− Наблюдай и скриншоть!

Не то чтоб оно очень нужно было, но насколько знаю, Лена запросто могла погрузиться в переживания, которых могла в этой ситуации придумать множество. Пусть занимается хоть чем-то полезным.

Экспериментальным путем я подобрал удачное расстояние в семь метров для лопающихся сильфид, и мы полетели вниз значительно быстрее, хотя так же плавно. Включить ускорение поспособствовало мое «угловое зрение», которое наконец показало, что под нами лежат не облака, как я опасался, а твердая поверхность с ямами, ущельями, камнями и канавами, похожая на потрескавшуюся глину, как если бы каждая чешуйка была размером с футбольное поле. Выглядит же эта равнина бело-розовым покрывалом, поскольку скрыта слоем испарений. Не прошло и минуты, как мы в них нырнули.

Розовый туман, пах отнюдь не розами. В нос ударил запах плесени, сырости и какой-то кислятины, от которой наворачивалась слюна которую хотелось сплюнуть. Никаких дебаффов я не обнаружил, лишь почувствовал на лице мелкую капель и которая приглушала мой голос делая мои заклинания гулкими словно я говорил в пустую бочку. По моим расчетам до плотной поверхности было еще метров пятьдесят, когда туман подо мной резко потемнел, а колени с ладонями ударились во что-то резиново-упругое.

Я поднял голову и тут же увидел две смутные фигуры тут же оформившиеся в Корхана и Кассиди. Корхан бесцеремонно ухватил меня за шиворот и поставил на ноги. Его и так низкий для эльфа голос пробубнил:

− С момента как ты меня за шкирку на плечо закинул, мечтал это сделать, хе-хе. С мягкой посадкой, господин гном. Эй… подожди, Касса! Эх-х! Такую петлю испортила!

− А я мечтала ее обрезать с того момента как ты меня на ней подвесил! — независимо произнесла гномка, пряча нож в рукав и отбрасывая порезанную веревку, − не мог как Горна за руку поймать?

− Его тоже за шею поймал, просто у него силы хватило на руку перебросить. Уж извините, барышня. Что нашлось в арсенале, то и нашлось. Была бы универсальная петля, можно было бы ухватить прицельно, но простая ловчая настроена именно на шею.

Корхан отвечал, заботливо сматывая поврежденную веревку, но глаза уже смотрели по его обыкновению в разные стороны, контролируя пространство вокруг. Я тоже закрутил головой, осматривая окрестности.

Мы приземлились на крону какой-то… с первого взгляда классической пальмы, которая раскинулась как десятиметровый цветок ромашки, со стеблем возносящимся на высоту полста метров. Но вот со второго взгляда уже видны отличия. Я сфокусировал точку «целеуказателя» на упругой «резине» под собой и прочел немедленно всплывшую подсказку:

Внутренний лепесток черной актинии

Я присел на корточки и провел по нему пальцем. Гладкий, скользкий, пахнет кислым. Похоже именно от них в воздухе и разливается запах кислятины. Я пожал плечами и сказал:

− До земли пятьдесят метров, у подножия этой пальмы, которая называется «черная актиния», земля ровная и достаточно плотная, можно спрыгнуть…

Пока я говорил, Кассиди решила обойти «цветочек» по кругу, но не прошла и пары шагов как чавкнуло и она резко куда-то провалилась одной ногой.

Гномка ахнула упершись руками по сторонам и неуклюже перекосилась выставив из-под мантии коленку. Вся «резина» под нами вдруг ожила и «внутренние лепестки» разом плавно пошли вверх. Запах кислятины усилился, а во «внутренних лепестках» открылись поры выталкивающие прозрачную слизь.

Поскрипывание и хлюпанье с которым загибались лепестки прорезал возглас Корхана:

— Актиния не растение! Кишечнополостная тварь!

Выяснять как дроу выговорил последние слова и что они вообще значат опять некогда. Снова цейтнот и вновь расчет лишь на инстинкт!

Я наконец вспомнил что это за твари такие кишечнополостные, и что такое актинии. В реале это морские существа, бодро хватающие жгучими щупальцами мелких рыбешек. Парализованных втягивает в пасть, которая одновременно является и желудком «полостью». Эта же игровая «черная актиния» Росланд с поправкой на сухопутность, похоже как раз и была такой вот прорвой. Здоровенной как дерево, медлительной, но от этого не менее опасной.

Внутренние лепестки, почувствовав добычу, закрывались все быстрее. Кассиди провалившись одной ногой молчала, но я видел, как глотка твари под ней потрескивает и расходится звездой все шире, старательно добавляя возможности провалиться.

Я тоже не удержался на закрывающейся лодке здоровенного лепестка да соскользнул по слизи. Успел взмахнуть киркой, но лишь раз. Острие в тугую черную резину вонзилось, но толку никакого. Слизь обволокла наконечник кирки в ране и тот практически сразу выскользнул под моим весом и пришлось прокатиться на спине, едва с разгона не вбив гномку в распахивающийся зев. Девушка сдавленно крякнула, выгнулась, но выдержала как-то удержавшись от провала.

Я уперся руками и ногами «крокодильчиком» в скользкие края пасти, что продолжала раскрываться, и взмолился, чтобы ее ширины не хватило заглотить гнома вытянувшего руки и ноги в струну. Кассиди мою идею поняла, она уперлась мне в спину руками и рывком подтянула ноги, усаживаясь мне на лопатки.

Настолько похоже все на реал, что даже интеллектуальные инстинкты прикидывают как усесться ловчее, чтобы из-за укороченного рычага (удобнее было бы сесть мне на поясницу) была меньше нагрузка. Убеждать девушку в том, что я и тонну игровую на пояснице с легкостью выдержу я не стал. Зачем? Полезный так-то инстинкт — автоматически прикидывать рычаги. Да и хватало мне других неудобств:

От запаха кислоты першило в горле и слезились глаза. А тут еще сверху посыпался какой-то порошок, от которого зачесалось в носу. Я звонко чихнул, и едва не расхохотался от преувеличенно хладнокровного пожелание моей рыжей подруги, донесшийся из темноты:

− Будь здоров! Самсон раздирающей пасть гидре.

Я растопырил пальцы устойчивее и буркнул, чувствуя, как скакнувший было адреналин начал разбавляться:

− Спасибо, дорогая. Но тут скорее не раздирающий, а застрявший в пасти… Эй, Корхан, что там из тебя за песок сыплется?

− Это не песок, − раздалось сверху сдавленное шипение, − это я в порошок превратил стрекательные лианы внешних лепестков, которые эта тварь собиралась запустить сверху. Они оказались растительными, тлен сработал, хотя как-то странновато…

− А почему у тебя жизнь уменьшается и голос какой-то нездоровый? — произнес я, посмотрев в интерфейс отряда.

− Потому что я убрал броню в инвентарь и теперь эта слизь вместо неё, переваривает мою кожу, − отозвался дроу.

− Блин, неудобно то как, − произнес я, впрочем без должного сочувствия, которое испытать не получилось и едва успел передвинуть ладони устойчивее, поскольку наконец до конца распахнувшийся кишкорот актинии, начал рывками сокращаться, так что я чуть не соскользнул в хлюпающую бездну.

Кассиди же быстро потребовала:

− Горн, снимай ботинки и штаны, быстро. Меховая куртка под асбестовой броней, а ее эта слизь не разъедает, а вот остальное легко, у меня уже 30 процентов прочности у правой штанины осталось только.

Я послушно убрал в инвентарь что требовалось и добавил:

− Кожу нам кстати не разъедает, похоже у гномов она к кислоте такой устойчивее. Когда включаю отображение урона — вижу от ладоней цепочки красных нулей отлетают.

Над головой полыхнуло, словно загорелся факел, темнота пропала и в его свете я увидел поблескивающие подо мной внутренности актинии, волнами прокатывающиеся стенки и наполовину заполненное чем-то нутро существа.

Под ступнями без ботинок стало скользко я растопырил пальцы ног и уперся крепче. Выносливость не убывала, но по бесштанным икрам потекла слизь, что от колебаний пытающегося сглотнуть первобытного рта, то затекала на бедра, то скатывалась ниже колен и тягуче капала. Огонь наверху, которым орудовал дроу все это вполне нормально освещал. Вскоре воздух в чаше начал нагреваться, запах кислоты снабдился вонью паленого волоса. Через минуту я услышал сдавленную ругань Корхана и обеспокоенно спросил у примолкшей гномки, поскольку сам повернуться посмотреть не мог, вися лицом вниз: