— Что ты можешь сделать? — спросила я.

— Я — ничего, — печально заметил призрак. — Но ты, человек из плоти, можешь воспользоваться моей силой и восстановить справедливость — подчинить себе этих ничтожных существ.

— Зачем? — немного растерянно спросила я.

— Ну подумай сама! Это же так здорово, — нетерпеливо ответила Привиденька, показывая на Лима. — Он не сможет предать, не сможет бросить, не сможет обидеть. Всегда будет рядом и станет исполнять любые твои желания! Никакой ревности, никаких вопросов, безусловная любовь и преданность! А захочешь — и у тебя будет не только эльф, но и вампир, и даже не один. И все будут тебя обожать, ты будешь для них богиней! Один рядом с тобой, остальные поедают его завистливым взглядом. И тысячи тысяч простых рабов! Ты прикажешь каждому из них: прыгни туда, — Привиденька указала на невидимую воронку, куда уходила подземная река, — и он радостно исполнит приказ.

Ничего себе, Лилька, перспективки! Между прочим, и месяца не прошло, как в другом подземелье на тебя саму чуть не надели рабский ошейник! Теперь же ты сама станешь царицей на этой земле, а может, и владычицей морской по совместительству!

«Просыпайтесь, господин Лим. Давайте-ка для начала, для проверки, стукнитесь головой о камень. Слегка — мне нужны здоровые рабы. А теперь прыгните в тот пруд и не возвращайтесь без рыбы в зубах. Быс-тро!»

Поиграть в такую игру было бы интересно. Но ведь это не игра. Такое владычество, как и рабство, оно навсегда. Затянет — не выплывешь.

Неподалеку тревожно мяукнула Тишина. А как она отнесется к тому, что ее друг станет чьим-то рабом? Ведь она — свободная тварь. Или мне и к ней применить какую-нибудь магию владычества? Ну-ка, прыгни на меня, без когтей. Мурлыкай и не уходи, пока мне не надоест! Быр-р-р!

— Я жду ответа, — раздался нетерпеливый голос Привиденьки.

М-да, не так давно отделалась от маньяка во плоти, а сейчас перед тобой — маньяк призрачный. Говорим ему всё, кроме «нет». Это — успеется.

— Как я должна воспользоваться артефактом, в смысле тобой?

— Очень просто, — ответила жертва любви минувших дней. — Коснуться меня и сказать: «Я согласна». Ты обретаешь силу, подчиняешь потомков гнусных мятежников и, когда месть завершена, даришь мне дар.

— Какой? — спросила я, слегка холодея. Может быть, моя собеседница захочет воплотиться, искупавшись в крови детенышей всех пяти народов сразу? Таких, как Игги, например.

— Отпускаешь меня, — тихо сказала Привиденька. — Жить, утратив плоть, — это мучение. Я исчезну и, надеюсь, успею сказать тебе спасибо. Но ты не сможешь меня отпустить, не взяв перед этим мою силу.

Уф-ф, ее планы не кровожадны, а вполне естественны — отомстить и раствориться. Да еще я буду рулить процессом и смогу остановить его, когда захочу.

Но у меня есть привычка. Как у некоторых пациентов — не просто сесть в стоматологическое кресло: доктор, лечите! А еще и поспрашивать про карту лечения — что удалят, где высверлят, когда идти в следующий раз. Если платная — сколько всё стоит.

— С чего мы начнем нашу месть? — спросила я.

— Чтобы очистить водоем, надо перекрыть воду, — сказала Привиденька. — Ты должна закрыть проход в мир, из которого поступают чистокровки. Твой мир, — уточнила она.

Ух ты, угадала мою мечту! А погоди-ка...

— А мне хватит силы побывать за дверью, перед тем как ее закрыть? — поспешно спросила я.

— Хитрая какая, — усмехнулась Привиденька. — Захочешь там остаться, да? Нет, так не сработает. Тот, кто один раз пересек границу мира под воздействием силы, уже не сможет вернуться обратно в своем теле.

— А гоблины тогда как шастают?!

— А они не шастают. Туда за добычей по жребию уходят смертники. Когда их миссия закончена, они либо выпивают яд, от которого тело рассыпается в прах, либо самые хитрозадые сбегают и приспосабливаются жить среди людей. Не с пустыми же карманами они туда прыгают.

Я только вздохнула. А Привиденька продолжила:

— И к тому же тело твое здесь, а проход аж в гоблинских горах. И вообще, в твоем мире сила тебя очень скоро покинет. И ты останешься в нем царицей без короны, помнящей, кем могла стать, но не захотела. Ты там вообще будешь призраком, только бессильным. Тело-то, еще раз говорю, останется здесь. Кстати, чем тебе интересен тот прежний мир? Может, ты была в нем придворной дамой? Дочерью полководца, женой самого знаменитого богача?

Сказано было не без насмешки. Я вспомнила спектакль, вспомнила, что героиня — дочь какого-то могущественного мага. Тут тебе и школа злословия, и школа презрения, усугубленная тысячью лет призрачной жизни.

— Мне нужно увидеть людей, которые для меня важны, — просто ответила я.

— Если тебе это так нужно, ты сможешь их увидеть. Но запомни: самое лучшее, что ты можешь сделать для твоих дорогих людей, — закрыть переход.

***

Всемогущество оказалось очень простым, даже скучным. К тому же — бестелесным. Конечно, по-своему любопытно. Показалось, что от меня остались два летучих глаза. Эти глаза увидели каменную толщу, но не стены пещеры, а стену, отделявшую этот мир от моего. Однако в стене было множество дверей. Закрытых для гоблинов-поработителей, зато для меня — открытых.

Разумеется, я выбрала недавнюю дверь. И мгновение спустя оказалась в знакомом подвале, только без мебели, медицинских плакатов и прочих аксессуаров лжеклиники. Покинула гнусное помещение, на окне которого с внешней стороны висел плакат «Аренда» с номером телефона. Просто подумала, где мне надо быть. И одним прыжком очутилась в собственной квартире.

В комнате горел свет. Моя дочка, мой Катёнок — дома. Как я была бы рада обнять, прижаться к ней. Увы, мне дано только видеть и слышать.

Катёнок похудела. Под глазами появились темные круги. Еще бы, мама без вести пропавшая.

Доча говорила по телефону. Никогда не подслушивала, но один-то раз в жизни можно.

— Мариночка, насчет Пашки ты ошиблась. Мне очень с ним повезло. Искал маму со мной все это время, землю рыл буквально. Десять запросов составил, я не смогла бы. А что он слегка заика — это выправим. Сейчас жду с работы. В хирургии его смена в десять заканчивается.

Паша… Вспомнила — да, есть такой невзрачный мальчик с золотыми руками. Ходил за дочерью тенью с ее десятого класса, когда они на какой-то туристической тусовке познакомились. Я тогда присмотрелась и сказала Катёнку: это не мужчина-праздник. Это мужчина-будень. Самый лучший вариант. И даже, как выяснилось, мужчина проблемных дней. Жаль, что мне пришлось исчезнуть, чтобы Катёнок это поняла.

На коленях дочки — планшет. Что мы гуглим? Свадебное платье, недорого и красиво. Эх, мне не погулять.

И не поговорить с дочкой. И в голову ей не влезть.

Зато можно влезть в планшет. Ух ты, как просто.

Большие буквы поверх экрана. «Катёнок, не беспокойся. С мамой всё в порядке. Лилька».

Надпись на экране, поверх всех открытых приложений, помигала и застыла. Мне хотелось, чтобы Катёнок точно поняла — это не глюк программы, не чья-то дурацкая шутка, это всё по-настоящему.

Конечно, я немного поторопилась. Потому что дочь вскрикнула и уронила планшет. Я обругала себя последней дурой, глядя, как она прижала пальцы к дрожащим губам и смотрит на гаджет как на случайно заползшую в комнату гадюку. Бедная моя девочка… ну как мне тебя успокоить? Как не напугать еще сильнее?!

Катёнок тем временем наклонилась и подобрала планшет. Экран неудачно ударился об угол стола, когда она его уронила, и пошел трещинами по темному фону навсегда погасшего экрана. Каюк машинке… Только вот белая табличка с надписью никуда не исчезла.

— Ма-а-а? — тихо и жалобно переспросила Катя. — Мам? Ты…

«Я ненадолго, Катёнок, только предупредить, что со мной всё в порядке. — Не знала, что призраки могут плакать, но из моих невидимых глаз сейчас градом катились слезы, и я их чувствовала. — Катёночек, ты умничка и моя самая любимая девочка. Ты всё сможешь и будешь счастлива, я знаю!»