— Тогда, я должен убраться отсюда, и как можно скорее. — повелительно произнес он, по-прежнему скрывая лицо. Ей не следует знать, насколько он заинтересован в ее помощи.

Дверь скрипнула, помешав Ингрид ответить. Бросившись вперед, она поспешно схватила тарелку и перевернула ее, так, чтобы каша вывалилась на землю.

— Выходи.

Беспокоясь о том, что воин решит прийти за ней сам, Ингрид поторопилась к выходу, держа в руках пустую тарелку. Она ликовала. Все обернулась, так, как ей хотелось. Остается лишь немного потерпеть.

Как оказалось, удача была на ее стороне. Мужчина все еще стоял на выходе, по всей видимости и не собираясь заходить в тесное пространство тюрьмы.

Улыбнувшись, Ингрид обняла его за талию, и прижалась к нему всем телом. Похоже, вечером, ей придется расплатиться с ним за его гостеприимность и доверчивость, но оно того стоило.

Едва дверь за девушкой захлопнулась, Гаррик поднял голову и презрительно сплюнул под ноги. Пришло время избавиться от каждого, кто посмел покуситься на то, что принадлежало ему по праву.

Ева стояла у окна, напряженно всматриваясь в укутанный вечерним сумраком дворик. На душе было слишком тревожно, отчего она не могла спокойно отдыхать. Дурные мысли мешали спать, в конце концов согнав ее с кровати и заставив подойти к окну. Она даже не могла точно сказать, сколько простояла вот так, без всякого движения, вглядываясь в тьму.

Ну где же он? Где?

В любой другой момент она бы искренне радовалось возможности побыть в одиночестве, без давления, которое оказывал на нее Один своим присутствием. Но только не сегодня. Сейчас, она слишком сильно хотела совершенно другого.

Ева горько усмехнулась. У нее точно помутился рассудок. Неужели, это и правда она, сама и добровольно, жаждала увидеть Одина? Не сбежать, как обычно, а поговорить, хоть и до жути страшилась того, что предстояло сделать. Этот мужчина и в более спокойное время не был слишком отзывчив к ее просьбам. Что уж говорить о том, что происходило между ними сейчас.

Похоже, только лишь ее желания будет немного маловато.

Осознание навалилось на нее, и Ева поняла, что он может и вовсе не согласиться на разговор.

Ее охватил дикий, всепоглощающий ужас. Настоящий подлинный страх потерять часть себя. У нее и без того забрали слишком много, но без этого она жила сейчас, сможет прожить и дальше. Теперь же, над ней нависла угроза потерять собственного ребенка. Ее частичка, маленькая и слишком беззащитная, чтобы самостоятельно выжить в жестоком мире, где правят мужчины, совершенно не способные любить.

Сжав каменный выступ под своим руками, Ева согнулась от страшной боли в груди. Эта потеря ее убьет. Жить, зная, что ребенок страдает от жестокости и мести, обреченный на повторение ее собственной судьбы, она точно не сможет. Тем более, когда она сама вынесла ему такой приговор, дав согласие на выдвинутое Одином условие.

Но разве у нее был выбор? В ином случае, ее ребенок умер бы уже несколько дней назад. А может это и было бы к лучшему?

От этой мысли голова пошла кругом. Что она за человек, если так легко могла это предположить, пусть даже в мыслях? Он имеет право жить, несмотря на то, что происходит между его родителями.

Остается лишь одно.

Ева отскочила от окна, и зашагала по комнате. Одину нужен тот, на ком он сможет вымещать свою злость и ненависть, и тогда, может быть, в его сердце, ребенок займет свое место. Ну, а ей не привыкать принимать на себя удар.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Она скажет ему, что готова добровольно отдать в его власть свое тело, душу, и даже жизнь. Все, что он потребует. Пусть делает с ней все, что ему угодно. Она больше никогда не пойдет ему наперекор. И если убедит его в честности и покорности, то сможет избавить ребенка от единственного, чего никогда не вынести ее сердцу.

Остановившись у кровати, Ева прижала ладонь к животу. Удивительно, но она не видела никаких изменений в своем теле. Все казалось таким же, как и прежде, даже тошнота и головокружение исчезли бесследно. Будто ребенка и не было вовсе. Но, она знала, что это не так. Она чувствовала своего малыша. Сейчас, он здесь, под ее защитой, но вскоре, ей придется отдать его Одину. Как же она сможет это сделать? Ей нужно подумать. Очень хорошо подумать.

Что же делать дальше?

Ева присела на кровать, и обреченно вздохнула. Ее и без того сложная жизнь, стала еще хуже. Теперь, она уже не сможет уйти от Одина, забыв обо всем, что происходило между ними. Они связанны, и уже навсегда.

Резко задышав, Ева зажмурилась, дрожь пробежала по телу. Занятая мыслями о спасении ребенка, она только сейчас поняла самое главное. Их ребенок зародился не в результате ненависти. Совсем нет. В моменты их близости она чувствовала, что нужна Одину. И это значит, что у нее есть шанс спасти их дитя.

Ева едва не подскочила от внезапного решения, пришедшего на ум. Вот он выход. Один должен полюбить его. И она должна помочь ему в этом.

Она хорошо знала, что свое решение Один точно не поменяет. Все, что могла сделать, так это постараться, чтобы он полюбил ребенка. Ведь он уже и так согласился принять его, даже несмотря на то, что именно она его мать.

Если у нее все получится, то она уйдет из замка, чтобы не мешать ему жить счастливой жизнью, которой сама была лишена. Что такая сломанная женщина как она, может дать своему малышу? Чему научит?

А Один сможет. Да, он жестокий, не терпеливый, но вовсе не плохой человек. Сильный и смелый воин, способный защитить того, кого любил. Не каждый пожелает жить местью за любимого, а он мог. Но ведь только за того, кого любил.

От этой мысли ее кинуло в жар. Почему все именно так? Что если она ошибается, и Один разрешил ребенку жить, только для того, чтобы мучать его, ведь того, что он приходится Гаррику внуком, не изменить. Как ей быть уверенной в том, что Один не окажется таким же жестоким к своему ребенку, каким был ее отец?

Пока не поговорит с ним, она ни в чем не может быть уверенна. Она должна посмотреть в его глаза, чтобы найти в них для себя хоть немного надежды.

Вскочив на ноги, она снова подбежала к окну. Но, к ее сожалению, улица по-прежнему была пуста. Вечерний холод загнал воинов в замок, снаружи остались лишь те, кто нес службу. Одина среди них не было. Как же она поговорит с ним, если он не придет? Что если он вообще не собирается возвращаться к ней, и теперь, она до рождения ребенка будет сидеть здесь в полном одиночестве?

Разочарованно выдохнув, Ева зажмурилась, а затем отпрянула от окна. Может, ей следует спуститься в зал и поискать Одина там? Но ведь этим она, вероятнее всего, только навлечет на себе его гнев, и тогда говорить с ним будет бесполезно. Разъяренный Один, вот с кем она точно не пожелала бы себе столкнуться.

Покачав головой, она тут же отказалась от столь безумной идеи. Нет, так рисковать она не будет. Она приняла решение быть покорной ему, а не идти наперекор его приказам. Если он поймает ее, то ей точно не избежать наказания.

Чувствуя непривычное для себя раздражение, Ева хлопнула ладонью по оконному выступу. Она слишком труслива, иначе давно бы вышла из комнаты и нашла Одина. Но страх, был сильнее любого ее желания.

Придется подождать его здесь.

Ева подошла к кровати. Получится или нет, но она должна отдохнуть. Она еще не знала, где ей придется провести эту ночь, на полу или на кровати, поэтому, пока есть возможность, стоит воспользоваться всеми удобствами, себе во благо.

Что и говорить, но она начала привыкать к этой комнате. А ведь раньше, такого она себе не позволяла.

— Ну уж нет, не стоит сейчас думать об этом, — она и правда не хотела вновь погружаться в пучину безысходности, что неминуемо наступала, стоило только позволить грустным воспоминания завладеть собой.

Но, на смену грусти, пришло нечто совершенно иное. Голод. Она и не подозревала, что так сильно проголодалась. Немудрено. Прошло уже много времени с тех пор как она ела нормальную пищу. Те сухарики, которыми ее накормила Лира, сняли приступ тошноты, и сейчас она не отказалась бы от тарелки мяса.