Зато обратила внимание на любопытный разговор между бабушкой Му и матерью Лимеаса.

— Почтенная госпожа Лина, слышала я на базаре, что у вампиров, которые великие господа, странная история сотворилась. Кто говорит, что их чистокровицы, на Торге купленные, сбежали, то ли украли их всех разом. Хоть слово правды есть?

— Они исчезли, — ответила будущая свекровь. — Одна из сада, другая из комнаты рукодельниц, а еще одна — с ложа. Какая-то очень сильная магия, и кто применил ее — неизвестно.

Я промолчала, потому что вспоминала. Да, в ту самую минуту, когда я визуализировала дверь, я от всей души пожелала, чтобы похищенные девочки вернулись домой. Не все, конечно, те, кого похитили в предыдущий сезон перехода, полвека назад, уже обжились здесь, а может, и померли. Пусть спасутся жертвы той самой «клиники».

Судя по базарным разговорам, подтвержденным госпожой Линой, волшебство оказалось удачным. Оставила вампиров без чистокровок, ну извините. Интересно, что скажет на это господин Вэйн? А впрочем, нет, не интересно.

***

Храм оказался скромным изнутри и снаружи. Мы вошли туда только вдвоем, оставив сопровождающих и свидетелей у порога — они уже сходили к алтарю и коснулись нужных камней, подтверждая свое присутствие.

Внутри было много цветов и каменный порог посередине. Лим пояснил, что, стоя на этой мраморной возвышенности, надо повторять клятвы за жрецом, а потом — сделать шаг вперед, взявшись за руки. Вроде как войти в новую жизнь.

Оказалось, что можно и не повторять все слова — просто кивать головами и говорить «да». Ну и пока мы готовились к этой церемонии, я попыталась открыть Лиму интересную правду.

— Раз это дело не началось, в смысле не закончилось, я должна тебе кое-что сказать!

— Что? — заинтересовался жених, но как-то так… спустя рукава. Его явно больше интересовало мое декольте. И мерный речитатив жреца — тот наконец начал церемонию. Ну уф! Не успела. Ничего, всегда можно прерваться, главное — выдать ему правду до того, как всë станет необратимым.

— Я не та, за кого себя выдавала. Если ты узнаешь, может, еще передумаешь на мне жениться, — продолжила я, сердито пихая жениха локтем. Мол, не отвлекайся.

— Не говори глупостей, — шепнул наконец-то посерьезневший Лим. — Не передумаю. Сейчас жрец окончит щебетать, завершит обряд, и ты раскроешь мне все тайны. Пусть даже в твоих предках крокодил из бездонного южного болота, который питался одними эльфами. Я беру тебя в жены, и всë!

Я только вздохнула. Крокодил — оно, конечно… но у меня как бы не покруче. Ладно. Раз он так уверен… а главное, почему-то я в нем так уверена, что ой…

Мы еще покивали жрецу, хором сказали «да» и, держась за руки, шагнули в новую жизнь. И очутились по щиколотку в цветочных лепестках. Хотя я на месте храмового работника, чтобы символизировать будущие семейные будни, разместила бы сковородку с котлетами и кучу нестиранного белья.

— Ну, — сказал Лим, отрывая губы после долгого поцелуя, — теперь твоя тайна.

— Ты помнишь тот день, когда у гоблинов разбежались рабы и весь Город искал чистокровку? Так вот…

— Неудачная шутка, — улыбнулся Лим. — Я дважды проверял тебя, и в первый раз, на площади, и в театре… Ну что смешного я сказал?!

— Ты очень невезучий проверяльщик, — хихикая, пояснила я. — Потом тебе расскажу, в чем секрет… Но я всë же та самая чистокровка. Так что...

— Да какая разница? — сказал Лим. — Я тебя люблю, и всë!

— И я тебя люблю, хотя вовсе не собиралась! — ответила я, вздохнув, и посмотрела мужу в глаза.

— А я думала, что такое никогда не случится, — донесся обиженный голос.

Мы вздрогнули и обернулись. Жрец уже ушел — так тут было принято, а из-под каменного порога вылетело небольшое облачко и попыталось сложиться в женскую, точнее в девичью, фигурку.

«Настырные кошки тоже возвращаются после “брысь!”», — успела подумать я.

Привиденька продолжила:

— Дура ты! Отказалась от такой власти! И от магии. Я не понимаю, почему в результате ты выиграла, но мне ужасно завидно. Сейчас я исчезну. Проклятие разрушено. Глупые рабы станут сильными магами. — Она обиженно надула губы. — А он тебя любит по-настоящему! Почему?!

— Потому что и я люблю его, а не пытаюсь получить над ним власть, — вздохнула я, протянула руку и всë же коснулась Привиденьки. — Не плачь, маленькая. Ты просто была еще совсем девочка и не успела разобраться. Это грустно, но что поделать, так получилось. Попробуй еще раз, у тебя получится.

Призрачная дурочка изумленно распахнула глаза и открыла рот, почувствовав мое прикосновение. От моей руки по серебристому туману, из которого она состояла, пошли волны, и он начал быстро темнеть, уплотняться… и рассыпаться яркими звездочками.

— Спасибо! — пролепетала девочка. А ведь и правда, она ж совсем мелкая, ну лет пятнадцати-шестнадцати на вид, сейчас это стало особенно заметно. — Ты… вы сняли проклятье! И с меня тоже!

Тут она быстро, явно пытаясь успеть, приникла ко мне и прошептала на ухо:

— Ты не всемогущая и не колдунья, но приобрела дар разрушать любые проклятия. И не из-за моей магии, а потому, что не испугалась и защитила мать своего мужа. Прощай, счастливая сестрица.

Призрак исчез. Как мне показалось, с довольным вздохом.

— Неужели существуют дома в четырнадцать этажей? — внезапно спросил слегка ошарашенно молчавший Лим.

— И в сто четырнадцать, — растерянно ответила я.

— Ты жила на четырнадцатом этаже. Ты лечила зубы в огромном доме, где кроме тебя трудились полсотни лекарей и помощников. В том мире у тебя осталась дочь.

— Ты как это узнал? — ответила я с удивленным возмущением.

— Просто на тебя посмотрел, — задумчиво усмехнулся он. — Как интересно. Такое впечатление, что мои магические силы неплохо подросли. Знаешь, дорогая, нам и правда найдется о чем поговорить… когда-нибудь потом. А сейчас я собираюсь заняться гораздо более важным делом!

И поцеловал меня.

***

 Не прошло и года, а я уже много чего добилась. Например, создала небольшую родовспомогательную клинику. Магия магией, пусть она и усилилась и теперь не исчезнет, а даже мои скудные познания в современной гинекологии и акушерстве оказались очень даже нелишними. И вообще, сплав волшебства и моих знаний — это сила. Разумеется, первым пациентом стала я сама. Практически все опасения оказались напрасными — роды, как говорится, были премиум-класса. И хорошо, потому что я детей не планировала, только человек предполагает, а пещера с озером — так ее перетак — располагает. По подсчетам, именно там я и заполучила… любимого сыночка.

Малыш оказался с классическими эльфийскими ушами и привычками едва ли не с четвертого месяца удирать из колыбельки и забираться под стол, диван и прочую мебель. Как он это делал — я никак не могла уяснить, вообще-то дети в этом возрасте едва ползают! Не ребенок, а вундеркинд какой-то, я даже нервничала — слишком быстрое развитие, как мне казалось, могло спровоцировать какую-нибудь патологию, и вообще…

Бабушка Му ворчала на меня, призывая не маяться дурью, растет пацан — и хорошо, называла его Лазик, хотя полное имя нашего с Лимеасом отпрыска звучало по-эльфийски красиво и заковыристо: Лэйзиен. А я подумала — он появился благодаря тому событию в пещере, может, потому такой шустрый? Озеро непростое было.

Искусство заползать под шкаф оказалось не единственным. И я была права — этот маленький Гудини умудрялся сбежать из манежа не только силами младенческих ручек и ножек. Однажды колыбелька с Лазиком начала скользить по полу, будто на невидимых колесах. А когда мы решили проветрить комнату и начался ливень, окно закрыла невидимая рука. Паршивец пользовался магией!

— Мой сын научился колдовать раньше, чем говорить, — гордо заметил Лим, когда ему вечером об этом рассказали. Муж вернулся с работы усталым, но довольным, как всегда. Что сказать, этот эльф оказался гораздо хитрее и предусмотрительнее, чем о нем думали. Он долго готовился, а когда обстоятельства вынудили его действовать раньше намеченного срока — не растерялся и вывернул проигрышную ситуацию наизнанку. И стал такой заметной силой в городе, что кланы притихли.