Я заметила задумчивый взгляд Гейба, устремлённый на меня, он слегка кивал, словно бы соглашаясь с собственными мыслями. Интересно, он думает о том же самом, что и я?

– Я считаю, что вы поступаете верно, – сказал Гейб Коулу, подтвердив мои мысли. – А как вы догадались это делать.

– Собственно, догадались не совсем мы, – ответил Дэн. – Первые, «небесные», гаргульи могли это делать, точнее – некоторые из них. И они обращали человеческих женщин, чтобы делать их своими жёнами – этим они уменьшали физиологическую пропасть между видами. Нам всё же проще – мы имеем промежуточную, «человеческую» форму, более «мягкую», менее сильную. Кстати, от этих превращённых жён и началась история всех вампиров. Просто однажды всё вышло из-под контроля, и вампиры невероятно размножились. Гаргульям пришлось физически сократить их число до минимума, иначе популяции людей пришёл бы конец. Потом гаргульи улетели, а я остался. Длинная история, как-нибудь расскажу. И долгие годы, точнее – столетия, нам приходилось брать в жены человеческих женщин, продлевать им жизнь по мере сил, а потом всё равно терять. И это было страшно втройне, поскольку наши жены являются так же и нашими половинками. Единственными.

– Вы постоянно произносите это слово «половинки». Что оно означает? – спросила я.

– «Половинки» и означают половинки, – пожал плечами Дэн. – Те, кто предназначены нам судьбой, те, кто становятся нашими жёнами и единственные, кто может подарить нам детей. Мы ищем их столетиями и находим лишь раз в жизни. Это наследие наших «небесных» предков, вот только у них бессмертными, в нашем понимании, были обе половинки, а у нас – всего одна. И другую мы теряли, а с ней и смысл жизни.

– Пока, девятнадцать лет назад, Энжи не подала нам идею – обращать наших жён, как делали наши предки, – продолжил Коул.

– Кто такая Энжи? – переспросила я.

– И как вы смогли бы обращать жён, не умея этого? – не понял Гейб.

– Энжи – это Дани, та, что вышла замуж за вампира. Одно время она пользовалась своим вторым именем, но потом вернулась обратно к первому. А Дэн продолжает упорно называть её вторым именем – Дани.

– В конце концов, её назвали в мою честь, – очаровательно, хотя и слегка наигранно, надулся дедуля.

– Энжи позволяет ему так себя называть, но больше никому.

– Мне это знакомо, – хмыкнула я.

– Мы заметили, – улыбнулся Коул. – Так вот, когда ей рассказали историю нашей семьи – у неё тогда была временная амнезия, – она предложила использовать яд вампиров для обращения. Просто ни один из нас, кроме Дэна, прежде вампиров даже не видел, а она оказалась принята в их семью, изучив их, можно сказав, изнутри. Так что уже четыре жены, прошли перерождение, а ещё три ждут, когда подрастут их дети.

– Понятно... – протянула я. – А от других женщин у вас, значит, детей не бывает?

– Нет, – покачал головой Дэн. – Поверь, у меня было немало женщин, я все-таки красавчик, согласись, и уже слишком давно одинок, но сыновей мне подарила только моя Камилла. И больше никто.

– У нас другое ограничение, – сказал Гейб. – Мы можем иметь детей с любой женщиной, но лишь раз в тридцать лет. Поэтому от одной жены получаем не более одного ребёнка, не считая близнецов, конечно. Но мои сестрички – первый случай в нашей семье.

– В нашей семье близнецы рождались трижды, – довольно улыбнулся Дэн. – Хоть в этом мы вас опередили.

– Следующий мой ребёнок может родиться лишь через двадцать два года, – с лёгкой печалью сказал Гейб. – Хорошо, что Миранда бессмертная и даже через столько лет останется способной подарить мне малыша.

– Кстати, не факт, – задумчиво протянул Дэн.

– Что – «не факт», – не поняла я. – Моё бессмертие? Или способность родить малыша?

– Нет-нет, тут всё в порядке, без вариантов. Я о другом. Об этом сроке – «двадцать два года».

– А что с этим сроком не так? Мы свой цикл знаем с точностью до недели, уж поверьте!

– А цикл этот работает с любыми женщинами? – уточнил Дэн.

– Судя по моему папаше – да. – И, поймав недоуменные взгляды гостей, Гейб пояснил: – Он одержим созданием «новой расы», поэтому старается заполучить ребёнка при каждой возможности. И за последние лет триста у него не было ни одного сбоя.

– А у нас с обычными женщинами вообще никто не рождается, ни чаще, ни реже... – начал Дэн, но Гейб его перебил.

– А вы проверяли?

– В смысле?

– Ну, кто-нибудь из вас брал в жёны обычную женщину, не половинку, и жил с ней достаточно долго, чтобы в этом убедиться?

– В жены точно никто не брал, – задумчиво протянул Дэн. – А вот жил ли кто-то с женщиной-«неполовинкой» достаточно долго?.. Хмм... Вот тут я ничего утверждать не возьмусь, мне нужно уточнить. – И он замер, уставившись куда-то за моё плечо.

– Похоже, дедуля решил провести незапланированный соц-опрос, – ухмыльнулся Коул. – Это не особо сложно – большинство родственников сейчас наблюдают за нами «в прямом эфире». Не каждый день у нас обнаруживается пропавшая родственница.

– Как ты тогда наблюдал за оборотнями в лесу? – уточнила я. – Моими глазами?

– Верно. Только в этот раз они смотрят нашими с Дэном. Но вот о чём он хотел вам сказать. Если даже у нас и есть цикл, как у оборотней, то он настолько долгий, что рождения ребёнка вне пары половинок до сих пор в нашей семье зафиксировано не было. А как только мы встречаем половинку – что-то в нашей репродуктивной системе «включается», активизируется. И не только у нас так.

– А у кого ещё?

– У вампиров, как оказалось, тоже. Вообще-то вампиры считаются бесплодными, но Энжи умудрилась родить-таки своему мужу ребёнка. Этот вампир оказался её половинкой, так что невозможное для них стало возможным.

– Я вообще не поняла, куда нас сейчас завёл этот разговор?

– Да, собственно, я всего лишь предупредить хотел – если вдруг какие-нибудь сюрпризы начнутся, особо не удивляйтесь. А со свадьбой не затягивайте.

– Дорогой, не дави на них, пожалуйста, – Элли положила ладонь на руку Коула, и он тут же накрыл её своей ладонью. – Они уже достаточно взрослые и сами во всём разберутся.

– Извини, милая, увлёкся.

– Нет, – «отмерев», помотал головой Дэн. – Никто из наших не жил с простой женщиной достаточно долго, чтобы подтвердить или опровергнуть эту теорию.

– Подождите-подождите! – воскликнула я. – Ребята утверждали, что женщины для них пока табу. До тех пор, пока не найдут свои половинки. И тут же вы рассказываете, что многие из вас живут с обычными женщинами. Что-то тут не сходится.

– Парни верят, что женщины для них пока табу, – ухмыльнулся Дэн. – Пусть верят. Молоды ещё, самоконтроля ни на грош. Это приходит с возрастом, постепенно, сейчас это действительно может стать опасным. Поэтому пусть обходятся пока... хмм... подручными средствами.

– А если они встретят половинку раньше, чем выработают достаточный самоконтроль? Что тогда?

– А вот это – совсем другое дело. Страх причинить любимой боль или нанести хоть малейший вред силен настолько, что самоконтроль возрастает до невиданных высот. Впрочем, у нас ещё не было случая, чтобы свою половинку нашёл кто-либо, моложе ста лет. Вы с Дани не в счёт, разговор только о мужчинах. Так что подождут.

– Мне порой всё ещё жутковато осознавать все эти цифры, – доверительно улыбнулась мне Элли. – Человеку сложно перестроиться на всю эту вечность и бесконечность.

– Я воспитывалась как человек, о бессмертии узнала всего неделю назад, но от огромных цифр уже не вздрагиваю, – ответила я ей и, пожав плечами, добавила: – Шоковая терапия.

– И что это означает? – нахмурился Коул и подозрительно уставился на Гейба, словно пытаясь понять, каким таким пыткам меня тут подвергали.

– Ну, поначалу я была довольно сильно шокирована каждый раз, как сталкивалась с большими цифрами и возрастами. Моё «человеческое» сознание с трудом переваривало подобное. А потом я узнала возраст Гейба...

– Три тысячи лет, – понимающе хмыкнул Коул. – Есть от чего прийти в ужас.