– Привет, малыш. Меня зовут Рэнди.

Никакой реакции.

– А как зовут тебя?

Всхлипы. Ладно, рискну. Я положила ладонь на вздрагивающую спинку. Ничего. Странно, а Ричарда вроде бы заметно током тряхнуло. Я осторожно погладила малыша. Всхлипы стихли. Я продолжала гладить. Мальчик зашевелился, высунул голову из-под сбитого в комок одеяла и через плечо стал с изумлением рассматривать мою руку, которой я продолжала его гладить. Потом поднял на меня свои заплаканные серые глазёнки и прошептал:

– Тедди.

– Всё хорошо, Тедди, – приглаживая его взлохмаченные русые волосы, прошептала я. – Мы пришли, чтобы спасти тебя. Мы вернём тебя обратно к маме.

Глазёнки Тедди снова налились слезами, губки задрожали. Порывисто обхватив меня за шею, он прижался ко мне всем своим дрожащим тельцем и зашептал мне в ухо.

– Мама меня не хочет. Я плохой. Я делаю больно.

Моё сердце защемило от жалости. Когда-то и я была на его месте. Я тоже стала плохой, и мои родители от меня отказались. Но я была уже достаточно большой, чтобы это пережить. А каково такому крохе? И что же теперь с ним делать? Не оставлять же здесь.

Я подняла глаза на Гейба и поняла, что он всё слышал, и понял, о чём именно я подумала. Насколько наши с малышом Тедди судьбы схожи.

– Думаю, нужно сначала выяснить факты, – и Гейб пожал плечами. – Возможно, его дезинформировали.

Да, возможно. Если такого малыша похитили, например, то вполне могли внушить ему, что он не нужен родителям. С другой стороны, если он бил своих родителей током… Может, они действительно сами от него отказались?

– А как это можно узнать?

– Думаю, тут должен быть кто-то, кто в курсе всех подробностей. Пирс, спроси любого из этих людей, кто тут главный, и притащи его сюда.

Пирс исчез. Я встала с малышом на руках, продолжая поглаживать его по спинке и слегка его покачивая. Он был такой маленький, такой лёгонький, хрупкий и горячий. Человеческий детёныш. Смертный. Уязвимый.

Я начала понимать Гейба, который так надо мной трясся.

Мой взгляд остановился на кудрявой девочке, которая с улыбкой смотрела на окружающих. Просто удивительная реакция. Надеюсь, ребёнок не сошёл в плену с ума, потому что как иначе объяснить её поведение? Плач Тедди и насторожённость старшей девочки больше подходили для данной ситуации.

Малыш на моём плече окончательно расслабился и заснул. Конечно, сейчас уже хорошо заполночь, к тому же он наплакался. Не прекращая поглаживать его, я вышла в холл. Когда я проходила мимо Гейба, он сочувственно покачал головой и погладил малыша по головке. И тут же отдёрнул руку.

– Как ты умудряешься его держать? Почему тебя током не бьёт?

– Не знаю. Я ничего не чувствую.

В это время Ричард обратился к девочкам.

– А вас почему здесь держат?

– Я вижу будущее, – всё так же улыбаясь, сказала младшая. – И я видела вас. Видела, что вы нас спасёте. И меня, и маму, и папу.

– Твои родители тоже здесь?

– Да. Нас привезли вместе. Потом меня поместили сюда. Я не знаю, где они сейчас, но я видела их рядом с вами. Прямо здесь. Нас всех вместе.

– Если её родители здесь – нужно их найти, – Ричард повернулся к Гейбу. – Может, они в подвале? Его мы ещё не осматривали.

– Почему?

– Он был заперт не только на замки, но и на засовы. Так что изнутри никто бы не смог появиться. Поэтому мы оставили его на потом.

– Ладно, сейчас Диллон притащит главного, у него-то всё и узнаем.

Потом Гейб повернулся к старшей девочке.

– А твои родители тоже здесь?

– Я не знаю. И у меня только папа. Вы правда пришли нас спасти?

– Ну, если честно, то мы ищем свою родственницу, которую похитили эти люди. Но и вас, конечно же, тоже освободим. Уверен, что вас не имеют права здесь держать только потому, что вы – не такие как все.

Девочка обдумала его слова.

– А ваша родственница тоже… другая?

– Нет. Она обычная. Но её дочь – другая. Поэтому похитили их обеих. Девочке удалось сбежать отсюда три дня назад. Теперь мы ищем её маму.

– Три дня назад? Так вот почему нам решётки на окна поставили? И поэтому теперь двор с собаками патрулируют? И ещё прожектор этот…

Мы переглянулись и подумали об одном и том же – теперь понятно, как Вэнди удалось сбежать. При теперешней охране ей бы это точно не удалось.

– Видимо, поэтому, – кивнул Гейб.

Девочка задумалась. Она внимательно оглядела нас всех, дольше всего задержав взгляд на мне. Или на Тедди, сложно сказать. Потом она решительно подошла ко мне и коснулась моей руки. Удовлетворённо кивнула, наверное, почувствовав, какая я холодная по сравнению с её просто огненной ладошкой. А потом спокойно положила руку на ножку Тедди.

Не сразу, но до нас дошло, что именно она хотела нам показать.

– Тебя не бьёт током? – первым сообразил Стивен.

– Да. И не только это.

И она раскрыла ладонь, на которой вдруг затанцевало маленькое пламя. Оборотни ахнули.

– Вот из-за этого я здесь. То, что меня не бьёт током, мало кому известно. А вот это… Я показала тому, кого считала другом, хотя не должна была этого делать. Как результат – я здесь.

В этот момент из-за угла показался Пирс, неся на плече какого-то мужчину в пижаме. Руки и ноги у него были связаны. Когда Пирс снял его с плеча и посадил на пододвинутый Адамом стул – я и не заметила, откуда он его взял, – а Гейб вынул у него изо рта кляп, я его узнала. Именно он в новостях лил крокодиловые слёзы, притворяясь отцом похищенной девочки.

– Вот, – доложил Пирс. – Все говорят, что именно он здесь главный.

– Он наблюдал, как у Вэнди брали анализы, – сказала я.

Видя недоумение оборотней, я напомнила про сюжет в новостях, о котором Вэнди должна была бы упомянуть, рассказывая про наши приключения, и как она его там опознала. Приняв мой рассказ к сведению, Гейб повернулся к человеку, который смотрел на него вызывающе.

– Что вам нужно? – недовольным тоном произнёс тот.

– Для начала – ответы. А уж там будет видно.

– Я не собираюсь отвечать ни на какие ваши вопросы! – запальчиво заявил наш пленник.

– Вы, кажется, не поняли. Власть сменилась. Теперь я здесь главный, а вы – пленник. И как с вами станут обращаться, тоже зависит исключительно от вас. Итак, будете отвечать?

– Нет!

– Пирс, – вмешалась я. – Покажи ему «Европу».

Возможно, Пирс не в курсе этой довольно жестокой детской игры. Ничего, я ему объясню. Гейб, по крайней мере, посмотрел на меня с удивлением. Но, видимо, более молодой оборотень всё же был в курсе, поскольку со злорадной улыбкой взял пленника за уши и приподнял над полом. Тот завизжал. Подержав его секунды три, Пирс разжал руки, позволив тому снова упасть на стул. Гейб заулыбался.

– Знаешь, мы может показать тебе не только Европу, но и все остальные континенты. И дать тебе достаточно времени, чтобы как следует их рассмотреть. Готов к новым путешествиям? Или всё же ответишь на наши вопросы?

– Отвечу, – едва ли не прохныкал бывший босс. Он как-то весьма быстро сдулся.

– Хорошо. Первое – что вы вообще здесь делаете?

– Мы изучаем мутантов. Нам привозят… образцы, и мы их изучаем. В основном – пытаемся определить, что привело к их мутации, и как это предотвратить или вылечить!

– Очень благородно. Значит, «мутации»…

– Ну, как-то они появляются такими. Мы и родителей изучаем – чаще всего у тех всё в порядке. Значит, дело именно в мутациях, а не в наследственности.

– И как долго вы исследуете «образцы»?

– Обычно два-три месяца. Иногда до полугода.

– А что с ними происходит потом? – я видела, что Гейб едва сдерживается. Меня тоже передёрнуло, когда он назвал детей образцами. Как нечто неодушевлённое. Я ведь тоже могла стать одним из «образцов».

– Мы их возвращаем. Наше дело – только собирать и исследовать данные. Мы никого не убиваем, нет! За ними приезжают, и мы передаём и их, и все собранные данные.

– Так, ладно, с этим более-менее разобрались. Теперь другой вопрос – где родители этих детей?