Корхан оказался прав, Лебелеэль еще несколько секунд посверлила нас строгим взглядом, но потом, как ни в чем не бывало полилось продолжение повести местных «Временных лет».

Когда Кореллон в первый раз вернулся к жизни, в своем настоящем обличии, выяснилось, что отец народа, вместе с идеей сотворения спирта из воды, подцепил еще идею сотворения себе взамен коварной Ллос пары. Наверняка и тут без демонов не обошлось, поскольку творец расы подошел к этой проблеме радикально.

Он возродился возле одного из древних лесов, и совершенно игнорируя его защиту, а также плач и стон народа взял его в кулак и начал сливать сознания всех его эльфиек воедино. Часть мужчин бежала, некоторые пытались сражаться, но многие примкнули свитой последователей.

Но переловить всех ушастых девушек, чтобы сотворить из них сердце леса было не просто. И сам лес трансформировался под поставленную задачу долго, Кореллон же, в процессе, все больше превращался в Вакха, и в конечном итоге потерял интерес ко всему кроме выпивки. Он бросил трансформировавшийся, но не доделанный лес на произвол судьбы, и ушел вместе с превратившимися в пьяных сатиров примкнувшими мужчинами прочь.

Так и пошло раз за разом. Демоны видно лишь посмеивались, наблюдая, как работает их план, да подбрасывали, когда Кореллон становился совсем глупым и слабым Вакхом, очередной квест на убийство его, вместе с пьяным воинством сатиров.

Жить в трансформировавшихся лесах остатки ускользнувшие от объятий свихнувшегося бога эльфы не могли, поскольку так или иначе каждый «слитой лес» обретал собственное сознание и продолжал линию действий заданную божеством — старался усвоить и переработать в себя всех находящихся в нем лесных эльфов.

Поэтому лесовики бежали из своих родных пенат и создавали себе новые убежища. Вот только леса растут долго, а Ойкумена заселена плотно, поэтому родам потерявшим древнее гнездо никогда не удавалось восстановить былое могущество. Они попадали под влияние местных, а через них и под влияние демонов.

Мы переглянулись. Похоже повествование дошло до сути. И она не заставила себя ждать.

Кореллона-Вакха продолжают раз за разом убивать, а поскольку он возрождается всегда случайным образом, возле крупных эльфийских лесных массивов, в последние столетия он начал попадать на свои старые «недоделки» слитых лесов. Они за много лет самостоятельности привыкли ощущать себя отдельными самостоятельными существами и чувствовать себя глиной в руках божества, совершенно не жаждут.

Впрочем, первая такая встреча наполнила было сердца лесовиков радостью. Казалось, что подросшая дубрава золотого леса, та самая златовласая красавица из которой может получиться неплохая богиня. Но надежды не оправдались. Теперь на том месте лишь черная гарь пропитанная ядом. Кореллон отрубил голову слитой Дузолеэль, вышедшей навстречу в своем обличии, и возвестил, что должен собрать таких голов семнадцать. После этого он остался на месте и горевал, заливаясь спиртом до тех пор, пока вновь не превратился в Вакха.

И суть в том, что звезды указали Лебелеэль, что на этот раз он воскреснет именно здесь. И она вовсе не хочет пополнять коллекцию голов двинувшегося божества. И наверное всем, кроме него одного ясно, что тварь которая получится в результате объединения мертвых голов, да по демоническим рецептам, получится такая, что сама Ллос в сравнению с нею будет как котёнок перед тигром! Все. Что скажете?

Я взъерошил волосы и проговорил:

− Может Кореллону именно такая и нужна, чтобы значит отучила от бутылки! Ладно, все это чрезвычайно интересно и познавательно, но… Ещё раз. Как именно два гнома и один дроу могут предотвратить появление целого эльфийского божества, которое все равно должно появиться? Тебе это же надо?

Лик над головой на миг стал совсем прозрачным, по нему пробежала рябь и донесся выдох:

− Никак. Но помочь можете. После постепенного осознания себя прошло много времени. Я долго училась пользоваться умениями и свойствами и становилась разумней. И главное за эти годы, кроме своей отдельности я осознала и возможную независимость. К северу я обнаружила магию, которая отзывалась на мои действия и не зависела от магии Кореллона. Как только это обнаружила, я подчинила лес одному — росту в одном направлении. Дерево за деревом, сотню лет за сотней лет, я шла на север, пока наконец не вырастила первый куст на территории той магии.

Она странна и причудлива, непослушна и своенравна, но тем не менее поддается изучению и при экспериментах дает одинаковые результаты.

На ее основе я разработала магию иллюзий, окутав в лесу ею каждый ствол. Алтарь Кореллона, из которого истекает магия природы, всегда располагается в центре леса. Он не разрушим и незыблем. И именно через него наш прародитель управляет своими детищами, как ему угодно. Однако, год за годом, я смещала лес к северу, вытягивая его в линию и большой кусок леса удалось вырастить на территории странной магии. Кореллон не увидит ее, когда начнет в поисках моего воплощения уничтожать все вокруг. Магия иллюзий, которую я использую, только моё изобретение. Как и вид магии красоты…

− На магию я бы на твоем месте не рассчитывал, − сказал Корхан. — Её разбирают и учатся противодействовать любые маги. Для них это зачастую хобби. А уж у древнего бога возможностей побольше будет.

В голосе слитого леса на миг промелькнули нотки отчаяния:

− Не важно. Мне нужно всего лишь протянуть как можно дольше, до той поры пока Кореллон, упившись очередной раз в Вакха, не утратит внимание. Еще мне понадобятся поставки вашего горного льна. Я не понимаю, как вы делаете комбинированные материалы, но готова давать взамен живые нити для создания живой жаростойкой ткани. Ваша нить хоть и жаропрочная, но слишком быстро изнашивается из-за никчемной основы.

Я потер ладони и сказал:

− Так, «странная магия» и живые нити. Похоже действительно есть смысл поговорить подробней!

Эльфийский лес оказался жмотом. Нет, даже не так, а ЖМОТОМ. Лебелеэль всеми силами пыталась получить все и не дать взамен ничего. Когда эльфы-манипуляторы выкатили из зеленой мглы, окружающей площадку, внушительную телегу, у меня так и ёкнуло: «что-то тут не так», а когда заглянул под истлевшую мешковину, накрывающую груз, то не удержавшись чертыхнулся. Это ж надо! Выкатить за уничтоженных огогоней целую телегу… тележных же колёс! И даже вытянувшееся от такого «приза» лицо Корхана, не компенсировало досаду.

Видимо на этот лес очень повлияли столетия индивидуализма, ведь не могли слившиеся воедино эльфийки древнего леса образовать такое жадное существо! Впрочем, о лесовиках женского пола мы мало что знаем, разве что присказку что де «все леса разные». Но, продолжая мысль, я чувствовал откровенный когнитивный диссонанс в стиле: ум за разум, настолько непростой оказалась попытка объединить в сознании лещину — производительницу лесных орешков и жадность.

Эта чертова мысль, занозой засевшая в мозгу очень мешала соображать варианты. Я не находил точки опоры в переговорах со слитым эльфийским лесом. Так наверное чувствовал бы себя человек с рычагом и домкратом, от которого потребовали «приподнять уровень пруда». Ассоциации уносили меня в сторону: «бросить инструменты, расстегнуть ширинку и… повыситьуровень жидкости именно так», поэтому не удивительно что я раздражено обернулся, когда Кассиди легонько коснулась моей спины, сказав:

− Горн, зайди с другой стороны. Этот лес развивался без общения. Поэтому торговаться как обычно не имеет смысла — у него ведь нет элементарных понятий сути торговли.

− Ну, преподай тогда, − сказал я сдержанно и отошел в сторону. Эльфы же, видимо повинуясь первоначальным приказам от «сердца» покатили скрипящую телегу за мной. Макс же, гнусно улыбаясь, словно подчеркивал абсурдность ситуации, еще и присел на ее краешек, прокатившись пару метров. Я сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки, подпрыгнул и устроился рядом с ним. Дроу поболтал ногами, а затем ткнул мне в бок кулаком сжимающим горлышко бутылки и сказал с сочувственной ехидцей, (не думал что такое сочетание вообще возможно, но поди ж ты!):