— Ну куда уж нам, лапотным, до корпуса алхимиков, — в тон собеседнику ответил Ли. — На самом деле наших все еще много. Много живых, много на свободе. Много тех, кто еще не отчаялся и не прекратил бороться.

— Ага, я вижу. Настолько много, что приходится ставить в строй смертных девочек? — язвительно уточнил Старик, глядя на Хель. Та дернулась было, но промолчала.

— Ну-ну. Подловил, подловил. Ты не язви, ты прекрасно меня понял. Что скажешь по сути?

Старик тяжело вздохнул и осунулся еще сильнее. Почувствовавшие его настроение волки, до того неподвижно стоявшие позади, придвинулись ближе, один из них вовсе подошел и потерся о ногу старика. Тот, казалось, этого даже не заметил.

— По сути… Да нечего мне сказать по сути, солдат. Я бы, может, и задумался над твоим предложением, но… отвоевался я уже. — старик снял с плеча свою дубинку, поочередно постучал ей по ногам — раздался отчетливый стук дерева по дереву — и тяжело оперся на палку как на посох. — Недолго мне уже осталось, и свое я, пожалуй, уже отбегал. Даже эти игрушки вон тяжело мне даются. Стараюсь кое-как, чтоб уж вовсе нахлебником не быть. Местные-то уж больно беспомощные балбесы, без меня их любой прохожий ограбит. Так, может, хоть от кого-то поможет. А вам, уж прости, от меня больше мороки, чем пользы, будет.

Ли помолчал, глядя старику в глаза. Недовольно потер ладонью перекошенную сторону лица и спросил, не разрывая зрительного контакта:

— А все-таки… если бы ты мог… что бы ты ответил?

Старик молчал, то ли не желая отвечать, то ли колеблясь… Но Ли уже увидел в его глазах все, что хотел. Он понимающе кивнул и повернулся в сторону выхода — туда вела ясно видимая тропа, усыпанная сбитыми грибными шляпками. Напоследок обернулся к стрелку, сверлящему его спину злым взглядом, и сказал:

— Ты это… извини за лук. Случайно получилось.

***

— Нееет! Не надо, я уже рассказал все, что знаю! Не… Аааааа! — резкий хруст костей оборвал отчаянный вопль. Жалкая окровавленная фигурка, хрипя, свернулась в комок, пытаясь уберечь свои конечности от жестоких палачей и хрипя сорванным от криков горлом. Наивная и бессмысленная попытка. И порядком запоздалая — спасать уже было особо нечего.

Стоящий у входа в комнату мужчина невозмутимо курил, стряхивая пепел в крохотную пепельницу, прикрепленую к запястью левой руки. Вопли жертвы не вызывали на его лице никаких эмоций, а вот хрип заставил недовольно поморщиться.

— Осторожней, — буркнул он, обращаясь к своему спутнику, задумчиво вертевшему в руках окровавленный железный прут. — Мы рискуем лишиться его общества, а он все еще не рассказал нам самого интересного.

— Учитель, а вы уверены, что этот отброс действительно что-то знает? — осторожно переспросил истязатель. — Он совсем не похож на героя, способного отдать жизнь ради чего-то большего, чем собственная задница.

— Все еще делаешь выводы на основе внешнего вида? — мужчина удивленно поднял брови. — Ланс, я в тебе разочарован. Мне казалось, что я показал тебе достаточно примеров, чтобы смотреть глубже, чем грязное тряпье и гримасы.

— Я не сомневаюсь в ваших словах, — уклончиво ответил ученик, осторожно подбирая слова. — Но насколько достоверна информация, полученная от вашего источника?

— О, максимально достоверна, не сомневайся. Он бы не посмел предоставить мне то, в чем не был бы уверен на все сто процентов. То, за что не поручился бы головой. — мужчина задумчиво оглядел дрожащее тело на полу и тяжело вздохнул. — Ладно, у нас больше нет на это времени.

Подойдя к жертве, он толкнул его носком сапога и негромко заговорил, не сомневаясь, что каждое его слово будет услышано:

— Послушай меня. Мое имя Марий. Я уверен, что ты слышал обо мне, и знаешь, что я не бросаю слов на ветер. Ты в любом случае расскажешь мне то, что я хочу узнать, так не усложняй же себе последние мгновения жизни. Твои попытки правдоподобно солгать выглядят жалко. Ты вор и мошенник, ты не принадлежишь к числу еретиков — это правда. Но вот то, что ты на них не работал… увы, для казни по такому серьезному обвинению достаточно и подозрения, а оно у нас есть. Итак, ответь же: что за информация была в том письме, которое ты передал по просьбе людей, личности которых ты якобы не знал?

Избитый бродяга в ужасе смотрел на возвышающуюся над ним мрачную фигуру. Из-под глубокого капюшона виднелись лишь поджатые в вечной брезгливой гримасе тонкие губы и тяжелый квадратный подбородок, но даже таких незначительных примет в сочетании с услышанным именем хватило несчастному, чтобы окончательно потерять остатки духа. Разбитые в кровь губы беззвучно зашевелились, складываясь в слова.

— Отлично. — спокойно сказал Марий, направляясь к выходу и ставя точку в допросе и жизни подозреваемого. За его спиной раздался звук глухого удара, и Ланс догнал учителя, старательно счищая грязь с недостаточно закатанного рукава.

— Что он сказал? — с интересом спросил ученик, косясь в сторону невозмутимой фигуры, шагающей рядом.

— Название одного из неприметных миров на окраине.

— И что там?

— А вот это нам и предстоит выяснить.

***

Крохотный костерок разбрасывал по стенам пещеры беспорядочно пляшущие тени. Казалось, будто по каменному потолку мечутся огромные уродливые пауки. Но сидевшая перед костром женщина не смотрела наверх. Ее взгляд был прикован к танцующим над металлическим диском языкам пламени, а челюсти равнодушно и неутомимо перемалывали брикет пищевого пайка.

Если бы кто-нибудь из ее знакомых узнал, насколько дороги для неудержимой бесстрашной воительницы эти короткие минуты привалов на ее бесконечном пути вперед, он бы сильно удивился. Но именно тут, на этих маленьких остановках Селена позволяла себе ненадолго расслабиться, перестать обдумывать способы решения бесчисленных проблем и погрузиться в воспоминания. В ее воображении здесь, у этого костра она была не одна. Рядом с ней сидели ее друзья и соратники. На самом деле большей части из них уже не было в живых, остальные сейчас крались окольными тропами, так же, как и она, понемногу приближая момент, ради которого они жили. Она мысленно пробегала взглядом по лицам сидящих, приветствуя каждого. Некоторые лица расплывались, от некоторых и вовсе остался в памяти лишь смутный силуэт. Увы, время безжалостно, и даже почти абсолютная память сдавалась под его напором.

Единственное исключение из правил находилось напротив, по ту сторону костра. Она знала, что он там, но не решилась посмотреть ему в глаза. Никогда не решалась — даже находясь внутри своей собственной фантазии.

Ритуал был привычен и знаком до мелочей, но в этот раз что-то было не так. Вместо решимости и боевой ярости лица погибших соратников вызывали грусть и сомнения. Возможно, причиной тому была очередная неудача, предательство проверенного и надежного человека, которого она считала почти другом. Возможно, ночной разговор с бывшим солдатом, искалеченным и лишившимся остатков веры. А возможно… возможно, это был вкус Его силы, почти позабытый… но навсегда отпечатанный в ее сердце и душе.

Селена взглянула на опустевший перстень и вдруг поняла, что изображение плывет и размывается уже в реальности, а вовсе не в ее воображении. Яростно проведя по лицу рукавом, она отшвырнула в сторону остатки пищевой плитки и вскочила на ноги. Пожалуй, хватит с нее отдыха на сегодня. Если поторопится, она доберется до цели за пару часов, и, возможно, наконец встанет на след. Да, это верно, это правильно. А что касается воспоминаний… если вместо помощи они будут ей мешать, что ж, тем хуже для них.

Обратный путь по дороге из потоптанных грибов прошел в мрачном молчании. Кажется, итоговый результат серьезно расстроил предводителя похода — Ли мрачно хмурился и поминутно яростно чесал свой рубец. В конце концов он довольно быстро разодрал его ногтями и выглядел как недавно пообедавший людоед со своей окровавленной физиономией. Погрузившийся в свои мысли азиат ничего не замечал, а его спутники по разным причинам не спешили ничего ему говорить.