С нашего с Аморским сумасшедшего заезда прошло уже три дня, на протяжении двух из которых он написывал мне практически целый день, то спрашивая, что ему изобразить на следующей картине, то интересуясь, что ему сварить на ужин, ведь я девушка и обязательно должна об этом знать. По его мнению, меня так сконструировала природа, хотя я и шла против нее, утверждая, что ужасно не люблю готовить.

И хотя меня порой несколько раздражало то, о чем он меня спрашивал и что говорил, я не хотела, чтобы это прекращалось. Так что я все время смотрела на свой мобильник в ожидании нового глупого текста, в котором Рома вновь заставит меня захотеть больно ткнуть его под ребра. К тому же радостно было осознавать, что больше я могла не скрывать своих коварных желаний, и парень теперь знал, что в любой момент ему может от меня достаться.

Вилена же меня расстроила окончательно. Она не ответила ни на одно мое сообщение и сама не удосужилась написать, что с ней вообще происходит. Зато подробный рассказ написала мне Леся, встретившаяся-таки со своим недопарнем-идиотом, заставив разочароваться в нем еще больше и уверовав в то, что искорки все же могут очень сильно ошибаться и подсовывать тебе самого настоящего подонка в качестве любимого человека. Теперь влюбляться расхотелось еще больше, и я даже заставила себя не ответить на несколько сообщений Ромы, в которых он высылал мне совершенно неадекватные фотографии своей физиономии, так как понимала, что чувство падения в моей душе от них только усиливается.

Из рассказа подруги следовало то, что ее ненаглядный возлюбленный действительно сошелся с какой-то старой каргой, которой по всем канонам должна светить только роль бабы Яги на детском утреннике. И вот теперь он миленько так с ней общался, едва ли не поднося в зубах тапочки.

Подобному зрелищу Леся стала свидетелем, когда прошмыгнула после спектакля обманным путем за сцену. Как – не знаю, но в этот момент я поняла, что и во второй подруге есть стороны, которые раньше никто не мог разглядеть за ее строгим, собранным и все же довольно милым внешним обликом.

Когда она оказалась там, то смогла прекрасно рассмотреть, как ее дорогой и единственный бегает вокруг этой дамочки то с чашечкой кофе из дорогущей кофемашины, стоящей неподалеку, то записывает в свой телефон то, что она ему скажет, словно он работает ее личным секретарем. И все бы ничего, если бы в перерыве между этими действиями она не заставляла Инчина целовать ее со всей страстью и самоотдачей. По словам подруги – это было самое отвратительное зрелище из всех, что она ожидала увидеть. И плакать ей больше не хотелось. Скорее хотелось войти к ним и пожелать счастья в личной жизни, что собственно говоря, она и сделала, шокировав тем самым Влада.

Анжелина Мартовна – именно так звали бабу Ягу – увидев Олесю, только рассмеялась и решила поведать ей историю о том, что все в этой жизни продается и покупается. Даже большая любовь. Главное найти к ней нужный подход и определенную цену. Ценой любви Олеси и Влада стало продвижение по карьерной лестнице. Сомнительной, надо сказать. Однако Инчин никогда особенно и не блистал талантами и умом.

Мне хватило одного лишь имени этой женщины, чтобы представить образ старой грымзы в вуалетке и с сигарой в заточенных белоснежных зубах. И я, по словам Леси, попала практически в самое яблочко за единственным исключением, что вуалетки все же на ней не было. Зато было огромных размеров боа из перьев какого-то пожеванного страуса, в котором она играла в этом же самом спектакле и, как оказалось, писала к нему сценарий, что на самом деле было совсем даже не удивительно.

В общем, жизнь каждого из нас продолжала оборачиваться вокруг своей оси, как та самая небольшая подушка, которая раз за разом падала в мои руки.

Надрывный собачий лай вырвал меня из размышлений и заставил отвлечься от своего, несомненно, очень увлекательного занятия. Вою Джефри вторила мелодия звонка моего мобильника, который одиноко лежал где-то в гостиной, не дождавшись очередного утреннего привета от мальчика с золотыми глазами. Чтобы не сойти с ума и не писать первой, я решила отложить его подальше от себя и уйти в другую комнату, не подвергая себя соблазну.

- Дай-ка я подумаю, чем ты была так занята, что не могла целых восемь гудков подойти к телефону, - без приветствия полилось из динамика, когда я, наконец, добралась до своего смартфона, вокруг которого кружил взбесившийся пес. Мой звонок никогда его не устраивал. – Первый вариант – ты разрабатывала план по захвату мира, а я помешал тебе, - веселый тон парня по ту сторону заставлял меня улыбаться. Его голос заставлял меня улыбаться. И это было ненормально, как по мне, - второй вариант – ты была настолько увлечена мыслями обо мне, что не услышала звонка, - мои глаза невольно закатились, - и третий – ты не хотела брать трубку. Скажи, что это не так, иначе не узнаешь, что я придумал для нас на сегодня.

- Все сказал? – выдохнула я, в конце концов.

- Не все. Но сейчас твоя очередь.

- Я ведь вчера уже сказала тебе, что с тобой невозможно разговаривать. Поэтому и не подходила, - ответила я серьезным тоном, пытаясь сдержать улыбку в уголках губ. Выходило не очень хорошо, конечно, но если не видеть выражения лица, то можно воспринять мой голос за чистую монету.

- Кому ты врешь, мой цветик? Мне ли не знать, что делаешь ты это отвратительно.

Вообще-то по части лжи я мастер, но рядом с ним все и вправду было так. Мои попытки хотя бы немного приврать или приукрасить что-то сразу же разоблачались.

- Ладно, о чем это я? – скрежет из динамика говорил, что парень почесал свою бедную головушку. – Есть планы на сегодня?

- Хочешь назначить свидание? – все-таки позволила я себе улыбнуться.

- А ты хочешь, чтобы это было свиданием, Одуванчик?

Учитывая то, что мы уже дважды предавались такому приятному занятию, как поцелуи, я была бы не против назвать следующую нашу встречу именно этим словом. И все же одновременно мне не хотелось этого делать, потому как что-то слишком теплое внизу живота, заставляло меня глупо радоваться такому раскладу, и от этого мне становилось тревожно. Я же читаю любовные романы и знаю, к чему приводят все эти штучки.

- Кажется, ты называл меня самой удивительной женщиной. По-моему именно таких зовут на свидания. Разве нет? – теперь уже откровенно смеялась я, слыша вторящее мне тихое хихиканье на том конце.

- Я помню, что говорил, - очень волнующе, но все же смешливо ответил парень. – А еще помню, о чем говорила мне ты.

Конечно, я ведь тоже имела неосторожность признаться, что меня тянет к нему. А вернее к таким дуракам, как он.

- Я свободна сегодня, - решила я свернуть разговор о взаимных признаниях. Шутить с ним пока что было как-то привычнее, чем обмениваться подобными фразами. – Снова хочешь занять мой вечер?

- На этот раз я хотел бы начать немного раньше. Через два часа тебя устроит?

- Думаешь грабить банки в светлое время суток умно?

Рома вновь негромко рассмеялся, подтверждая, что тоже заразился тем же недугом вечно смеющихся при разговоре дурачков.

- Нет, банки не умно. Это мы отложим на потом, моя Бонни. Твой Клайд пока не готов к подобной операции. Просто прогуляемся, если ты не против.

- По крышам? – не унималась я.

- Эй! Хватит раскрывать все мои карты. Всю интригу убьешь, ей богу, - воскликнул вдруг он громко.

- Хочешь сказать, что я невыносима?

- И не присваивай себе мое призвание. Это я невыносимый. У тебя просто высокая концентрация тараканов в головном мозге.

Я хотела было возмутиться такому определению, но мне не дали этого сделать.

- Через два часа возле твоего дома. И надень джинсы.

Эффектное и довольно спонтанное завершение разговора точно в стиле Аморского.

Уже через пару секунд я осталась стоять одна посреди своей гостиной, слушая мелкие гудки, извещающие о том, что собеседник решил положить трубку раньше, чем то же самое придет в голову и мне.