Грэм шикнул на парня, мол, ты переходишь границы дозволенного, и обратился к подопечной. Мягко, но требовательно.

— Мари, что происходит? Не время играть в молчанку.

— Не время, — отозвалась она эхом.

К горлу подступали рыдания. Ведь Милла — не просто подданная или лекарь. Её Мари могла назвать почти подругой. Не как Далилу или Тиссу, но всё же.

— У нескольких пациенток, никак не связанных между собой, проявилась аллергия и… и… — Мари запнулась, злясь на саму себя. За то, что позволила Милле заниматься поисками. Стихийники, использующие запрещенные приемы, способны на чудовищные поступки ради сохранения тайн. Вспомнить хотя бы Рейма Норду.

— Какая еще аллергия? — возмутился Витт.

— На любовное зелье! — выпалила Мари, вогнав обоих мужчин в ступор. — Да! Во Дворце завелся кто-то очень прыткий. Подмешивал зелье девицам. Только ошибался с ингредиентами, и пойло не действовало, как задумано, а вызывало аллергию. Милла считала, мерзавец опаивает всех стихийниц подряд, пока не доведет зелье до ума. Думала, у него есть конкретная цель и… Пыталась вычислить мерзавца. Приходила ко мне, чтобы заручиться поддержкой. Ведь использование любовного зелья хоть и осуждается, законом не запрещено. Милла хотела быть уверенной, что паразит не останется безнаказанным.

— И вы позволили ей искать в одиночку?! — возмутился Витт. — Следовало привлечь сыщиков! Пусть и неофициально.

Мари собралась, было, ответить, что предлагала это сделать, а Милла отказалась. Но не посмела. Какая теперь разница? Главное, что Милла одной ногой в могиле. Это факт, а всё остальное не имеет значения.

— Да, я виновата, — проговорила Мари горестно. — Недооценила мерзавца.

— И подставила Миллу под удар, — констатировал Витт.

— Хватит, — велел ему Грэм жестко. — Милла — большая девочка. И уж точно не из тех, кто пляшет под чужую дудку. Раз решила заняться поисками негодяя, ни за что бы не отступила. Одного не понимаю, — он повернулся к Мари. — Почему ни одной из вас не пришла простая, но вполне очевидная мысль, что это можешь быть ты.

— Я? — переспросила та, не понимая, о чем речь.

— Ну… Ты у нас теперь невеста завидная.

У Мари потемнело в глазах. Вот он о чем! Но это же бред! Или нет?

— Я сомневаюсь, что…

— И зря! — перебил нареченный наставник. — Сделать из тебя послушную игрушка и править в Зимнем Дворце — вполне жизнеспособная версия. Тот же Эльмар Герт может действовать через сообщника и…

— Не может.

— С чего ты взяла? Он способен затаиться поблизости и…

— Эльмар в Эзре. Его пасут круглые сутки. Он сидит, как мышь, в комнатушке, которую снял, и носа не смеет лишний раз высунуть. Боится собственной тени.

Грэм усмехнулся.

— Выследила, значит, мерзавца. Глаз не спускаешь. Похвально. Но не многовато ли тебя накопилось тайн?

Мари не ответила, и нареченный наставник продолжил.

— Я сам свяжусь с Линдом Пьери. Пусть пришлет пару смышленых парней, способных работать в деликатных ситуациях. От тебя мне нужны имена девиц, которых любовным зельем опаивали. Милла шла по следу и явно была близка к рассекречиванию подлеца, раз он решился ее устранить. Сыщики пойдут по тому же пути. Найдут гаденыша и…

— Я всю дурь из него выбью, — пообещал Витт. — Пусть только посмеет не сказать, чем опоил Миллу.

Грэм уставился на Витта изумленно. До него, наконец, дошло, почему Королевский секретарь так расстроен из-за покушения не девушку-лекаря.

— Будут тебе имена, — проговорила Мари и, пошатываясь, пошла прочь.

— Я провожу тебя до семнадцатого этажа, — Грэм рванул следом.

— Я на пятнадцатый, — отрезала она. — И там мне никто не нужен.

Нареченный наставник понял, куда собирается Принцесса, и всё же довел ее до зеркального зала, идя на небольшом расстоянии. Хотел убедится, что по пути ничего не произойдет (всё-таки она едва на ногах держится), но и не мешал.

— Сообщи, когда вернешься, — велел на прощание.

Мари кивнула и закрыла за собой дверь зала. Подошла к Зеркалу, положила ладонь на стекло и скомандовала:

— Дом!

Сейчас она хотела видеть одну-единственную стихийницу. И никого больше. А та сейчас находилась в Шеруме. Готовила в лаборатории новые порции настоек для Миллы.

…Веста не удивилась появлению дочери. Поначалу.

— Рада, что ты пришла, — проговорила, помешивая деревянной ложкой зелье в котле.

Но потом посмотрела на дочь внимательнее и всплеснула руками.

— Ох, Мари…

А та расплакалась. Навзрыд. Как маленький ребёнок. Потрясение и чувство вины дали и себе знать. Слезы хлынули потоками дождя. Нет, самого настоящего ливня!

Веста забыла и о готовящейся настойке, и обо всем остальном на свете. Шагнула к расклеившейся дочери и крепко прижала к себе, ни говоря пока ни слова, просто позволяя выплеснуть горе. Без остатка…

****

— Вообще-то Грэм говорит дело. Может, Эльмар Герт тут ни при чем. Но версию сбрасывать со счетов нельзя.

Веста снова занялась зельем, помешивала его, время от времени добавляя новые ингредиенты. Мари с припухшим от слёз лицом сидела напротив, уперев локти в стол.

— Если мишень — я, это не страшно. У меня аллергия на любовное зелье, помнишь? На самое настоящее, а не его подобие.

— Трент Вилкоэ, в конце концов, нашел способ подкорректировать состав, чтобы твоя аллергия не проявлялась, — напомнила Веста. — Но ты права, в первый момент глаза непременно покраснеют.

— Да и ты способна уловить запах.

— А вот это не факт, — Веста нахмурилась. — Моё обоняние не то, что раньше.

— В любом случае опоить меня незаметно не получится, — заверила Мари. — Ох, только бы сыщики справились и нашли негодяя, пока… пока не стало поздно.

Веста нахмурилась, и дочь спросила:

— По словам Хорта, погодным зельем стихийников травили трижды. Но он не сказал, удалось ли спасти жертв.

— Нет, — ответила Веста, глядя с сочувствием. — В первые два раза моё лекарство помогало слабо. Понадобилось немало времени, чтобы его усовершенствовать. В третий… В третий раз преступника не нашли, а настойка не способна работать бесконечно.

— Сколько у нас времени? — спросила Мари похоронным тоном. — То есть, сколько времени у Миллы?

— Пара недель. Плюс-минус.

Мари снова всхлипнула.

— Это моя вина.

Веста отложила ложку и проговорила мягко:

— Нет, это не твоя вина, милая. Ты не можешь предусмотреть всё. Как и любой другой правитель. Уж я-то знаю. Можно стараться, делать всё от тебя зависящее. Но всегда есть обстоятельства, которые выше тебя.

— Но я должны была…

— Мари! — Веста обошла стол и погладила дочь по щеке. — За свои восемнадцать лет ты сделала для окружающих больше, чем любой другой, прожив до старости. Ты защищаешь других, ставя под удар себя. Да, с Миллой случилась беда. Но еще не всё потеряно. У нее есть шанс поправиться. Не забывай об этом и не сдавайся. Ты сильнее многих, кого я знаю.

— Не забуду, — пообещала та.

А по щекам пробежали предательские слезинки.

Мари снова уткнулась в материнское плечо, чтобы еще чуть-чуть побыть маленькой и слабой…

Он оправдывал «звание». Скользил за ней тенью день за днем, неделю за неделей. Сначала, дабы убедиться, что не сошел с ума. А потом пытаясь узнать ее распорядок и слабые места охраны. Увы, охраняли супругу большого человека тщательно. Госпожа Симона и шага не ступала за ворота без сопровождения громил, от вида которых все прохожие шарахались. Инэя сами по себе они не пугали. Он смог бы разделаться с ними легко. Погодный дар при нем. Но тайная стихийница выбирала людные улицы. Не морозить же целую толпу, чтобы добраться до «жертвы». Да и времени может не хватить. Слишком велик риск.

Что же оставалось? Найти способ проникнуть в дом? Возможно. Правда, Инэй пока не представлял, как это сделать.

Иногда госпожа Симона чувствовала его взгляд, нервно оборачивалась, но не находила. За последние месяцы Повелитель Зимы блестяще овладел искусством растворяться в толпе. Да и кто вообще способен заподозрить тень? Даже она — женщина, сумевшая провести всех. Женщина, которая, оказавшись в большом мире, нашла самое теплое и безопасное место из всех, что можно было представить. А ведь казалась не слишком умной. Или дело во внешности? Красотой-то небо не обделило. Вот и покорила большого и влиятельного человека. Заставила плясать под свою дудку.