Нет, его расстроило другое. Вампиры чуют всё, что связано с чужой кровью. Я ощутил, как напряглись его сосуды, как ускорился кровоток и стал давить на их стенки. От простой служебной оплошности такого не бывает.

Во-вторых, он поспешил сделать то, что обычно поручают страже, — помчался на звук рухнувших камней. Это не простое рвение, это…

…Ответ только один — ему дорога чистокровка. Причем не как утроба для производства эльфят, этот болван еще не понял, что она — чистая кровь из другого мира.

Значит, он влюблен? Как минимум — увлечен. Или нет? Всё же влюбился? Важное и полезное наблюдение. Знать слабость врага, а каждый эльфийский князь — враг моего Дома, очень важно. И кстати, я не зря так интересуюсь этой дамой, что-то в ней есть. Наша игра началась, и я никогда не прекращаю ее, пока не наиграюсь.

И есть одна проблема. Почти неделю мерзавец Энфиль не скрывался в театре, а был недобровольным гостем моего замка. Если его возьмут живым — Лимеас может постараться, — последуют очень неприятные показания. Конечно, это мелочь — слово каторжника против моего... И всё же. Мой статус в Доме определен моими успехами. Я всегда умел выполнять работу чисто. Про таких, как я, говорят: он пьет кровь в белом камзоле. До этой истории камзол оставался белым, но сейчас на нем появится пятно.

Слугам, которым было поручено устранить полуэльфа, не позавидуешь. Разговор с ними впереди.

А сейчас я должен первым найти мерзавца. Чтобы после встречи допросить его мог только некромант. Впрочем, это искусство эльфам не присуще.

Я должен быть первым… еще и для того, чтобы лично оторвать мерзавцу голову, потому что он покусился на то, что я уже считаю своим. Эта женщина мне интересна, и более того — я еще не изучил ее, не наигрался в новую игрушку и не решил, что делать с ней дальше. Никто не смеет мешать моим планам. Ни эльфы, ни полуэльфы-преступники. Первого я пока не могу достать, а второму лично перекушу горло. Мне неприятна мысль, что он посмел своими грязными лапами коснуться Лилии. Потому что…

…потому что она моя. Игрушка. И точка!

Мой конкурент суетится, к нему идет директор театра.

Власть официальных приказов против моего таланта? Сыграем, господин Лим.

Я спустился ярусом ниже. Антракт уже завершился, поэтому каждый встреченный мною мог быть лишь служителем.

— Эй, малый, — окликнул я пробегавшего гоблина-официанта, показывая ему сребреник. — Ты сможешь привести служителя, который лучше всех знает подвал театра?

Гоблин поймал монету…

— И еще три, если быстрей, чем в пять минут, — добавил я.

По моим подсчетам не прошло и трех минут, как посланец вернулся. Он почти тащил пожилого гнома, явно разбуженного.

Я кинул гоблину горсточку серебра, отчего гном проснулся окончательно.

— Почтенный, — сказал я, когда мы отошли на несколько шагов, — тебе известны основные ходы под театром?

Конечно же, говорил я не просто так. Из моего правого кулака вылетели несколько золотых монеток и скрылись в левом кулаке.

— Да, уважаемый господин, — ответил гном, чьи глаза последовали за монетками. — Я готов показать вам старинную схему и… и проводить.

Последние слова были не случайны — золотой ручеек опять перелетел из кулака в кулак.

Мы прошли коротким коридорчиком в каморку, где я непроизвольно зажал нос.

— Сейчас, сейчас, почтенный господин…

Гном поднял облако пыли, переворошил груду бумаг и развернул передо мной схему, примитивную, но понятную.

— Господин, мне знаком чертежник, который снимет с нее копию. Господин…

Я отвлекся на две-три секунды. Могло показаться — задремал. Теперь схема возникнет перед глазами, как только я захочу.

— Обойдусь без копии. Мне нужно войти как можно быстрее и незаметнее. Сейчас.

— Но, господин, я был уверен, что провожу вас позже, когда театр закроется и настанет время суток, которое так любит ваше племя. А сейчас мои обязанности…

— Почтенный, — сказал я с нарастающим нажимом, — вас не должно интересовать, что любит мое племя. Разве не ты сказал, что «готов проводить»? Разве ты назвал время? Или ты готов решать, когда мне удобней?

Последние слова были сказаны так, что гном втерся в стену. Он стал бодрее и трезвее, чем в своем невинном детстве.

— Господин, я понимаю вас. Я готов поспешить.

…Перед входом в подвал, через незаметную дверь, он всё же получил один золотой. И совет забыть о встрече, если он не хочет потерять то, что нельзя купить ни за какое золото.

***

 С древних времен стены коридоров подземного храма были обсажены светомхом, наполненным магией людей. Очень сильной магией — за столетия свет потускнел, но мне его хватало с избытком.

Я не сомневался, что проник в подземелье раньше начальника стражи. Теперь оставалось обнаружить цель раньше, чем это сделает он.

«Господин Лим, получите вашу даму. Она немного перенервничала из-за столь продолжительного расставания с вами. Если вам нужен труп злодея, столь долго державшего Город в страхе, вы обретете его за поворотом».

Я уже несколько раз прокрутил в голове будущий диалог. Оставалось его воплотить. И насладиться тем, как спасенная Лилия оценит вклад каждого из нас.

Живую кровь чует каждый вампир. Маг-чистокровка, такой как я, чует ее в любом лабиринте. Жаль, что кроме меня в клане есть всего один такой же силы, и то подросток. Но зато нет конкуренции.

Азарт преследования захватил меня. Все же мои способности дадут фору любому эльфу, даже профессиональному стражу. При условии, что между добычей и охотником нет сплошной каменной преграды, чутье приведет меня к Лилии. Судя по схеме, преград впереди не было.

Правда, меня смущал широкий извилистый коридор, уходящий из храма. Составитель схемы знал о его существовании, но, похоже, не знал, куда он ведет.

Было бы хорошо не узнать это и мне. Мерзавец обременен живым грузом и, скорее всего, не ожидает столь быстрой погони, поэтому медленно тащится к внешней пещере.

Надо напрячь ноздри чуть сильнее. Теперь я чувствую не просто живую кровь, а две разные крови. Они далеко и удаляются. Как я и предполагал, очень медленно. Но если плестись коридором, как какой-нибудь безмаг, они уйдут из-под храма.  Нужные встречи я откладывать не привык, а именно эта мне очень нужна.

Поэтому я устремился по пещере с по-прежнему усиленным нюхом и чувствуя с каждым шагом, как две крови медленно приближаются. При желании я мог бы представить перед глазами два живых сосуда, один из которых движется, а другой является грузом. Но я это знаю и так.

Мой нос чуял всё, и не все запахи древнего подземелья были приятны. То, что оно наполовину гробница, я понял сразу. Но в нем, в давние времена, умирали и без погребения.

Потом произошло событие, заставившее меня ускориться. Не так уж и далеко, скорее надо мной, появилось много разной живой крови. Группа существ вошла через центральный вход, не такой уж далекий от жертвы. Кто возглавляет существ, догадаться несложно.

Еще одно колено можно пробежать, не боясь быть услышанным. Главное — приостановиться перед поворотом, чтобы из гончего пса превратиться в змею, готовую к броску…

Что за приятный… нет, удушливый запах? Напоминает казнь в лепестках сотен тысяч цветов. И я не могу прекратить дышать — цель близка, она остановилась. А проклятый конкурент всё ближе.

Еще два шага вперед, еще один. Может, лучше сесть, даже лечь и ползти. Меня давит этот запах…

И самое странное и ужасное — цель куда-то исчезла. Но ноздри мне не отказали, я ощущаю преследователей.  Надо ослабить нюх. Тогда уйдет удушье…

Что за кровь стремительно несется ко мне? Оно на четырех лапах. И я уже вижу глаза… Подземное чудовище, убившее злодея и Лилию? И хватит ли сил выхватить клинок?

Лилия

— А что это ты делаешь, коза?! — Ушастый засранец навис надо мной, как скала над одуванчиком. — А ну!

— Что делаю, что делаю! — сварливо отозвалась я, выдергивая кусок подола из-под откатившегося из общей кучи кирпича. — Юбку берегу! Козел ты крашеный, какого черта меня в грязь усадил, места почище не нашел?