Рома вздохнул, тоже откладывая в сторону молоко.

- Вроде как. Она обо всем мне рассказала. Все оказалось немного сложнее, чем я думал. А ты не заговаривай мне зубы и рассказывай, зачем ходила к ней.

- Поговорить, - продолжала улыбаться мать. – Только ее не было дома в тот день. Мне открыл дверь ее младший брат и сказал, что она уехала. Поэтому я решила оставить ей весточку другим способом. Чтобы она все обдумала, и вы могли все обсудить. Как сейчас.

- Мы бы и без твоей весточки обсудили.

- Как знать, сынок. Как знать.

И Рома, качнув головой, согласился. Да, быть может, не покажи она ему этот рисунок, он и вправду бы отпустил ее сегодня, поведясь на собственный принцип. Но напоминание о той ночи, когда он набросал его и слова, подписанные матерью, смогли заставить поступить иначе. Так, как подсказывало сердце. И он был рад, что пошел у него на поводу, забыв о гордости.

- Спасибо, мам, - приобняв женщину за плечи, сказал он. – Ты действительно помогла мне поступить правильно.

- Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, Ромашка, - назвала она сына своим излюбленным прозвищем. – А с ней ты светишься. Это заметно даже сейчас.

Рома тепло улыбнулся матери, соглашаясь. Он тоже вновь чувствовал свой внутренний свет.

Следующим утром я проснулась с ощущением того, что все произошедшее вчера мне только приснилось. Что не было никакого Ромы, не было никаких объяснений, и никакого чая вчера на моей кухне вместе с отцом он не пил. Я даже успела немного накрутить себя и расстроиться по этому поводу, и лишь пришедшее смс-сообщение не дало мне упасть духом окончательно.

«В 9:30 у подъезда. Буду ждать. Рома».

Мне пришлось несколько раз перечитать эти строчки, прежде чем прийти в себя и осознать, что все, о чем я только что беспокоилась, все-таки случилось наяву.

Буквально подлетев с кровати, я бросилась в ванную, чтобы привести себя в порядок и собраться до обозначенного времени. Если бы я действовала по своему обыденному плану, заведенному совсем недавно, то спала бы до последнего, затем наскоро умылась, подкрасила ресницы и, натянув первую попавшуюся футболку и кеды, пошла бы в университет.

Именно настолько я отчаялась за последнее время.

Здесь же была иная ситуация, в которой привычный план больше не работал. Так что теперь мне приходилось укладывать в короткие сроки все те махинации со своей внешностью, что руки и мозг уже успели подзабыть. И хвала небесам, что мое лицо все еще оставалось загорелым и не нуждалось в большом количестве макияжа.

Я вообще смутно напоминала саму себя в любимом зеркале. Брат и вовсе до сих пор не мог привыкнуть к моему новому имиджу и твердил, что мне не идет. Скорее всего, из вредности. Потому как только его во мне что-то настойчиво продолжало не устраивать, в то время как мне и остальным окружающим эти изменения были по душе.

На самом деле было радостно, что из всего моего ангелоподобного внешнего вида остались лишь ярко-голубые глаза. Но и из них тоже успела исчезнуть детская наивность, заменившись чем-то более острым. На удивление, такой образ напоминал меня саму даже больше, нежели раньше.

Натянув на себя по случаю вместо старой толстовки новый белый свитер и симпатичные полусапожки, я вышла на улицу и тут же наткнулась на знакомый силуэт. Захотелось тут же броситься и обнять стоящего ко мне спиной темноволосого парня, греющего руки в карманах куртки. Однако поступить так не осмелилась, хорошо помня о пока еще существующей между нами дистанции неопределённости. Думаю, что я не имела права на многие вещи до тех пор, пока не стала бы знать наверняка, что Рома простил меня и не жалеет об этом.

- Привет, - сказала я, становясь рядом с парнем и слегка касаясь его плечом. – Давно стоишь?

Рома медленно опустил взгляд с перистых облаков на меня.

- Минут десять, - произнес он, доставая из кармана сжатую в кулак руку. – Открой, - кивнул он на нее.

Я недоверчиво покосилась на его кисть, но все же сделала, как он просил. Перевернула ее так, чтобы сжатые пальцы смотрели вверх и мягко разомкнула их. На ладони Аморского лежала конфетка-леденец, о которой я как-то раз сокрушалась в разговоре с ним. Вроде бы я слышала, что эти конфеты запретили ввозить в страну, и долгое время негодовала по этому поводу.

- Где ты ее достал? – восхищенно произнесла я, глядя Роме в глаза. Он улыбался.

- В криминальном районе не только наркотики продают, - заговорщически прошептал он, чуть наклонившись ко мне и быстро поцеловав в щеку.

- Но и запрещенные к ввозу продукты? – рассмеялась я, чувствуя как радость растекается по телу.

- Угадала.

- А она точно безопасная? – решила я уточнить.

Рома взглянул на меня так серьезно, что я тут же решила больше не шутить с ним на этот счет. Все же это район, в котором он вырос. Он вполне мог любить его.

Я хотела уже сказать, что пошутила, но он перекатил что-то во рту и, открыв его, продемонстрировал почти растаявшую конфету, зажатую между зубов.

- Надеюсь, ты не думаешь, что я наркоман и в ней содержались психотропные вещества, - хмыкнул он и, положив конфетку из своей руки в мой карман, перехватил мою ладонь и сжал в своей. – Думаю, нам стоит поторопиться. Ты немного задержалась со всем этим, - он обвел мою фигуру другой рукой. – Хотя мне и вчерашний вид нравился.

- Вообще-то я старалась хорошо выглядеть. И не только для тебя, не надейся, - надула губы я, шагая вперед по подъездной дорожке.

- Не надеюсь. Но мне все равно приятно.

Рома довел меня до самой двери нужной аудитории и только там отпустил мою руку. Ему явно нравилось контактировать со мной подобным образом. Напоследок он пожелал мне удачи в учебе и легко чмокнул в губы. А когда я все же уселась за свою парту и решила снять куртку, обнаружила в кармане еще несколько моих любимых конфет, которые тут же принялась поглощать, прячась от любопытных взглядов однокурсников.

Сидя на мучительной третьей паре, на которой очень нудная женщина в возрасте что-то вещала у доски в лекционной аудитории, я не выдержала и написала Аморскому смс.

«Если после этой лекции я не выживу, то знай, что мне было приятно с тобой познакомиться. И спасибо за конфетки. Их уже нет».

И ответ не заставил себя ждать.

«Я как отважный рыцарь должен буду отомстить за тебя. Назови фамилию человека, который покушается на тебя, и я с ним расквитаюсь».

Прочтя эти строки, я не смогла скрыть широкую улыбку, из-за чего была награждена многозначительным взглядом Дашки и игривым танцем ее бровей. Отмахнувшись от нее, я стала набирать следующее сообщение, а за ним еще одно и еще. До тех пор, пока не рассмеялась в голос и не была вынуждена убрать телефон под парту, сопровожденная несколькими десятками косых взглядов. И самым главным был недовольный взор госпожи Олдаковской и ее тонкий голосок, требующий от меня повышенного внимания к ее предмету.

бы могла открыть ей глаза на то, что была единственной, кто честно прослушал первую часть лекции, но не стала этого делать по соображениям совести.

В любом случае, когда в следующий раз я смогла открыть вкладку сообщений, их было уже значительно больше, чем я ожидала.

«Я бы, наверно, лучше просидел четыре таких лекции где-нибудь на последней парте, чем здесь».

В сопровождении к сообщению было приложено фото какого-то офиса, где он сейчас находился.

«Хочешь спросить, что я тут забыл?»

«Я могу воспринимать молчание за знак согласия?»

«Хорошо, тогда просто скажу тебе, что оформляю документы на квартиру с одним хорошим человеком».

«Знаешь, Одуванчик, я ведь действительно начинаю верить, что ты не выжила на этой лекции. Уже готовлю свое холодное оружие и сразу после сделки выдвигаюсь в университет».

Вновь растянув губы в улыбке, я стала незаметно набирать ответ, а когда собиралась нажать на знак отправки, поняла, что кто-то стоит прямо надо мной и тяжело дышит, протягивая ко мне тонкую сухую руку.