— Почему крашеный? — слегка озадачился козел, а потом спохватился и обозлился: — А перину тебе не подстелить, кошка драная? Что, надеешься, найдут тебя твои ухажеры? Забудь, даже вампирюга за каменной кладкой кровь не почует, хоть он три раза маг крови, а про эльфийского выкидыша я и не говорю. А кровосос еще и по носу получит, скотина, за то, что обманул меня. Вороний прах нюх отбивает любому кровохлебу! — Хмырь с ушами бесцеремонно выпутал меня из своего плаща, схватил за руку и поволок куда-то дальше по полутемному коридору.

— Вот радости-то! — ехидно отозвалась я на ходу. — Ты дурак или прикидываешься? Чего, правда думаешь, что мне так нужно, чтобы меня нашли и продали под ошейник?

Эльф-преступник замер, обернулся и вытаращился на меня круглыми глазами. Потом опомнился:

— То-то ты перед ними хвостом крутила, по театрам шлялась!

— Жить захочешь, еще и не так раскорячишься. — Я пожала плечами. — Пока никто, кроме тебя, умного такого, во мне чистокровку не опознал.

— Придуривайся больше! — не поверил полуэльф, снова увлекая меня в мрачные глубины дурацкого подземелья. Эх, всё дальше от свежей кладки и надежды на спасение. Но сдаваться я не собиралась.

— Ошейник на мне видишь? — Я оттянула ворот платья и продемонстрировала шею. — Не видишь? Ну вот и помалкивай. Каждый день по грани ходить, чтоб тебя не опознали, это не жук чихнул.

— А чего ж ты в городе сидела?

— А где еще? По полям с голой задницей долго не набегаешься. — Я пожала плечами, расчетливо глядя на злыдня и незаметно — по сторонам. Блин, безнадега точка ру. Не запомню я этого лабиринта, тут каждый поворот по-своему мхом оброс, и вместе с тем все они одинаковые. — Ты тоже чего-то в пампасы не рвешься, вернулся к родным трущобам и кабакам, а не в лесах засел.

— Чтоб за стенами города выжить, мешка ума не надо, — хмыкнул тот. — А вот для того, чтобы жить хорошо, нужно слишком многое.

— Вот именно. — Я фыркнула. — Но ты хоть по подвалам шастать можешь, а мне что делать, я слабая женщина.

— Ни хрена себе слабая женщина, чуть меня не покалечила! — снова озлился ушастый похититель, невольно потянувшись рукой к дважды травмированной мною заднице. Ну да, сначала я его туда ножницами пыряла, потом зубами впилась от души. Тьфу, до сих пор во рту привкус не очень чистых мужских портков и крови.

— А ты что хотел, чтоб я тебя туда целовала, что ли? — Поскольку мы нырнули в очередной лаз, пару раз повернули и выскочили в маленькую пещерку с ручейком, где гад отпустил мою руку и принялся умываться, я сначала села на камушек и только потом огрызнулась, подтягивая коленки к груди и обнимая их руками. — Выскочил с ножом, на людей кидаешься, кто тебя знает, может, ты маньяк или каннибал, к примеру. Я, знаешь ли, еще жить хочу.

— Канни… кто?!

— Тот, кто лю… разумных соплеменников жрет, — любезно пояснила я. — Откуда я знаю, может, ты на заготовку пропитания вышел, чтобы, значит, суп было из кого варить.

Несмотря на всю свою преступную натуру, полуэльф слегка позеленел и гневно на меня вытаращился.

— Дура!

— Сам такой. Ладно… — Я поерзала и вынуждена была констатировать, что платье снизу промокло еще тогда, когда я сидела на куче глины у заложенного кирпичами хода. — Если ты не собираешься меня жрать, то что мы будем делать дальше?

— Мы?! — Умывшийся преступник был похож на мокрого ушастого петуха, но мне чего-то не хотелось смеяться.

— Ну, раз я всё равно уже тут, то мне интересно, что со мной будет дальше, — резонно заметила я и уставилась на полуэльфа заинтересованно. — Мне, знаешь ли, всё равно не хочется в ошейник и рожать десятками, даже не имея мозгов слово сказать. Была б еще возможность для себя детей-магов родить, тогда другое дело, а так...

Ох, только бы прокатило! Ну же, ну! Наталкиваю этого остолопа на нужную мысль, наталкиваю, а он всё никак не сообразит. Тупой? Не похож вроде. И главное, амбиции непомерные у него прямо поперек смазливой физиономии большими буквами нарисованы. Сообразит уже, нет, на что я ему намекаю? Не могу ж я прямым текстом сказать. Мужики, они что в нашем мире, что в любом другом должны чувствовать себя завоевателями, победителями и инициаторами. Самыми умными то бишь. Которым никто никогда не указывает.

— Эх, небось при ребенке-маге я б и без этого поганого города выжила. Убрались бы подальше, основали свое поселение, дикарей на магию привлекли…

— Кхм! — разродился наконец душегубец. И посмотрел на меня совсем другими глазами. — Кхм…

Тьфу, тугодум. Да я уже сто раз догадалась, о чем он думал всю дорогу, и просчитала события. Он меня упер, скотина, не только чтобы начальнику стражи досадить или там Вэйну (интересно, что он с последним не поделил?), но и с расчетом продать подороже как чистокровку. А оно мне надо? Всё прахом пойдет, работа, свобода, да и семейство мое…

Сердце тут же больно сжалось, напомнив о самом страшном — о дочери, оставшейся в другом мире. Я запрещала себе о ней думать, но иногда боль прорывалась. А теперь вот новая напасть: я буду беспокоиться еще и о тех, с кем судьба свела уже здесь. Бабушка Му, Игги, Мотя. Пропадут же без меня…

Нет, нельзя, чтобы полуэльф стал меня продавать, раскрывая секрет моего происхождения. Надо сделать так, чтобы он решил оставить меня себе и сам хранил эту тайну пуще глаза.

— Кхм… — Да тьфу на него с его кашлем, сколько можно думать? На вид вроде не такой тупой. — Кхм… Значит, говоришь, утереть нос этим заносчивым скотам, что вообразили себя единственными властителями мира? Создать свой город… родить сильных детей-магов, с их помощью захватить земли у диких, а тех принудить к покорности… Что-то в этом есть.

Фига какой Гитлер доморощенный оказался! Аж раскосые эльфийские глазенки загорелись нездоровым светом. И на меня внима-а-ательно так смотрит, оценивающе. Как на корову. Сколько ведер молока и телят можно выдоить? Да и хрен с ним, главное — ему в черепушку еще одну важную мысль запустить.

— Ну, мне-то самой всяко приятнее по собственному желанию для мужа детей рожать и потом править, чем бессловесной куклой в ошейнике сдохнуть.

— А то, — осклабился полуэльф. — Потому и дергаться перестала?

— Угадал, красавчик. — Ага, теперь ты меня не убьешь, не покалечишь и кому попало про мою чистокровность не ляпнешь. А там еще поглядим… кто кому рожать будет. Где, блин, этот начальник стражи?! Меня вообще кто-нибудь уже спасет или нет?!

И тут наш выразительный диалог с похитителем был прерван. Мы оба резко обернулись в сторону прохода в пещеру и замерли.

Лимеас из клана Остролиста

 С погоней произошла короткая задержка. Сначала в Башню был отправлен вестовой с моим платком. Платок заменил послание — тот, кто его получит, поймет, что я требую его как можно скорее, и прибудет вместе с гонцом. Путь туда и обратно должен был занять двадцать минут.

В ожидании я опять поговорил с Флессаном о судьбе негодяя после его несчастного детства.

Оказалось, что эльф-полукровка стал лейтенантом ополчения нашего Дома.

В ополчение полукровок берут редко, но Энфиль был мастером осадных сооружений. Прошел курс «смерть без оружия» для штурмового боя на стенах. Потом смошенничал на окладах помощников, был без скандала изгнан из Дома.

Курс «смерть без оружия». Вот откуда у негодяя умение ломать шеи. А его знание мастерка и лопаты может сыграть под землей злую шутку. И не одну.

— Почему он так зол на тебя? — спросил я Флесса.

— Я выследил негодяя и сам арестовал. У него на руке три листика, но мне хотелось его поскорее допросить. Палач всего лишь поставил на стол свой саквояж и вынул каждый инструмент, с описанием предназначения. Бедняга поторопился признаться, и тогда я сказал, что суда, санкционировавшего пытку, еще не было. Немудрено, что он разозлился.

Подошел вызванный писец. Я немедленно продиктовал:

 «Флессан Рин Гирш, помощник начальника стражи Города, восстанавливается во всех правах и исполняет должность начальника стражи до того, как действующий начальник — Лимеас из клана Остролиста — не приступит к своим обязанностям».