− Аккуратнее! — крикнул Корхан, сверкая зубами. Вот только спустя пять минуту мотания туда-сюда, его улыбка поблекла. Качаться мы навострились лихо, вот только чертова многоножка стояла, большей частью своих «вагонов», как вкопанная. Эльф молчал покусывая губу, поэтому я сам взял слово:

− Макс, аттракцион веселый, не спорю, но что дальше? Вон Кассиди уже похоже даже скриншоты перестала делать. Сидит, скучает.

Скрежет зубов князя Богомолов слышно было даже сквозь шелест трущихся хитиновых чешуй многоножки. Он рявкнул:

− Делай дорожку тумана наверх, вылезаем из приклеенной обуви и бежим наверх.

Я проглотил вопросы, дождался пока Корхан «причалит» голову многоножки на склоне где ждала гномка и быстро начитал несколько Небулас Хикке.

Едва мы разом отпустили усы чудища, как многоножка всей тушей грянулась о землю, так что пыль и камни подпрыгнули казалось по всему ущелью. Не успев коснуться земли она уже заработала всеми ногочелюстями, в панике уносясь прочь. Не обратила внимания даже на остатки актинии, через цветок которой перекатилась мгновенно, оставив через нее след как от широкой стальной гусеницы. Расчлененные черные щупальца продолжали слегка шевелиться, но этой актинии уже вряд ли можно было восстановиться − из всех щелей склонов появились прятавшиеся там амебы, что неспешно перекатывающейся тучкой потянулись употреблять остатки пиршества.

Едва мы добрались до верха, как нас встретило возмущенное «руки в боки»:

− Ну что, поборолись с чудищем? Потешили удаль богатырскую? А если бы она вас угробила, мне одной тащиться день за днем через это жуткое плато?

Я пожал плечами и сказал:

− А как еще добыть информацию то? Кто знал, что это чудо местное усы может практически в рога превращать? Ну и управлять этими многоножками почти научились. Еще бы придумать как заставить прижать ей башку к земле, да пришпорить чтоб бежала, и укротим электричку эту. Не с первого раза, так со второго… или десятого! Все равно быстрее будет, чем пешком тащиться!

Гномка вздохнула, а потом тряхнула волосами, улыбнувшись по-озорному, так что все веснушки засияли:

− Ну по крайней мере, пока вы таскали туда-сюда эту тварь, я бояться ее перестала. Даже жалко стало это бестолковое чудовище. И заодно кажется придумала, как заставить ее бежать.

Князь, так и не дождавшийся от нас подколок, проговорил:

− Значит ищем новую Маать. Теперь уже ясно, что где они бегают постоянно, там край уступа рушится и приобретает наклонную форму, по которой сползают актинии.

Я кивнул:

− Ага, ищем такие склоны и места где актинии почти у края. Пока многоножка мчится полным ходом, мы ее никак не затормозим. Надо спихнуть актинию, чтоб клюнуло. И по ходу, Солнце мое рыжее, расскажи, что за идея бесстрашная такая пришла тебе в голову?

Обрушившийся край глиняной площади шел перпендикулярно нужному направлению. Дроу, присмотрелся вдоль него и сокрушенно покачал головой:

− Ход вижу тянется метров на триста. Потом он плавно уходит влево, то есть прочь от цели. На обиженной нами многоножке будут долго висеть дебаффы вроде «паники». При неудачном укрощении такое обычно бывает у диплоподиевых. Причем чем выше уровень твари, тем дольше он висит, а заодно гонит ее от места огорчения на максимальное расстояние.

Я всмотрелся прищурившись, но перед темнотой местных канав, мое гномье зрение пасовало. Уже сотней метров далее все скрыто мраком, придется доверять зрению дроу. Недовольство этим фактом мелькнуло на задворках сознания, да пропало, а вслух сказал:

− Значит преследовать именно эту не имеет смысла. Следовательно, идем по направлению к нужной точке, а заодно пытаемся понять логику перемещений этих существ.

Дроу кивнул, выдернул из колчана стрелу и одной рукой, играючи начал накидывать возле оперения узлы паутинной нити. Кассиди же поставила две пары простых гномьих башмаков передо мной и босоногим дроу и тоном «отчета» произнесла:

− Существа тут все поддаются изучению и следуют логике живой природы. Поэтому очевидно, что взрослые многоножки Маат, живут одиночно, имеют кормовые базы с четкими границами. Чтобы питаться, регулярно оббегают маршруты, собирая упавших от сотрясения актиний.

− Ага, а наверх залезть не могут. Поднимается у этих… диплоподиевых похоже лишь передняя треть тела. Остальная «гусеница» должна стоять, − добавил я.

Дроу башмаки прибрал, как будущий расходник для приклеивания, если не придумаем ничего лучше. На его же ногах появились новые черные сапоги, что без узоров, тиснения, набоек выглядели значительно проще утерянных. Он вздохнул, дернув ухом и приложил пару раз пальцы к ладони изобразив аплодисменты. Со скукой сказал:

− Я понимаю, что для обстоятельных гномов нужно проговорить эти очевиднейшие вещи вслух, но может быть сделаем это на ходу?

Спорить мы не стали и пошли за серым, что отправил стрелу по крутой параболе, так что она вонзилась в противоположный край ущелья почти вертикально, да еще и зарылась в глину по самое оперение.

Хитрые петли, что перед этим вязал дроу, были каким-то специфическим умением, потому что стоило ему дернуть подцепив их указательным и мизинцем, что нить на другой стороне развязывалась и пока князь, покачивая извлекал стрелу из глины, она жужжа сматывалась ему на ладонь, словно работала автоматическая катушка спиннинга. И очередную, когда перебрались, и снова переход за переходом.

Игра хороша условностями — в реале изрезались бы о паутинную нитку до костей, здесь же я с легкостью соскальзывал голыми ладонями на двадцать-тридцать метров до середины провисающей под весом опоры, а потом закидывал ноги и, споро перебирая руками, поднимался на противоположную сторону очередного каньона.

Кассиди поначалу с опаской смотрела на тоненькую нить. Но когда я ей рассказал, что по такой свободно бегает громадный паукан с двумя седоками, вьючными мешками, да внушительной ляжкой быка болтающейся на удочке перед жвалами; опасливо выжидать, когда переберутся тяжелые мужчины, она перестала. Теперь, пока мы подтягивались на втором отрезке пути, она легко перебегала прямо через нас, не обращая внимания на раскачивание нити. Все-таки, попробовав отправлять силу реала в мудрость и разум, девушка сделала выбор в пользу ловкости, рассудив, что «одного умника в команде» вполне достаточно, и зашкаливающая ловкость позволяла ей сейчас использовать только ноги.

Я же думал о ловкости с завистью, но сам уже настолько привык воспринимать «тысячу нюансов» окружающего мира, что без перекачки силы реала в мудрость и разум чувствовал себя слепым.

А так вижу все и с подробными подсказками, которые постоянно скриншочу и вписываю в дневник. Вот в стене склона вдруг открываются отверстия из которых молниеносно выскакивают красные червячки с мизинец, похожие на мотыля. Они хватают кусачками челюстей зазевавшихся амеб и тут же исчезают как не было. Обращаю внимание спутников, и на ходу выясняю: мотылей они видят, однако круглые «дверки» перед их укрытиями не замечают. Я же могу в любой момент одним движением выхватить любого крючкоголового мотыля, скрывающегося от мира.

Мои спутники не замечают и оттенков глины в склонах, которых я вижу больше десятка. Подсказки определяют количество песка в них, количество перегноя, тонкость самой глины… А также узлы прочности и слабости в склоне, дающие понимание, что стоит вот сюда ткнуть киркой, как обрушится целый пласт. А в темный участок, хоть гвоздем доску прибивай, держаться будет нормально.

Видимо под влиянием Громодара, ну либо игра как-то стимулирует мне «гномье чутье и хомячество», на ходу отковыриваю кусочки всего нового. Отправляя в инвентарь пробы и отмечаю на карте где нашел. Скорее всего мусор конечно, но исследовать стоит. О! А вот об этом точно нужно сказать вслух!

Я перебрался на этот раз первым и ткнул в почти совсем размахрившуюся тончайшими пушинками паутинную нить, прямо возле древка «ртутной стрелы» (как между делом подсказала скользнувшая «лазерная точка»). Но сейчас меня интересовала не причина, по которой стрела так глубоко вонзалась в землю, а пушистые потертости. Взгляд. Фиксация. И незамедлительно всплыла подсказка: «износ 77 %»