— Но почему?

— Видишь ли, Лори, в невесты ко мне набиваются аристократки из знатных родов, а Хранительница, в силу традиционного воспитания, просто не сможет дать достойный отпор местным красавицам и отстоять свое право распоряжаться в моем доме. Так что единственно верный вариант в таком случае — инопланетянка, которой будет абсолютно наплевать на чужое влияние.

— Значит, я прежде всего должна стать громоотводом для девиц?

— Совершенно верно, драгоценная, ты — мое тайное оружие! — усмехнулся мужчина. — Если хочешь, мы составим дополнительный договор, в котором и пропишем все волнующие тебя моменты. У нас давно применяется подобная практика, ведь все на Дорге прекрасно понимают, что «Свод прав и обязанностей Хранительницы» уже давно и безнадежно устарел.

— А мне-то тогда зачем подсунул эту макулатуру?! — возмутилась я.

— Занять тебя хотел.

«Ну и кто он после этого?! Наглый, противный, бессовестный… одним словом чудовище и есть!» — мысленно припечатала я.

— Так что решайся и обдумывай все поскорее. Времени до приземления на планету осталось мало, а договор должен быть составлен до конца полета. После его подписания ты должна ступить на Дорг как моя Хранительница, а не какая-то бесправная инопланетянка.

«А не плохо звучит… «моя хранительница», — неожиданно подумала я. Что ж, договор так договор, только и Танрею придется пойти на кое-какие уступки.

А через несколько дней мы все же подписали бумаги с множеством поправок с обеих стороны. Свод правил действительно неимоверно устарел, и нам пришлось заново переписывать многие пункты, а некоторые из них так и вовсе вычеркнуть из списка.

Я самолично удалила все, что тем или ином образом противоречило или задевало чувство собственного достоинства, а Танрей добавил в мои обязанности «избавить его от внимания невест». Не знаю, все ли мы внесла туда или кое-что упустили (это покажет лишь время), но документ все же подписали. Так что через несколько дней я прибыла на Дорг в совершенно новом статусе.

После корабля чужая планета показалась мне необыкновенно солнечной, и это вызвало бурю восторгов. В течение всего полета я непрестанно тревожилась о крыльях, они просто таяли на глазах от нехватки ультрафиолета, но здесь его, кажется, было предостаточно, а значит меня в скором времени ожидало полное восстановление, ну и конечно же полеты, как без них? Предвкушение свободы кружило голову и туманило мысли, заставляло счастливо улыбаться и строить планы на будущее, ну а за одно шагать за капитаном и между делом с любопытством поглядывать по сторонам.

Чужой космопорт показался мне гигантским лабиринтом, большую часть которого занимали застывшие стройными рядами, словно разноцветные птицы, тысячи кораблей самых разных форм и модификаций.

Затем мы остановились у службы контроля, где наше соглашение подверглось тщательной проверке. Честно говоря, я до последнего боялась, что им не понравиться какой-нибудь пункт, а несоблюдение традиций от а до я еще вылезет нам боком. Но все обошлось и путь на Дорг оказался свободен.

После проверки мы сели в аэромобиль. Для меня этот транспорт оказался совершенно незнакомым. На Ортионе мы пользовались чем-то подобным только для перевозки грузов, в остальном же надеялись на собственные крылья. Однако теперь у меня появилась возможность испробовать и это чудо техники.

Аэромобиль отливал на солнце холодным серебристым металлом, зато внутри салон выглядел вполне комфортно: мягкие сидения, прохладный воздух, минибар и прочих маленькие блага любого цивилизованного мира. «Эх, красота!» — подумала я, усаживаясь в машину. Она почти бесшумно поднялась в воздух и, набирая скорость, влилась в поток летящего по воздушному лабиринту транспорта. За окном замелькали виды чужого города с высокими, торчащими словно иглы зданиями.

Наш аэромобиль мчался среди них, словно крохотная песчинка в эпицентре бури, и мое сердце то замирало, то наоборот пускалось вскачь, когда он легко обходил очередное препятствие.

Прийти в себя и сдержать страх мне помог капитан. Неожиданно его широкая ладонь накрыла мою и этот простой жест почему-то придал уверенности. Я даже смогла позволить себе зажмурить на мгновение глаза и представить родное золотистое небо, пронизанное, словно нитями, лучами заходящего бледно-розового диска, и почувствовала, что неприятные ощущения отступают. Однако, когда машину вдруг резко тряхнуло, я вскрикнула и уже сама вцепилась в руку Рея мертвой хваткой. Не знаю, что он подумал в тот момент о крылатом народе Ортиона в целом и обо мне в частности, но в ответ неожиданно крепко обнял.

— Ну, какая же ты после этого птичка? — попытался пошутить он и вздохнул: — Постараюсь, чтобы в будущем таких поездок было как можно меньше.

Меньше?! Лучше бы вообще никогда! На этой мысли аэромобиль снова тряхнуло, и я тут же уткнулась носом в мужское плечо, именно оно казалось сейчас единственно живым и надежным внутри этого бездушного куска металла.

— Ничего, ничего, — пробормотал Танрей, успокаивая меня словно маленькую девочку, — уже совсем скоро мы вылетим за черту города, там будет поспокойнее.

Но как только наш транспорт пересек границу мегаполиса, и воздушная трасса стала менее оживленной, мы понеслись еще быстрее.

За окном с огромной скоростью проносился ландшафт чужой планеты. Безжизненные равнины, действующие и черные от предыдущих извержений жерла небольших вулканов, глубокие трещины, словно сеткой покрывающие всю поверхность, — вот и все, что мог увидеть путешественник, впервые попав на Дорг.

«Не то, что наш Ортион. По сравнению с этой планетой он кажется просто райским уголком, а какие у нас сады, а сколько цветов…», — с тоской подумала я, вглядываясь в даль и чувствуя, как на глазах наворачиваются непрошеные слезы. Вселенная, как же я сейчас скучала по своему дому, по его пышной зелени, тонким ароматам цветов, пению ярких птиц — за всем тем, чего была лишена эта слишком горячая планета. Но вскоре я поняла, что первое впечатление оказалось не совсем правильным.

Когда наш аэромобиль подлетел к гигантскому куполу словно затянутому легкой дымкой, я увидела наконец сквозь белесые клочья тумана совершенно другой мир, красочный и живой, точно такой, о котором я и мечтала.

Мы промчались сквозь завесу, немного снизив скорость, и сделали круг над домом и огромным парком.

— Что, птичка, нравится? Будет где крылья размять? — проговорил Рей, улыбаясь, но совершенно не ехидно, а как-то по-доброму.

И я вдруг ясно поняла, как сильно он любит свой дом — этот кусочек рая на истерзанной солнцем планете.

— Знаешь, я просто в восторге! — воскликнула в ответ, абсолютно не сдерживая эмоций, и тоже широко улыбнулась.

«Ну здесь я, пожалуй, с удовольствием поживу некоторое время», — подумала, мысленно успокаиваясь и уже представляя, как пронесусь над всей этой красотой на крыльях.

— Постарайся вести себя уверенно, — шепнул капитан, когда мы наконец приземлились на посадочной площадке. — Не забывай, что именно ты — здесь главная, а остальные обязаны лишь исполнять твои приказы.

Я глубоко вздохнула, а затем, собрав все свое мужество, уверенно шагнула в новый мир.

Моя работа по договору началась еще с посадочной площадки. Едва мы успели покинуть салон аэромобиля, как на дорожке появилась какая-то расфуфыренная девица и с криком: «Танрей, я вас так ждала!» вцепилась… о, простите, нежно прильнула к широкой мужской груди.

Рей взглянул на эдакое «сокровище», сжимающее его шею стальным захватом, и страдальчески закатил глаза.

— Ну скажите, разве вы не рады меня видеть? — между тем мелодичным голосом пропела девица.

Капитан с досадой поморщился и покосился на меня, мол, теперь-то сама видишь с кем приходиться иметь дело.

«Ладно! Пора приниматься за работу!» — решила я и с силой потянула дамочку за платье. Оно громко и протяжно затрещало, а девица, чтобы избежать конфуза, вынужденно отлепилась от Танрея. Ее щеки вспыхнули от негодования, розовые губки задрожали, а миловидное личико приобрело то самое выражение, с каким обычно смотрят на червяка, вдруг обнаруженного в середине спелого, сочного, но главное, уже почти съеденного фрукта.