и себя, и его, и простыни, да еще плакать навзрыд, трогательно прижимая к груди нежные ручки. Это потом, спустя несколько месяцев после развода, он вдруг вспомнил, что малыш родился семимесячным, и потащил его сюда, дабы убедиться. Убедился. В том, что мальчик в лучшем случае является его двоюродным племянником. Но к тому времени мальчик уже два года считался сыном Тариэла Тарского. И Тариэлу совершенно не хотелось вновь становиться мишенью для сплетников. Потом умер его отец, предыдущий граф Тарский, оставивший в наследство лишь это почти разоренное родовое гнездо. Не долго думая, Тариэл сплавил сюда мальчишку, наняв первую подвернувшуюся под руку воспитательницу. И своего камердинера отправил… В общем, сделал все, чтобы эта проблема решилась сама собой. Нет, он вовсе не желал зла мальчику, не изверг же он, но и от мук совести не страдал. Именно поэтому он зацепился за предложение жены…

Граф еще побродил по столовой, попинал подворачивающиеся под ноги стулья — дубовые, с мягкими сиденьями, покрыты светлым лаком. Потом плюнул, и позвонил.

— Иеремей, прикажи седлать Воронка, — приказал заглянувшему дворецкому. — Куда там мой управляющий отправился? В Прудки? Пора бы и мне познакомиться с этими прудами.

Солнце уже благополучно докатилось до горизонта, когда я, наконец, поднялась в свои покои. Лита унесла туда же виконта еще два часа назад, а я никак не могла себя заставить уйти из сада. Ремонтные работы в доме я сочла нужным свернуть. Для первой недели замужней жизни сделано было достаточно, и теперь можно было заняться чем-то другим. Я еще раз перебрала в памяти сделанное: комнаты для себя и ребенка, комнаты графа, гостиная, столовая, кухня и подсобные помещения. Нас хорошо обучали в пансионе. В обязанности хозяйки дома входит умение так организовать работу слуг, чтобы они трудились не за страх, а за совесть. А у меня еще был такой замечательный помощник, дворецкий Иеремей. Управляющего я видела лишь один раз, да и то мельком. Иеремей и рабочих помог нанять, и о цене договаривался, и расчет производил. Мне оставалось лишь общее руководство, так сказать. Ну, и мои знакомства в купеческом обществе помогли по приемлемым ценам закупить необходимое…

Год! Мне надо продержаться только один год… И за год разобраться и с собственным мужем, и со странными проявлениями силы. Магия в нашем королевстве была почти что даром Светлейшей богини, покровительствующей женщинам. Магов у нас уважали и побаивались. Может быть потому, что их не так уж много. Редко — редко сила появлялась у простых людей. Обычно в десять — двенадцать лет у девочек, и лет в тринадцать — пятнадцать у мальчиков. Но мне-то двадцать шесть! И до свадьбы никаких признаков не было… Что ж, пора вскрыть письмо бабули, может быть, там что-то написано… Бабуля не была магом в полном смысле, разве что травы в её руках обретали особенную силу. Но что-то она все — таки знала. Ведь не только из — за моего сиротства она со мной возилась, обучала тому, что знала сама. И не просто так завещала моим детям или внукам все свое состояние. Могла бы разделить его поровну между мной и моими сестрами и братом. Матушка долго ворчала, узнав о завещании. Не то, чтобы девочкам не хватало средств на приданое, но ведь и они вроде как внучки.

Ладно, надо идти. Артур все еще боится, когда его купает кто-то другой, и Лита всего лишь набирает ванну, да ждет с большим полотенцем в руках. Уложу мальчика, а потом можно и почитать письмо. Граф все еще не вернулся из Прудков. А когда вернется — его встретит Иеремей. И накормит, и спать уложит, и одеялко подоткнет… Надеюсь, ему не придет в голову на ночь глядя общаться со мной…