— Не мучь себя горькими раздумьями, — посоветовал Инэй, подойдя ближе. — Они просто два паука. Один ужалил другого. Перед… — он замялся. — Перед тем, как наступит конец.
— Конец? — переспросила Мари недоуменно.
Инэй сел с ней рядом.
— Твоя бабка больна. Ей недолго осталось. До Весны точно не протянет. А, может, и до Зимы. Она этого не афиширует. Мне Хорт сообщил.
Мари открыла рот. Вот так новости!
Может, паучиха симулирует? Но Королевского лекаря не проведешь.
— Что с ней вдруг приключилось? — спросила Мари, до конца не веря. — И почему Хорт мне ничего не сказал?
— Не имел права. По закону лекарю запрещено рассказывать о болезнях членов Королевской семьи кому бы то ни было. Кроме действующего правителя. Ты занимала престол временно. Пусть я находился в другом мире, но оставался жив. Значит, говорить с тобой о болезни бабки Хорт не мог. Что до самого недуга, — Инэй развел руками. — Дело во Флоре. Когда две закадычные подружки в юности читали заклятье, чтобы закрепить двери из межмирья в Зимний Дворец и Академию, они установили связь друг с другом. Не такую, как вы с Яном в овраге. Иную. Флора заболела, и твоя бабка почувствовала недомогание. Теперь, после смерти жрицы, ее состояние ухудшилось. Она умирает. Вслед за Флорой. Хорт говорит, это не остановить.
Мари молчала, ощущая странную отрешенность.
Надо же, как бывает. Стихийница использовала чужеродную магию, чтобы помочь жрице проникать в свой мир, а теперь платит за это. Впрочем, поделом. Северина Дората причинила другим столько зла, что кара вполне заслуженная. В этом даже есть некая изощренная справедливость. Не могут наказать за грехи стихийники, наказывает магия.
— Ты расстроилась? — спросил Инэй мягко.
— Нет. Любого другого на месте паучихи я бы пожалела. Но к ней не испытываю сострадания. Главное, чтобы за оставшееся время она не натворила новых дел.
Глаза Инэя странно блеснули.
— Об этом не беспокойся. Я запер матушку в покоях. Страже запрещено реагировать на ее приказы. Никаких развлечений и посещений. Находиться внутри имеют право только несколько слуг, секретарь Морин Белли и Хорт Греди. С Морин и прислугой у меня состоялся жесткий разговор. Как и со стражей. Я объяснил, что сгною в темнице любого, кто посмеет выполнить любой странный матушкин приказ или передать письмо за пределы покоев. Пусть старая перечница сидит в одиночестве и доживает дни, не смея больше вредить другим.
— Пусть сидит, — согласилась Мари и положила голову отцу на плечо, чтобы знал: она полностью поддерживает решение.
****
На следующий день домой вернулся Риз Тови.
Служанка обнаружила мальчика утром преспокойно спящим в собственной постели. Будто и никуда не исчезал. Родители не скрывали радости, обитатели Дворца устроили праздник на нескольких этажах с угощениями и вином, а Мари чуть не расплакалась. Она была счастлива за Риза. Сколько бы тот ни твердил, что ему нравится ежедневно преображающееся межмирье, его дом в Зимнем Дворце, в мире стихийников. Увы, появление мальчика означало, что Эрм начал закрытие грани.
Риз, с которым Мари встретилась, это подтвердил.
— Межмирье того… отрезано от магов, — пояснил он шепотом. — Дело сделано.
Эрм запретил мальчишке рассказывать, где побывал и чем занимался. Потому тот притворялся, что потерял память, как сестра Кара. Однако ничего не забыл.
— Значит, теперь черед нашего мира, — пробормотала Мари, побледнев.
— Да, — закивал мальчишка. — Эрм сегодня начинает. Сказал, понадобится дня три.
Он помолчал, а потом добавил с грустью:
— Я буду по нему скучать.
— Я тоже… — выдохнула Мари.
Весь день она посвятила делам, чтобы меньше думать о бывшем стражнике и переживать за мир, ведь кто знает, не аукнется ли попытка закрыть грань новыми катаклизмами. Из головы не выходили слова Флоры, услышанные Ларой Лили: «мир тряханет». Да, мир магов закрылся. Но трещины-то не там, а здесь. Вдруг им не «понравятся» действия нового жреца. Да и где гарантия, что Эрм сделает всё правильно? Даже Флора предпочитала не вмешиваться, а он неопытный жрец.
До вечера Мари успела помочь Яну разобраться с кипой писем, за которую его усадил Витт, сходить с отцом на первый этаж на ревизию складов, где еще несколько месяцев назад велела навести порядок, а еще встретилась с группой стихийников из низов. Они опасались, что после возвращения Повелителя могут лишиться полученных от Принцессы привилегий. Мари заверила, что этого не случится. Новое помещение лекарей, библиотека, игровые зоны для детей и всё остальное останется в неприкосновенности.
В покои она вернулась к ночи, ощущая приятную усталость. Всё-таки здорово приносить пользу, а не сидеть в четырех стенах. Перед сном она немного постояла у окна, глядя в мрачное небо. Ни одной звездочки. Только тучи, проносящиеся над Дворцом, подгоняемые сильным ветром. Не ураганным, но очень злым.
— Хоть бы всё обошлось, — прошептала Мари, ложась в постель.
А стоило закрыть глаза, как ослепил белый снег. Белый снег межмирья…
Мари закрутилась на месте, притаптывая босыми ногами снег. Странно, но сегодня она сполна прочувствовала, какой он холодный. Да и от Зимнего ветра, что проникал под платье, на коже мгновенно появились мурашки. Впору подбирать подол и бежать в укрытие или… просто бежать, чтобы согреться. Вот только Мари не понимала, в какую сторону кидаться. Везде сплошная заснеженная равнина. Ни леса, ни гор, ни домика, где обитала Флора, а теперь обосновался ее преемник.
— Эрм! — закричала Мари, что есть мочи.
— Я здесь.
Он появился из ниоткуда. Секунду назад никого не было, но вот бывший стражник стоит перед Мари и протягивает меховой плащ, снятый с себя.
— Надевай-надевай, — велел он, когда Мари попыталась отказаться.
Почему? Сама не понимала. А Эрм, тем временем, стянул и сапоги.
— Не спорь. Времени мало, а ты и за короткий срок превратишься в ледышку.
— Зачем я здесь? — спросила Мари, облачаясь в вещи Эрма. Теплые-теплые. Уютные.
Она не забыла, что он попрощался. По-своему. Неужели, нашел способ выбраться? Или решил встретиться еще разок напоследок?
— У нас проблема. То есть, у мира стихийников.
Мари рассмеялась. Горько. Разумеется, дело в общем благе. Как всегда.
— А я, глупая, решила, что дело во мне. Что тебе не всё равно.
Эрм на миг прикрыл глаза, явно не зная, что на это ответить.
— Проклятье! — взбеленилась Мари. — Почему ты такой чурбан?!
Тот всплеснул руками.
— Миру грозит опасность, между прочим! Нет, не опасность! Погибель! Уж прости, что думаю обо всех, кто там живет. И о тебе, в том числе. Ты не тут. А там!
Душой овладело чувство безысходности, беспомощности. Разум уже работал, понимание, что нужно спасать всех и вся, пришло, и всё же обида была сильна. Так сильна, что хотелось рвать и метать. Потому что личное тоже имело значение!
— Флора была права, — продолжал Эрм. — Отделение нашего мира от межмирья — задача архисложная. Я могу справиться. Но трещины… они расширяются. Грань не успеет закрыться вовремя. Трещины наделают бед. Таких, что прежние катаклизмы покажутся ничтожными. Однако есть один способ ускорить отделение. Сделать всё за считанные часы. Но мне понадобится помощь. Помощь всех Повелителей Времен Года и их сильных подданных. Нужно собрать как можно больше стихийников. Помнишь крест равновесия? Этот обряд очень похож. Придется проводить его под открытым небом. Рискованно, но иного пути нет. Стихийники Зимы могут создать ледяной щит. Как ты два года назад, когда Принцесса Стелла устроила жуткую бурю. Мари, ты меня слушаешь?
— Да. Сильные стихийники, обряд, щит.
Мари слушала. Внимательно. Но, видно, лицо ничего не выражало, раз Эрм усомнился.
Он продолжил. Говорил и говорил. Обо всём, что стихийникам предстояло сделать, чтобы уберечь мир от гибели. Уберечь себя и близких. Мари запоминала. А сердце ныло и ныло. Она жаждала, чтобы он хотя бы на мгновенье забыл о других и вспомнил о себе самом и о ней, стоящей перед ним на снегу.
