выпуталась из простыни, подползла к краю кровати и спустила ноги.

Шершавый тростник колол босые ступни. Прижав руки к груди, чтобы унять дрожь, я оглядела комнату в лунном свете, льющемся через открытое окно.

— Пэп, — прошептала я. — Иди ко мне, дружок.

Но привычного мягкого топота лап не услышала. Единственным звуком мне в ответ было тяжелое дыхание Труди, доносившееся со спальника у окна.

Я соскользнула с кровати:

— Пэп?

Громкий храп Труди вновь наполнил тишину ночи. Я перевела взгляд с тени от кровати на скрученные простыни и кошмары, которые ждали меня там, стоило мне забраться туда. Мне нужен был Пэп. Его теплое присутствие в постели всегда успокаивало меня. Я на цыпочках пересекла комнату.

Подойдя к двери, я сняла с крючка салоп6, накинула его на ночную рубашку и подняла щеколду. Дверь бесшумно отворилась. Я остановилась и затаила дыхание, ожидая резкого приказа Труди вернуться в постель. Но под звуки ее громкого храпа я проскользнула в щель и оказалась в коридоре. Свет масляной лампы в канделябре у моей комнаты освещал сгорбленные плечи солдата на страже — Бартоломью.

— Миледи, — сказал он, быстро вставая со стула и вытягиваясь по стойке смирно.

Я приложила палец к губам:

— Я ищу Пэпа, — прошептала я. — Вы его видели?

Морщинистое лицо расплылось в улыбке, обнажив десны там, где когда-то были передние зубы:

— Он пытался убежать, миледи, — прошептал он в ответ, хотя и слишком громко. — Я думал, ему нужно это… ну вы понимаете…

Я кивнула.

— Но, очевидно, у него появился новый друг.

6 Салоп (фр. salope) — верхняя женская одежда, широкая длинная накидка с прорезами для рук или с небольшими рукавами; скреплялась лентами или шнурами. Шили из ваты или меха (в основном куницы и соболя), с бархатными или меховыми отложными воротниками

— Не понимаю.

— Он внизу, в главном зале, миледи. — Бартоломью двинулся вперед, все еще ухмыляясь. — Я звал его, но он не пришел.

— Отведите меня к нему, пожалуйста, Бартоломью.

По тускло освещенному коридору я последовала за старым стражником. Мы спустились по винтовой черной лестнице и вошли в узкую дверь рядом с кладовой, где хранился эль и другие напитки. В парадном зале было темно, если не считать слабого света от камина и от свечи на ближайшем к очагу столе. Многие из людей герцога спали кто на соломенных тюфяках, а кто прямо на камышах, разбросанного по полу зала.

Герцогу я отвела самую большую комнату для гостей, предположив, что сэры Коллин, Беннет и Деррик будут спать по очереди за дверью его комнаты и охранять его, как это было принято. И я думала, что в этот час они уже давно отошли ко сну. Но, к моему удивлению, герцог сидел за столом, придвинутым к очагу. На скамье напротив него сидел один из рыцарей.

Перед ними была разложена шахматная доска, и герцог в задумчивости смотрел на фигуры. Рыцарь, сидевший напротив него, потянулся, поиграл с пятном высохшего воска на столе и, наконец, приподнялся на локте, бросив беглый взгляд на шахматную доску. По-видимому, не раздумывая, он передвинул одну из своих фигур, и опять откинулся, предоставив герцогу снова изучать доску. Рыцарь опустил руку и почесал за ушами лежащего у его ног пса.

— Пэп? — Прошептала я.

Пес поднял голову, навострил уши в мою сторону, но потом снова повернулся к рыцарю, чьи пальцы длинными царапающими движениями скользили по бокам пса.

— Я же говорил вам, миледи, что у него появился новый друг, –

послышался рядом смеющийся шепот Бартоломью.

Темнота комнаты затеняла лицо рыцаря но, когда он наклонился ближе к свече, чтобы сделать еще один ход, я успела заметить его прямые, песочнокаштановые волосы и шрам рядом с глазом.

— Я должна была догадаться, что это сэр Деррик, — прошептала я, вспоминая интерес Пэпа к нему.

Сэр Деррик, не теряя времени, передвинул еще одну фигуру — на этот раз королеву. Даже издалека я видела, что на доске осталось не так уж много фигур, и его ферзь находился в опасном положении. Стало понятно, что у него нет стратегии или он слишком безрассуден и нетерпелив для этой игры.

— Вы хотите, чтобы я сходил за собакой, миледи?

Слишком громкий шепот Бартоломью донесся издалека и поднял сэра

Деррика со скамьи с мечом в руке. Он вгляделся в окружавшую его темноту:

— Кто здесь?

Бартоломью сделал несколько шагов вперед:

— Это я, сэр. Пришел забрать собаку леди Розмари.

Пэп поднялся и завилял хвостом, но от сэра Деррика не отошел.

Бартоломью помахал собаке:

— Ну же, Пэп. Тебя зовет леди.

Собака не сдвинулась с места.

— Он ей нужен? — Спросил сэр Деррик, засовывая меч в ножны на поясе.

— Да, — сказала я, выходя из тени. — Он мне действительно нужен.

При моем появлении герцог встал, а сэр Деррик поклонился:

— Простите, миледи, — сказал он, выпрямляясь. — Собака пришла ко мне и осталась. Я бы отослал его к вам, если бы знал.

— Все в порядке. — Я наклонилась и протянула руки к собаке. — Ну же, Пэп.

Пес поднял морду к сэру Деррику, и его большие глаза спрашивали разрешения рыцаря.

Я опустила руки, и удивление захлестнуло меня:

— Сэр, похоже, вы завоевали бессмертную преданность моей собаки.

Он ухмыльнулся, нежно потер собаке нос и направился через комнату ко мне, пес следовал за ним по пятам. Сэр Деррик остановился в нескольких футах от меня, кивнув собаке в мою сторону. Пес преодолел последнее расстояние, нетерпеливо подошел ко мне и лизнул мою протянутую руку.

— Как быстро меняется твоя преданность, Пэп, — упрекнула я его, зарываясь пальцами в густую шерсть.

— Это не так, — сказал сэр Деррик. — Собака просто ласковая.

— Да нет. Он редко проявляет нежность к кому-либо, кроме меня или деревенских детей. У вас, наверное, есть секретный способ общения с собаками.

— Возможно. — Его голос звучал таинственно, и я вспомнила рыцаря, который навещал меня в часовне, и то, что он сказал о собаках шерифа.

— Вы должны поделиться со мной им. — Я кивнула в сторону брошенной шахматной партии. — Тогда, может быть, я поделюсь с вами своими шахматными секретами, потому что, похоже, они вам очень нужны.

— Нужны? — Сэр Деррик вскинул брови и скривил губы. — Могу сказать, что сегодня играю довольно хорошо, если это хвастовство не покажется слишком нескромным.

Я тихо рассмеялась:

— Тогда я хотела бы посмотреть, как вы играете, когда у вас плохо получается.

Его ухмылка стала еще шире:

— Я бы с удовольствием пригласил вас сыграть партию, миледи.

Думаю, вас ждет сюрприз.

Позади нас герцог откашлялся, напоминая нам о позднем часе и о необходимости соблюдать приличия в сложившихся обстоятельствах, особенно в свете предыдущих опасений аббата. Я быстро отступила назад, прячась в спасительную темноту, скрывающую румянец на моих щеках.

Сэр Деррик сделал шаг за мной:

— Подождите, миледи, — прошептал он, оглядываясь через плечо туда, где герцог, наклонившись, стоял над шахматной доской. Но я была уверена, что он следит за каждым нашим движением.

Сэр Деррик понизил голос:

— Я хотел попросить у вас прощения за свою дерзость.

Мои мысли вернулись к встрече около кухни, к его нежной ласке на моей щеке и жару его дыхания.

— Вы простите меня?

— Конечно.

Я не злилась на него. Совсем наоборот. Но я не могла не признаться, что мне понравилась наша близость.

— Я не знаю, что на меня нашло, и обещаю, что в будущем буду вести себя лучше.

А хочу ли я, чтобы он вел себя лучше?

Я кивнула и опустила голову, пытаясь скрыть свои сбивающие с толку мысли. И, прежде чем он смог почувствовать противоречивые эмоции во мне, я отступила в глубь коридора, куда не попадал свет свечи и очага.

— Спокойной ночи, сэр Деррик.

— Спокойной ночи, миледи. Приятных снов!

С собакой в постели и мыслями о сэре Деррике, возможно, я действительно смогу забыть свои кошмары и увижу сладкие сны. И тут же чувство стыда захлестнуло меня. Как можно быть такой дерзкой? Как можно думать о сэре Деррике в постели? Я вбежала по винтовой лестнице, оставив мою верную старую стражу далеко позади.